Сколько я вам должен?
За один гвоздь? Нисколько. Я ведь сам предложил.
Этак вы разоритесь, пошутил Дон.
Горе мне как кузнецу, если я на гвоздях прогорю! ответил Ковач без тени улыбки.
То есть дело спорится?
Можно сказать и так. Мне хватает, а жадничать зачем?
Вам? А семье?
Остались только сыновья, но они большие уже, зарабатывают сами. Жена меня оставила.
Умерла?
Нет, зачем же сразу так, махнул рукой Ковач, просто оставила. Ушла к другому.
Сыновья помогают?
Старший заказывает у меня обручи для бочек. Бондарь он. Средний пекарь, от него никакой пользы, усмехнулся кузнец. Младший офеня, промышляет по ярмаркам, раз в несколько месяцев приходит за мелочовкой.
Дети берут у вас товар?
И платят честную цену.
Неужели не пошли в подмастерья?
У них своя жизнь, к тому же тут не так много работы, мы справляемся.
Вы?
Я и другой кузнец.
И как он?
Я на коллег не наговариваю, сказал Ковач, едва заметно скривив рот.
А по-человечески? Ну, если не как мастер о мастере, как человек он как?
На людей я тем более не наговариваю, произнёс кузнец мрачно.
Дон, очевидно, задел больное место, но дальнейшие расспросы были бессмысленны, хотя можно было попробовать зайти и с другой стороны:
Дочка его, говорят, захворала.
Жених? недоверчиво покосился Ковач.
Нет, что вы.
Лекарь?
Нет. А ловко вы гвоздь обнаружили, решил всё же сменить тему Дон.
Ерунда! смутился кузнец. Просто намётанный глаз.
Это сколько же метать надо, чтобы вот так?
Лет тридцать, пожал плечами кузнец. Приходит человек с лошадью, поднимаешь ей ногу, смотришь подкову пора менять. И так тысячу раз. В тысяча первый приходит человек с лошадью, смотришь на копыто сбоку и понимаешь, что ногу можно не поднимать, и так всё понятно подкову надо менять. И так десять тысяч раз. В конце концов человек просто проходит мимо с мулом
и ты понимаешь, что гвоздь выпал.
Верно! улыбнулся Ковач.
Понятно! сказал Дон, его лицо утратило юношеский интерес и на мгновение стало очень старым, после чего вернулось в обычное невозмутимое состояние.
Приятно было с вами повстречаться, и я действительно это имею в виду, сказал Дон, подчёркивая слово «действительно». Всегда приятно, хотя и грустно, найти жемчужину в навозной куче.
Простите?
Это не шпилька в ваш адрес, хотя шпилька на гвоздик вполне равноценная замена. Вам очень скучно.
Что?
Вам очень скучно.
Скучно ли мне?
Это не вопрос. Поднимите копыто и посмотрите.
Ковач задумался. Разговор неожиданно резко свернул от привычных небольших тем куда-то в густой непролазный туман чувств. Какое, к чёрту, копыто?
Последняя неделя была довольно спокойной, медленно, с сомнением в голосе ответил Ковач.
Обычно я так не делаю, но проклятый неоплаченный гвоздик. Вы местный?
Да.
В последние годы рядом ничего не построили? Новую деревню, дорогу?
Лет семь назад появился мост новый в шести лье отсюда.
А старый что?
Говорят, тролли захватили.
Серьёзно? На мгновение лицо Дона снова озарилось интересом, но он продолжил: Путешественников стало меньше?
Ну да, пожалуй.
Жена ушла когда?
Лет семь назад.
Кузница, объединённая с домом, редкий случай. Вы буквально живёте на работе, понимаете? Были востребованным мастером в деревне, которая когда-то стояла на проезжей дороге, иначе откуда опыт? Теперь она в стороне, все едут через новый мост. Жизнь остановилась, огонь в горниле угас, поэтому ушла жена. Вам хватает денег, но вы бросаетесь на каждый выпавший гвоздь. Вам нужно снова в дело.
Да, но
В вашем возрасте ещё не поздно.
Подождите
Вам очень скучно. Не эту неделю, а последние лет семь.
Изумлённый кузнец стоял, хватая ртом воздух, вены на его лбу пульсировали.
В вашем возрасте ещё не поздно.
Подождите
Вам очень скучно. Не эту неделю, а последние лет семь.
Изумлённый кузнец стоял, хватая ртом воздух, вены на его лбу пульсировали.
Как вы это?.. выдавил он наконец.
Намётанный глаз, ответил Дон.
Но кто вы?
Сказочник, махнул рукой Дон, прощаясь.
Оставалось ещё одно дело, и, посетив ведьму, вскоре он вернулся к дому Рины. Два часа уже прошло, но девушка не выходила. Постояв на улице ещё минут пятнадцать, Дон вздохнул, легонько постучал в дверь и, дождавшись приглашения, вошёл. Рина убиралась в доме, в котором и так было пусто и чисто.
Ой, что, уже? спросила она Дона.
Прошло два часа, кивнул он.
Но я не успела всё сделать.
Например, что?
Все обязанности по дому.
Есть какой-то конкретный список?
Нет, но
Как вы тогда узнаете, что всё закончили?
Обычно к вечеру.
Неудивительно, буркнул под нос Дон.
Что?
Единорог или мытьё полов?
Единорог.
Берите свои вещи и пойдём.
Рина собралась за пять минут, во второй раз попрощалась с отцом, который уже даже не скрывал своего недовольства тем, что Дон увозит дочь, как будто именно алхимик был виноват в её недуге, и путешественники отправились в дорогу.
Мне кажется, вы чем-то расстроены, сообщила Рина, отметив, что губы Дона сжаты чуть напряжённее, чем обычно.
Неужели так заметно? Да, беседой с кузнецом.
А что не так?
Кажется, я наговорил лишнего.
Понятно, кивнула девушка.
Развилка
Рина остановилась и посмотрела на Дона. Дон остановился и посмотрел на Рину. Они вышли из деревни, дошли до первой развилки и никуда не повернули.
Почему вы остановились? спросила Рина.
А почему вы остановились? спросил Дон, делая упор на «вы», а не на «почему», как его собеседница.
Я остановилась потому, что вы остановились.
А я потому что вы.
Рина вспомнила, что, по мнению некоторых людей, Дон мастер дурить головы, но решила сейчас об этом не упоминать.
Вы шли, я шла за вами.
Могу сказать то же самое.
Но вы вели.
Я сопровождал, парировал Дон.
Так куда мы идём? спросила Рина.
Мне кажется, я понимаю, о чём вы. Если я скажу «за единорогом», это будет похоже на издевательство. К тому же «за единорогом» это ответ на вопрос «за чем?», а вовсе не «куда?». Я не знаю, куда идти за единорогом.
Рина стояла, подыскивая слова. Дон ждал.
Что делать? смогла она наконец выдавить из себя.
Это большой вопрос. Вы бы могли его как-то сузить?
Как?
Чтобы сузить большой вопрос, его надо развернуть. Скажите что-нибудь ещё.
Как мы найдём единорога?
Мне никогда не снился единорог в чужих избушках, поэтому я не знаю, какие шаги следует предпринять дальше. Подозреваю, что у вас такое тоже впервые, так что мы в равном положении.
Но я думала, вы мне поможете.
Не исключено.
Так куда идти?
Я не знаю.
Какой от вас тогда толк? сказала Рина и осеклась.
Ещё один хороший вопрос! Думаю, я смогу быть полезен. Помните это эпическое «пиф-паф»? А мула? И в конце концов, пока мы вместе, вам спится спокойно. Этого мало? спросил Дон, сделав жалобное лицо.
Но
Мало? Лицо Дона перестало быть жалобным и стало лукавым.
Я ожидала большего Но нет, подождите, это неправда. Я ожидала не для себя, то есть я от вас ничего такого не хотела.
Дон понимающе кивнул.
Просто я думала, что вы не такой Ой, это тоже неправильно звучит. Я думала, что вы можете больше, чем просто достать осла.
Надеюсь, это не грубая лесть! Возможно, это ещё не вся польза, но единорога ищeте вы, а я помогаю вас устроит такой расклад?
У меня разве есть выбор?
Конечно.
Например?
Вернуться в деревню.
Но это не выбор.
Это выбор возможно, не самый лучший.
А что-нибудь ещё есть?
Конечно! Например, вы можете решить, куда нам сейчас идти направо или налево.
Как же я могу это сделать?
Как свободный человек.
Рина нахмурилась:
Мне сложно! Неизвестно, куда ведут эти дороги!
Обычно на развилках бывает камень с инструкцией: мол, направо пойдёшь
Дон несколько картинно осмотрелся вокруг; было совершенно очевидно, что никакая это не развилка, а обычный перекрёсток, по которому ходит множество людей, и камень ему не положен по статусу.
Направо пойдёшь в лес попадёшь, налево в город, сообщила Рина, немного повеселев, сказки она любила. Если до самого конца идти.
Мы не побоимся пойти до самого конца, подтвердил Дон. А что ж тогда говоришь, что не знаешь, куда они ведут?
Ну я же не в том смысле! Единорог-то где?
Где его проще представить, в лесу или в городе?
Рина вспомнила, что Влад почему-то назвал единорога поганским. Это не особо помогло: всё становилось таким, если идти до конца. В самой глуши леса жили шумцы существа, по выражению батюшки, поганые. К счастью, до их деревни они никогда не доходили; по крайней мере, Рина за свою жизнь так ни одного и не увидела.
Город тоже считался местом бесовским; торговать с ним разрешалось, даже особо приветствовалось торговаться, чтобы, значит, им поменьше доставалось, а нам побольше, но праздно посещать город было делом позорным.
Следующие дни Рина держала ушки на макушке, смотрела спутнику в рот и всячески изображала пустой сосуд, готовый вместить чужую жизненную мудрость, но почему-то ничего не происходило. Обычно это случалось гораздо быстрее: любой мужчина, который ей попадался, как только видел, что Рина готова слушать, открывал рот и рассказывал о себе всё, начиная с самого впечатляющего и заканчивая самым постыдным. Дон, однако, изливать душу не собирался, но, истолковав подобострастное поведение девушки как-то по-своему, внезапно сказал:
Предлагаю перейти на «ты».
А вы хотите?
Ну я же зачем-то это предлагаю, улыбнулся Дон. Я не люблю, когда ко мне обращаются на «вы», а вы?
Я к этому не привыкла, и ты первый, кто ко мне так обращался.
Тогда что нам мешает называть друг друга на «ты»?
Думаю, что ничего, улыбнулась в ответ Рина.
Спутники шли вдоль бесконечных полей пшеницы, по которым то и дело на ветру пробегали золотистые волны. Зрелище вдохновляло и успокаивало, но рано или поздно должно было наскучить. Рина забралась на Фёдора и впала в полудрёму, не забывая, впрочем, вежливо кивать редким встречным путникам.
Наконец девушка окончательно провалилась в сон. Ей снилось, что она находится среди огромного количества людей, где-то в большом модном доме, и является там главной, что-то вроде королевы.
Царство собралось выпустить новую коллекцию гвоздей, и принять решение, что пойдёт в серию, должна была она. Кланяясь, придворные подносили ей на красных бархатных подушечках новые образцы: гнутые, верчёные, колечками и зигзагами.
Это всё не то! недовольно морщилась Рина, и сон начинался с самого начала.
Солнце медленно садилось, а поля всё не кончались. Наконец впереди показался небольшой перелесок.
Там можно переночевать, указал Дон рукой в сторону деревьев, не топтать же поля.