Я зарекался столько раз, что на Судьбу я плюну,
Но жаль ее, голодную, ласкается, дрожит,
Я стал тогда из жалости подкармливать Фортуну
Она, когда насытится, всегда подолгу спит.
Тогда я гуляю,
Петляю, вихляю,
Я ваньку валяю
И небо копчу.
Но пса охраняю,
Сам вою, сам лаю
О чем пожелаю,
Когда захочу.
Нет, не постарею
Пойду к палачу,
Пусть вздернет скорее,
А я приплачу.
Бывают дни, я голову в такое пекло всуну,
Что и Судьба попятится, испуганна, бледна,
Я как-то влил стакан вина для храбрости в Фортуну
С тех пор ни дня без стакана, еще ворчит она:
«Закуски ни корки!
Мол, я бы в Нью-Йорке
Ходила бы в норке,
Носила б парчу!..»
Я ноги в опорки,
Судьбу на закорки,
И в гору и с горки
Пьянчугу влачу.
Когда постарею,
Пойду к палачу,
Пусть вздернет на рею,
А я заплачу.
Однажды пере-перелил Судьбе я ненароком
Пошла, родимая, вразнос и изменила лик,
Хамила, безобразила и обернулась Роком,
И, сзади прыгнув на меня, схватила за кадык.
Мне тяжко под нею,
Гляди я синею,
Уже сатанею,
Кричу на бегу:
«Не надо за шею!
Не надо за шею!
Не надо за шею,
Я петь не смогу!»
Судьбу, коль сумею,
Снесу к палачу
Пусть вздернет на рею,
А я заплачу!
Этот день будет первым всегда и везде
Пробил час, долгожданный серебряный час:
Мы ушли по весенней высокой воде,
Обещанием помнить и ждать заручась.
По горячим следам мореходов живых и экранных,
Что пробили нам курс через рифы, туманы и льды,
Мы под парусом белым идем с океаном на равных
Лишь в упряжке ветров не терзая винтами воды.
Впереди чудеса неземные!
А земле, чтобы ждать веселей,
Будем честно мы слать позывные
Эту вечную дань кораблей.
Говорят, будто парусу реквием спет,
Черный бриг за пиратство в музей заточен,
Бросил якорь в историю стройный корвет,
Многотрубные увальни вышли в почет.
Но весь род моряков сколько есть до седьмого колена
Будет помнить о тех, кто ходил на накале страстей.
И текла за кормой добела раскаленная пена,
И щадила судьба непутевых своих сыновей.
Впереди чудеса неземные!
А земле, чтобы ждать веселей,
Будем честно мы слать позывные
Эту вечную дань кораблей.
Материк безымянный не встретим вдали,
Островам не присвоим названий своих
Все открытые земли давно нарекли
Именами великих людей и святых.
Расхватали открытья мы ложных иллюзий не строим,
Но стекает вода с якорей, как живая вода.
Повезет и тогда мы в себе эти земли откроем,
И на берег сойдем и останемся там навсегда.
Не смыкайте же век, рулевые,
Вдруг расщедрится серая мгла
На «Летучем Голландце» впервые
Запалят ради нас факела!
Впереди чудеса неземные!
А земле, чтобы ждать веселей,
Будем честно мы слать позывные
Эту вечную дань кораблей.
Вы в огне да и в море вовеки не сыщете брода,
Мы не ждали его не за легкой добычей пошли.
Провожая закат, мы живем ожиданьем восхода
И, влюбленные в море, живем ожиданьем земли.
Помнишь детские сны о походах Великой Армады,
Абордажи, бои, паруса и под ложечкой ком?
Все сбылось: «Становись! Становись!»
раздаются команды,
Это требует море скорей становись моряком!
Наверху, впереди злее ветры, багровее зори,
Правда, сверху видней, впереди же исход и земля.
Вы матросские робы, кровавые ваши мозоли
Не забудьте, ребята, когда-то надев кителя!
По сигналу «Пошел!» оживают продрогшие реи,
Горизонт опрокинулся, мачты упали ничком.
Становись, становись, становись человеком скорее,
Это значит на море скорей становись моряком!
Поднимаемся к небу по вантам, как будто по вехам,
Там и ветер живой он кричит, а не шепчет тайком:
Становись, становись, становись, становись человеком!
Это значит на море скорей становись моряком!
Чтоб отсутствием долгим вас близкие не попрекали,
Не грубейте душой и не будьте покорны судьбе,
Оставайтесь, ребята, людьми, становясь моряками;
Становясь капитаном храните матроса в себе!
Мы говорим не «штормы», а «шторма»
Слова выходят коротки и смачны:
«Ветра» не «ветры» сводят нас с ума,
Из палуб выкорчевывая мачты.
Мы на приметы наложили вето
Мы чтим чутье компáсов и носов.
Упругие тугие мышцы ветра
Натягивают кожу парусов.
На чаше звездных подлинных Весов
Седой Нептун судьбу решает нашу,
И стая псов, голодных Гончих Псов,
Надсадно воя, гонит нас на Чашу.
Мы призрак легендарного корвета,
Качаемся в созвездии Весов.
И словно заострились струи ветра
И вспарывают кожу парусов.
По курсу тень другого корабля,
Он шел и в штормы хода не снижая.
Глядите вон болтается петля
На рее, по повешенным скучая!
С ним Провиденье поступило круто:
Лишь вечный штиль и прерван ход часов,
Попутный ветер словно бес попутал
Он больше не находит парусов.
Нам кажется, мы слышим чей-то зов
Таинственные четкие сигналы
Не жажда славы, гонок и призов
Бросает нас на гребни и на скалы.
Изведать то, чего не ведал сроду,
Глазами, ртом и кожей пить простор!..
Кто в океане видит только воду
Тот на земле не замечает гор.
Пой, ураган, нам злые песни в уши,
Под череп проникай и в мысли лезь,
Лей звездный дождь, вселяя в наши души
Землей и морем вечную болезнь!
Заказана погода нам Удачею самой,
Довольно футов нам под киль обещано,
И небо поделилось с океаном синевой
Две синевы у горизонта скрещены.
Не правда ли, морской хмельной невиданный простор
Сродни горам в безумье, буйстве, кротости:
Седые гривы волн чисты, как снег на пиках гор,
И впадины меж ними словно пропасти!
Служение стихиям не терпит суеты,
К двум полюсам ведет меридиан.
Благословенны вечные хребты,
Благословен Великий океан!
Нам сам Великий случай брат, Везение сестра,
Хотя на всякий случай мы встревожены.
На суше пожелали нам ни пуха ни пера,
Созвездья к нам прекрасно расположены.
Мы все впередсмотрящие, все начали с азов,
И если у кого-то невезение
Меняем курс, идем на SOS, как там, в горах, на зов,
На помощь, прерывая восхождение.
Служение стихиям не терпит суеты,
К двум полюсам ведет меридиан.
Благословенны вечные хребты,
Благословен Великий океан!
Потери подсчитаем мы, когда пройдет гроза,
Не сединой, а солью убеленные,
Скупая океанская огромная слеза
Умоет наши лица просветленные
Взята вершина клотики вонзились в небеса!
С небес на землю только на мгновение:
Едва закончив рейс, мы поднимаем паруса
И снова начинаем восхождение.
Служение стихиям не терпит суеты,
К двум полюсам ведет меридиан.
Благословенны вечные хребты,
Благословен Великий океан!
Вот послал Господь родителям сыночка:
Люльку в лодку переделать велел,
Мореплаватель родился одиночка
Сам укачивал себя, сам болел
Не по году он мужал по денечку,
И уже из колыбели дерзал:
К мореплаванью готовясь в одиночку,
Из пеленок паруса вырезал.
Прямо по носу глядите! то ли бочка,
То ли яхта, то ли плот, то ли нет:
Мореплаватель, простите, одиночка
Посылает нам мудреный привет!
Ой, ребята, не к добру проволочка!
Сплюньте трижды все, кто на корабле:
Мореплаватель на море одиночка
Вроде черного кота на земле!
«Вы откуда отвечайте нам, и точка,
Не могли же вы свалиться с небес?!
Мы читали, что какой-то одиночка
В треугольнике Бермудском исчез»
«Это утка, это бред все до строчки!
И простите, если резок и груб,
Я там плавал, извините, в одиночку:
Он совсем не треугольник, а куб!
Были бедствия посуда на кусочки!
Била Бетси ураган все подряд,
Мореплаватели нынче одиночки
Из летающих тарелок едят!..»
Вот добавил он в планктон кипяточку
Как орудует: хоть мал, да удал!
Глядь и ест деликатесы в одиночку,
А из нас таких никто не едал.
И поведал он, что пьет он по глоточку,
Чтоб ни капле не пропасть в бороде,
Мореплаватель, простите, в одиночку
Философию развел на воде.
«Не искусственную ли оболочку
Вы вокруг себя, мой друг, возвели?
Мореплаванью, простите, в одиночку
Наше общество предпочли?»
Он ответил: «Вы попали прямо в точку!
Жаль, на суше не пожать вам руки:
В море плавая подолгу в одиночку,
Я по вас затосковал, моряки!»
Мы, услыша что-нибудь, сразу в строчку,
Мы, завидя что-нибудь, в негатив!
Мореплавателя сняли, одиночку,
В фотографию его превратив.
Ах, побольше б нам немного юморочку!
Поскучнели, отрешась от земли,
Мореплавателя брата одиночку
Мы хотя бы как смогли развлекли!
Так поменьше им преград и отсрочек,
И задорин на пути, и сучков!
Жаль, что редко их встречаешь одиночек,
Славных малых и таких чудаков!
Этот шум не начало конца.
Не повторная гибель Помпеи
Спор вели три великих глупца:
Кто из них, из великих, глупее.
Первый выл: «Я физически глуп,
Руки вздел, словно вылез на клирос.
У меня даже мудрости зуб,
Невзирая на возраст, не вырос!»
Но не приняли это в расчет
Даже умному эдак негоже:
«Ах, подумаешь, зуб не растет!
Так другое растет ну и что же?»
К синяку прижимая пятак,
Встрял второй: «Полно вам, загалдели!
Я способен все видеть не так,
Как оно существует на деле!»
«Эх, нашел чем хвалиться, простак,
Недостатком всего поколенья!..
И к тому же все видеть не так
Доказательство слабого зренья!»
Третий был непреклонен и груб,
Рвал лицо на себе, лез из платья:
«Я единственный подлинно глуп,
Ни про что не имею понятья».
Долго спорили дни, месяца,
Но у всех аргументы убоги
И пошли три великих глупца
Глупым шагом по глупой дороге.
Вот и берег дороге конец.
Откатив на обочину бочку,
В ней сидел величайший мудрец,
Мудрецам хорошо в одиночку.
Молвил он подступившим к нему:
Дескать, знаю зачем, кто такие,
Одного только я не пойму
Для чего это вам, дорогие!
Или, может, вам нечего есть,
Или мало друг дружку побили?
Не кажитесь глупее, чем есть,
Оставайтесь такими, как были.
Стоит только не спорить о том,
Кто главней, уживетесь отлично,
Покуражьтесь еще, а потом
Так и быть приходите вторично!..
Он залез в свою бочку с торца
Жутко умный, седой и лохматый
И ушли три великих глупца
Глупый, глупенький и глуповатый.
Удаляясь, ворчали в сердцах:
«Стар мудрец никакого сомненья!
Мир стоит на великих глупцах,
Зря не выказал старый почтенья!»
Потревожат вторично его
Темной ночью попросят: «Вылазьте!»
Все бы это еще ничего,
Но глупцы состояли при власти
И у сказки бывает конец:
Больше нет на обочине бочки
В «одиночку» отправлен мудрец.
Хорошо ли ему в «одиночке»?
Булату Окуджаве
Булату Окуджаве
Нежная Правда в красивых одеждах ходила,
Принарядившись для сирых, блаженных, калек,
Грубая Ложь эту Правду к себе заманила:
Мол, оставайся-ка ты у меня на ночлег.
И легковерная Правда спокойно уснула,
Слюни пустила и разулыбалась во сне,
Грубая Ложь на себя одеяло стянула,
В Правду впилась и осталась довольна вполне.