Спите, пожалуйста, неловко сказала девушка, вам надо отдохнуть. Я сделаю флорентийский бифштекс, пасту с порчини, схожу за десертом. Спите, Россо
Повесив пиджак на стул, Лючия достала из внутреннего кармана немецкий, трофейный вальтер:
Он сказал, что у него местные документы, вспомнила девушка, но не надо ему разгуливать по улице. Немцы не поймут, что он не итальянец, но полиция сразу к нему придерется
Купив панеттоне, Лючия заглянула в аптеку Санта Мария Новелла, набитую немецкими офицерами. Избегая заинтересованных взглядов, она рассчиталась за сандаловое мыло и эссенцию, после бритья:
Бритва у меня есть, папина, довоенных времен. Папа купил несессер до первой войны аккуратно расставив все в ванной, Лючия принесла пахнущие лавандовым саше полотенца и старый халат, шотландского тартана, тоже отцовский:
Вынимая из плетеной корзинки кусок говядины, замачивая белые грибы, она вздохнула:
Не квартира, а музей. Впрочем, Россо занимается искусством, ему будет интересно. Наверное Лючия поняла, что краснеет. Он проспал почти восемь часов:
Ничего страшного, успокоила его девушка, за обедом, говядина стала только нежнее Россо съел и бифштекс, и пасту, и тарелку флорентийской салями, с ломтиками сыра и оливками. Лючия ловко подсунула ему тарелку, с нарезанным панеттоне:
Пекла не я она смутилась, у нас хорошая кондитерская. Я вам сделаю печенье, миндальное она захлопотала:
Пейте кофе, покурим на балконе. Квартира тоже выходит на церковь, во Флоренции всегда так над крышами рыжей охры, в закатном, лиловом небе, кружились голуби. Ветер развевал высохшее белье. Пахло свежим хлебом, на площади звенели велосипеды мальчишек. Россо не отрывал от нее взгляда:
Вы и правда очень похожи на девушку с картины, Лючия Катарина. У нас в России есть песня, с вашим именем она кивнула:
Только в Италии партизаны ее переделали он попросил:
Если бы у вас нашлась гитара, я бы спел. Меня научил играть наш командир, Люпо. Он тоже русский, как и я о Люпо Лючия знала от связников. Гестаповские плакаты обещали большие деньги, за его голову:
У них даже описания Люпо нет, усмехнулась девушка, ловят его, ловят, и не поймают она поняла, что беспокоится за Россо:
Я волнуюсь за всех связников, сердито сказала себе девушка, не придумывай себе того, чего нет грубая ткань подушки промокла от слез. Лючия сдерживала рыдания:
Россо читал мне, из дневника стольника Толстого, о его путешествии в Италию, в конце семнадцатого века
В темной спальне Лючии вспыхивали огоньки сигарет. Привалившись растрепанной головой к надежному плечу, она чувствовала его теплое дыхание:
Я дневник прочел мальчишкой, на первом курсе Академии Художеств. Моя мама работала смотрителем в Эрмитаже, в зале итальянского ренессанса. Мы с сестрой бегали туда, после школы отец Павла преподавал рисование и черчение:
Он умер от туберкулеза, когда Наташе исполнился год. Но я его хорошо помню, мне тогда было десять лет до революции, студентом, отец Павла ездил на лето в Италию:
От Академии Художеств, коротко усмехнулся Россо, но, когда я туда поступил, за границу давно никого не посылали. Мне оставалось читать книги и рассматривать карты он привлек Лючию к себе:
Я прочел, и сразу пообещал, что я когда-нибудь окажусь в этой церкви. И оказался он закрыл глаза:
Изнутри та церковь вся зделана из розных мраморов такою преславною работою, какой работы на всем свете нигде лутче не обретается. И в те мраморы врезываны каменья цветные, индейские и персицкие, и раковины, и карольки, и ентари, и туниасы, и хрустали такою преудивителною работою, котораго мастерства подлинно описать невозможно она слышала знакомый, ласковый голос:
Оказался, но не думал, что я встречу девушку, которую полюблю, раз и навсегда Лючия помолчала: «Война идет, Россо». Он поцеловал ее в ухо, в темные, мягкие волосы, в холодный нос:
Дай я тебя обниму, ты замерзла. Идет согласился Павел, но это ничего не значит. То есть значит, для нашего дела. Остальное Лючия услышала, что он улыбается, остальное от войны не зависит. Как говорит Люпо, смерть везде, но нельзя ее бояться. Любовь побеждает и войну и смерть, Лючия. Любовь сильнее всего, как сказано в Библии в коридоре послышались шаги, Лючия насторожилась. Барак технического персонала вставал в шесть утра, на поверку в мерзлом коридоре и скудный завтрак,
Дай я тебя обниму, ты замерзла. Идет согласился Павел, но это ничего не значит. То есть значит, для нашего дела. Остальное Лючия услышала, что он улыбается, остальное от войны не зависит. Как говорит Люпо, смерть везде, но нельзя ее бояться. Любовь побеждает и войну и смерть, Лючия. Любовь сильнее всего, как сказано в Библии в коридоре послышались шаги, Лючия насторожилась. Барак технического персонала вставал в шесть утра, на поверку в мерзлом коридоре и скудный завтрак,
Остался час до подъема. Натали говорила, что надзирательницы могут устроить шмон, из-за праздника к завтрашней годовщине революции вход в барак украсили лозунгами, алого кумача. Лючии, с другими чертежницами, пришлось с отвращением выписывать имя товарища Сталина:
Хотя бы портрет не заставили нас рисовать, взяли готовый проходя мимо картины, увитой золотыми листьями лавра, золовка, всякий раз, неслышно материлась, себе под нос. Лючия спохватилась:
Но если они найдут бумагу, в матраце? Надо было сказать доктору Кроу, или Розе. Или Павлу, может быть, он жив. Даже Натали я ничего не говорила, только объяснила, что это мои заметки разбирая папки с материалами по картинам итальянского Ренессанса, в Эрмитаже, Лючия обнаружила ветхую, пожелтевшую бумагу, на родном языке.
Письмо пометили 1723 годом:
Посылаю тебе экземпляр моего перевода «Принципов философии» Декарта. Книга вышла в прошлом году. Смею сказать, издание пользуется большим успехом Лючия замерла:
Джузеппа Элеонора Барбапиккола, первая переводчица Декарта. Она была членом Аркадской Академии философов и литераторов, одной из немногих женщин, удостоившихся избрания она, действительно, подписалась в конце:
Твоя Джузеппа.
Теодор, помнишь, как во Флоренции нам показали задние комнаты галереи Уффици? Ты объяснил, что выбираешь картины для императора Петра отложив письмо, Лючия справилась в картотеке архива:
Федор Петрович Воронцов-Вельяминов, родился в Москве, ровесник императора, вырос вместе с ним, вместе ездил в первое зарубежное путешествие. Любитель искусства, патрон художников, собрал хорошую коллекцию западных картин. Сослан в Сибирь, с женой и сыном, во время правления Бирона. Он скончался в ссылке, а коллекция пропала. Его сын получил прощение, при Елизавете, воевал судя по письму, синьора Джузеппа была не просто знакомой Федора Петровича. Лючии стало немного неловко:
Вряд ли это кто-то еще читал, кроме меня она вздохнула: «Все давно мертвы»:
Ты сказал, что я похожа на женщину, с гравюры Дюрера. То есть я стану такой в старости перо остановилось, но до этого времени еще долго Лючия вспомнила:
Джузеппе тогда было едва за двадцать. Она считалась юным гением мелким почерком Джузеппа сообщала, что отыскала имя модели Дюрера:
Тебе будет интересно узнать, что ходили слухи о ее русском происхождении, хотя она приехала в Италию из Нижних Земель. Ее сына все звали Тедески. Он стал известным купцом, торговал с Германией и Новгородом. Еще у нее была дочь, но о той мне выяснить ничего не удалось. Женщину звали Лючия пробормотала:
Марта, синьора Марта дверь камеры, с грохотом, распахнулась. Надзирательница холодно сказала:
Зэка, подъем. Становимся к стене, руки за голову, с койки ничего не брать Лючия, внезапно, почувствовала тепло между ногами. Поясницу разломила резкая боль, надзирательница рванула ее руку:
Не слышала! В БУРе тебе слух вылечат, отправишься туда на неделю соскочив вниз, бесцеремонно оттолкнув женщину, Наташа наклонилась над Лючией:
Что такое, милая, что случилось Лючия кусала губы:
Воды, воды отошли. И, кажется, схватки начинаются Наташа потребовала у надзирательницы: «Немедленно вызывайте врача».
В жарко натопленной спальне, под бархатным пологом кровати, среди шелковых, сбитых простыней, пахло «Шалимаром» и молоком. Девочки сопели под боком у Розы. Обычно они спали в кроватке, беленого дуба, убранной кружевами, обнимая друг друга. Под утро Роза слышала шевеление, шуршание, деловитое пыхтение. Надин вылезала из кроватки первой. Аннет, осторожно следовала за младшей сестрой. Близняшки подбирались к Розе, лепеча, позевывая, ныряя под меховую полость. Она пока так и не отлучила девочек:
Днем они о груди почти не вспоминают Роза лежала с закрытыми глазами, только когда ушибаются, или расстраиваются. Но на рассвете малышки всегда приходят ко мне она, невольно, пошарила рукой среди простыней:
Мы могли бы сейчас спать с Эмилем, в Мон-Сен-Мартене. Он любит уткнуться мне в плечо, и дремать. Или он обнимает подушку Роза улыбнулась, натягивает на себя одеяло, и что-то бормочет, если пошевелиться Гольдберг шутил, что профессия врача хорошо подготовила его к партизанской жизни:
До войны, на дежурствах, я привык к ночным бдениям Розе всегда казалось, что муж рядом. Надин, задремав, бросила грудь, но Аннет, сквозь сон, еще чмокала:
Я бы оставила с ним девочек, встала, и приготовила ему бекон с яйцами, блины, с фруктовым сиропом. Он любит малиновый сироп, и вообще любит ягоды Роза подышала, летом он обещал сводить меня на место, где стоял охотничий дом де ла Марков. Развалины заросли малиной каждый день она говорила себе, что скоро увидит мужа:
Почти все готово. Зэка на строительстве получили два выходных, в честь праздника обычно работы на тоннеле велись и в субботу, но Констанцу это не касается. Она настоит на личном визите, на участок диверсию доктор Кроу наметила на воскресный вечер:
Констанца потушила в пепельнице уотерфордского хрусталя американскую сигарету:
Бюро тоже гуляет, если можно так выразиться. По слухам, Гаврилов в четверг улетает в Хабаровск, к семье, что нам очень на руку
На стройке посещениям Констанцы никто не удивлялся. Тамошние инженеры, заключенные, знали, что перед ними начальник конструкторского бюро тоннеля, однако зэка не задавали лишних вопросов:
Взрывчатку я заложила Констанца покачала на коленях Аннет, подготовка мероприятия не займет и четверти часа