А какой срок? спросила Даша.
Я не знаю. В том-то и дело. Примерно месяца полтора. А может и два.
Как так ты не знаешь? удивилась педантичная Маргарита.
Вот так. Не помню, отрезала я.
Ты хочешь ребенка?
Понятия не имею.
А ты уверена, что он обрадуется?
Да ответила я. На чем зиждется моя уверенность, я не могла объяснить. Но почему-то в этом я не сомневалась. И у меня появилась собственная версия моего будущего, которая выглядела примерно так. Я говорю Паше, что готова родить ему ребенка. Он, конечно, сильно зол на меня из-за моей жадности и недоверия к нему, но ради ребенка он согласится все забыть и начать заново. Мы с ним снимем квартиру получше и станем откладывать деньги на няню. Он наверняка будет заботливо прыгать вокруг меня, кормить с рук клубникой и поминутно спрашивать, как я себя чувствую. А после того, как родится ребенок, я смогу наконец оценить его (Пашу) по достоинству и через нашу общую любовь к ребенку мы преодолеем все сложности и несуразности наших отношений. И пусть он никогда не станет дизайнером, а я не смогу хвастать перед подругами кольцами с бриллиантами в десять карат. Главное, у меня будет ребенок. И настоящая семья.
Дорогой, я хочу с тобой поговорить о чем-то очень важном, дергала я Пашу за рукав вечером того же дня. Подруги поохали, покряхтели и сошлись на том, что сначала надо поговорить с Пашей, только потом что-то решать.
А? буркнул он, не отрывая глаз от телевизора.
Мне надо с тобой поговорить!
О чем? снова глаза ловят маленьких зеленых футболистов на экране.
О важном, рявкнула я и вырубила телевизор.
Ну? он пристально посмотрел на меня и я поежилась.
Что бы ты сказал, если бы узнал, что у нас может родиться ребенок? издалека забросила удочку я, но, кажется, он все сразу понял. Он побледнел, вытянулся в кресле как струна и сказал:
Это правда?
Что? заюлила я.
Ты беременна?
Да. У нас будет маленький. Ты рад? я смотрела в его лицо и понимала, что, по всей видимости, он не рад.
Какой срок? деловито осмотрев меня, спросил он.
Я точно не знаю. Наверное, месяц. Я только сегодня узнала.
А ты уверена?
Ну, там была такая жирная вторая полоса, что Хочешь, я тебе покажу? подскочила я.
НЕТ! вскрикнул он и отшатнулся.
Хорошо-хорошо, остановилась я и стала ждать, что он скажет.
И чего ты хочешь? спокойно-отстраненным голосом спросил он у меня.
Я? Как чего? Родить нормального здорового ребенка. У нас будет настоящая семья.
Да что ты? противно засмеялся он. Да посмотри ты на себя! Какая из тебя мать? Какая жена? Ты же думаешь только о себе. И ни о ком позаботиться не в состоянии.
Это почему? вскипела я. Только потому, что я не глажу тебе трусы? А ты сам что для меня делаешь?
Я отдал тебе все, привычно бросил он.
Да что все? Это вот я сейчас готовлюсь отдать нашей семье все. Свое тело, свое здоровье, свое время и молодость. И принимаю ответственность за это. А что ты делаешь для нашей семьи?
Все это бред и ерунда. Я делал все что мог, когда верил, что ты меня любишь. А теперь уже нет никаких шансов для нас с тобой. Ты это почувствовала и залетела, чтобы удержать меня.
Я? от возмущения у меня даже остановилось дыхание.
Да, ты. Ты поняла, что я к тебе охладел. И как все женщины, как и все вероломные стервы, ты считаешь, что можешь привязать меня к себе пузом. Один раз я повелся на это и даже женился.
Это ты о жене?
Сейчас я говорю о тебе, жестко и холодно бросал он в меня слова, и ты ничего нового не придумала, как привязать меня к себе ребенком. Так знай, если у меня и есть к тебе какие-то чувства, то их недостаточно для того, чтобы создать настоящую семью. И я готов еще пожить вместе и подумать, нужны ли мы друг другу, хотя ты и растоптала во мне самые лучшие чувства. Все равно, я еще слишком привязан к тебе. Но на ребенка я не готов. Точно. Если ты не пойдешь делать аборт, я завтра же соберу свои вещи и уйду.
Ты серьезно? ахнула я.
Абсолютно. Делай аборт. Я к ребенку не готов, а ты неспособна и о кошке позаботиться, не то что дать жизнь человеку.
Абсолютно. Делай аборт. Я к ребенку не готов, а ты неспособна и о кошке позаботиться, не то что дать жизнь человеку.
Какой ужас, совершенно искренне пролепетала я и села прямо на пол. Такого поворота я ожидала меньше всего. Паша нервно закурил, накинул куртку и ушел куда-то. Я рыдала до самой ночи, потом уснула, так и не придя в себя. В моей голове не было ни одной мысли, ни одной эмоции. Я ничего не понимала, ничего не знала. Как могло получиться, что я, умная и хорошо воспитанная девушка, с высшим юридическим образованием, без вредных привычек, без темных историй в прошлом вляпалась в такую историю? Ведь я же все слышала с самого начала. Он, по сути, то же самое говорил про жену! «Она меня не ценит, не уважает. Я ей понравился и она решила привязать меня к себе ребенком. А я, такой благородный, отдал ей все и жил с ней ради ребенка. Дочери, которая ни в грош меня не ставит». Боже мой! Он ушел ко мне и через полгода сыграл со мной в ту же игру. И теперь уже я стала плохая. Я плохо забочусь о нем, я не подаю ему ужин. И я хочу испортить ему жизнь, привязав к себе ребенком. Ну надо же! А меня ведь предупреждали! Все. И мама, и Марго, и даже его бывшая жена! А и правда, с чего я решила, что она плохая женщина? Ведь в отношениях всегда участвуют двое. Значит и она с Пашей вляпалась не меньше, чем он с ней. Но что же теперь будет дальше? Аборт? А как же здоровье? Будущее? Что же делать, что же делать?
Глава 5
Что делать и кто виноват
Тот март настолько поглотил меня собой, что я казалась самой себе рыбкой, плавающей в мутной, давно не чищеной зеленой воде. И плохо, и воняет, и очень одиноко, а все остальные смотрят на меня сквозь толстое стекло. Проводят по нему пальцами, постукивают, строят рожи. И нечего, ничего не делают, никак не помогают. И даже не слышно ни одного звука. Только тишина и бульканье моих мыслей внутри моей головы. Жизнь текла вокруг меня, не задевая и не проникая в мое тело. Вот вроде бы события в наружном мире начали сменяться. Марго вдруг решила, что на самом деле она лесбиянка.
Я не желаю слышать ничего больше про борьбу полов. Эти выродки сломали жизнь Ларке, а я не позволю сотворить то же самое со мной. Лучше я буду одна.
Да, но ты ведь не собираешься быть одна. Ты же говоришь, что теперь будешь спать в кровати с какой-нибудь мужеподобной девушкой, которая будет требовать от тебя Бог весть каких ласк. Ты уверена, что на все это готова? спрашивала Дашка Зайницкая. Я смотрела на них и не понимала, как можно говорить о такой ерунде. Алина снова вляпалась в очередной роман. Она познакомилась с ним в магазине. Он играл на игровых автоматах и выиграл. Теперь он живет у Алины дома и все деньги просаживает на одноруких бандитах около улицы Подбельского. Алина страдает, хочет его выгнать, а я не могу, никак не могу не то что посочувствовать. Даже просто понять, что она такое говорит. Я слушаю только себя. Я хочу найти внутри себя ответы на два извечных вопроса. Больше всего меня интересует ответ на вопрос: кто виноват? Мне просто еще больно и сложно решать вопрос «что делать». Паша все еще приходит после работы в наш съемный дом и я пытаюсь с ним говорить.
Почему ты уверен, что у нас ничего не получится? Как так получилось, что ты всю жизнь искал меня, нашел, а теперь бросаешь при самых пустячных проблемах?
Ничего себе пустяк. И потом, я не собираюсь тебя бросать. Мне нравится спать, обнимая тебя. У меня в кошельке до сих пор твоя фотография.
Что ж тогда? удивлялась я. Надежда на хеппи-энд не оставляла меня.
Я просто жду.
Чего?
Твоего решения. Я сказал тебе, что не собираюсь снова попадаться в ловушку. Я останусь с тобой, только если ты примешь правильное решение, он смотрел мне в глаза ничем не замутненным честным взглядом. Он и вправду верил, что поставил меня перед закономерным и справедливым выбором.
Какое же тут может быть правильное решение, всплескивала руками я.
Я должен иметь право решать, хочу я ребенка или нет. Такой шаг мы можем себе позволить только когда будем готовы.
Как готовы?
У нас будут деньги, нормальная работа, человеческие отношения.
Я починю твой сарай в деревне, взрывалась я.
Вот видишь! И чего ты от меня хочешь?
Я хочу, чтобы ты вел себя как настоящий любящий мужчина. И не заставлял меня делать аборт. Я беременна сейчас! Прямо сейчас, а не в следующей пятилетке, когда мы с тобой сможем наконец договориться о том кто куда и как тратит жалкие бумажки.
Не ори! Я так и знал, что ты будешь меня шантажировать! Я не собираюсь волочь ярмо всю жизнь только потому, что ты не оставляешь мне выбора. Ты решила уже все, я так понимаю?
Нет, опускала голову я. Слезы смешивались с какой-то непонятной тошнотой и головокружением. Это ребенок перестраивал мой организм, я знала, я чувствовала. По утрам у меня кололо в груди, она набухла и даже, по-моему, увеличивалась в размерах.
Нет? А когда ты решишь? Какой у тебя срок? он смотрел в окно, а не на меня. Эти разговоры мы вели уже месяц. Они шли по кругу и никогда ни к чему не приводили. Но не сегодня. Сегодня я все решила. Сегодня уже ему, а не мне делать свой выбор.
У меня срок десять недель, мне сказал врач. С беременностью все в порядке и он советует ее оставить.
Значит, шантаж продолжается. Тогда прости заранее, я тебя предупреждал.
Значит ты уверен, что тебе не нужен ребенок от меня, спокойным голосом уточнила я. Полнейшая безнадега и уныние овладели мной.
Я уверен, что сейчас он мне не нужен. Вот когда мы с тобой приживемся, встанем на ноги
Я спросила про этого конкретного ребенка, что лежит сейчас у меня в животе. Он тебе не нужен?
Нет. Прекрати на меня давить.
Я не давлю. Просто понимаешь, Паша. Тогда и ты мне не нужен. Ты поставил мне свои условия, я ставлю тебе свои. Ты можешь обвинять меня в чем угодно, ты можешь считать это шантажом. Я назову это актом надежды. Я считаю, что у нас есть последний шанс создать семью этот ребенок. Пока он есть, мы с тобой им накрепко связаны. Если я его убью, нас с тобой ничего больше не будет связывать.
Я так и знал, театрально вскинул Паша голову с руками. Красиво вскинул, синхронно, отметила я про себя автоматически.
Я ничего не знала, ничего не планировала. И точно не собиралась тебя привязывать к себе ребенком. Просто так получилась. И теперь решай, хочешь ты сохранить нашу семью или нет.
Ты все сказала?
Все, кивнула я и села на стул. Взяла чашку с чаем, отпила. Обожгла губы, подула, снова отпила.
Я не готов к тому, чтобы ты рожала этого ребенка. Я тебе не верю, тихо, но твердо повторил он.