«Храброму Санасару шлёт дочь царя каджей, Дехцун-Цам, сердечный привет! Санасару и Багдасару привет большой!
О, Санасар! Ясна и чиста моя душа, словно этот кувшинчик пустой. Сердце моё и голова полны, словно второй кувшинчик, одним тобой. Сорок женихов из сорока краёв сватались ко мне, всем отказала я. А тебя увидела во сне и не могу забыть. Приезжай в Медный город и увези меня. Нет силы ждать. Даже если ты щёки намылил, садись на коня, побреешься здесь!»
Вложила Дехцун в письмо свой искусно выполненный портрет и кликнула двух девушек-служанок.
Снесите письмо и оба кувшинчика в Сасун. Поставьте их на рассвете у Санасара в изголовье и письмо положите рядом. Если правду говорят про него, что он храбрец, то приедет ко мне. Летите! Да смотрите братьев не перепутайте!
Обернулись девушки белыми голубками и полетели в Сасун. Подлетели к Сасунскому дому и заглянули в распахнутое окно. Видят: лежит цветущий юноша. Разрумянилось во сне его лицо так, что даже вся комната озарена светом, словно утренним солнышком.
«Наверное, это и есть тот самый Санасар», подумали они. Однако решили заглянуть в другое окошко. И увидели другого юношу, ещё краше первого. Или тот, первый, всё-таки краше?..
Так летали они от одного окна к другому. Никак не поймут, кто из братьев Санасар, а кто Багдасар. Светать уж начало, жаворонок запел. Скоро и братья проснутся.
Заторопились девушки-голубки, поставили к изголовью одного из юношей два кувшинчика, письмо на постель обронили и упорхнули восвояси.
Проснулся Багдасар и обнаружил лежащее на его постели письмо. Взял его, и тут выпал из письма портрет красавицы Дехцун. Как увидел Багдасар её красоту, перехватило у него дыханье, даже кровь носом пошла. С трудом пересилил себя Багдасар и начал читать письмо дочери царя каджей. И чем дальше читал, тем больше наполнялся яростью и гневом.
Читает:
«Храброму Санасару шлёт дочь царя каджей, Дехцун-Цам, сердечный привет! Санасару и Багдасару привет большой!..»
Его два раза назвала в приветствии! воскликнул Багдасар с горечью. Меня же один только раз!..
Дальше читает:
«Приезжай в Медный город и увези меня. Нет силы ждать»
Вскочил Багдасар.
Вот оно что! Брат жену себе сосватал, а мне ни слова не сказал! Да разве я уже чужой ему?! Или больше не братья мы?!
Сунул он письмо за пазуху и затаил злобу на Санасара.
А в доме уже стол белой скатертью накрыт. Уселись все за утреннюю трапезу, одного Багдасара нет за столом.
Встревожилась Цовинар-хатун. Уж не заболел ли её младший сын? Встала и пошла за ним. Дверь в его комнату отворила.
Что с тобой, Багдасар-джан? Почему не вышел к столу? Может, болен ты?
Ах, матушка! отвечает Багдасар. Если б не ты, а кое-кто другой эту дверь отворил, разорвал бы его на куски!
Да что случилось? испугалась Цовинар.
Что случилось?! воскликнул тот и, вынув письмо, протянул матери. А вот что! Брат посватался, а мне ни слова не сказал, будто уже за человека меня не считает! С какой стати буду я с ним за одним столом сидеть, хлеб с ним делить!
Цовинар взяла письмо и головой покачала:
Ничего не понимаю! Ни о каком сватовстве мне Санасар не говорил. Если это правда, я ещё больше, чем ты, огорчусь!
Вернулась она к столу. Санасару письмо подала:
На вот! Возьми своё письмо!
Пробежал его Санасар глазами, ладонь к груди приложил:
Матушка! Богом нашим клянусь, первый раз держу в руках это письмо!
Промолвила Цовинар-хатун:
Брат твой очень обиделся на тебя.
Что же мне делать? растерялся Санасар. Девушка эта, Дехцун, чародейка. Она и во сне мне являлась. Теперь вот письмо написала. Околдовывает нас. А брат мой горяч, его не трудно вывести из себя. Пойди к нему, матушка, постарайся его успокоить. В конце концов, пусть ударит меня пару раз, выпустит свой гнев.
Пошла опять Цовинар-хатун к своему меньшому сыну. Вела с ним разговор ласково, долго его уговаривала не гневаться на Санасара. Да так и не смогла уговорить. Не одной только безудержной отвагой славился Багдасар. Недаром звали его порой за глаза и упрямцем, и сумасбродом
Вечером столкнулись в дверях братья.
Здравствуй, сказал Санасар.
Промолчал Багдасар.
За что обижаешься на меня, брат? спросил Санасар.
За то, проговорил Багдасар с угрозой, что нам двоим тесно на этой земле. Либо ты должен умереть, либо я.
Да что с тобой? Почему ты говоришь мне такие слова?
А почему, закричал Багдасар, дочь царя каджей тебя дважды в приветствии помянула, а меня только раз?!
И ты из-за этого расстроился? улыбнулся Санасар. Послушай, сердись тогда на неё, а не на меня. Я-то здесь при чём?
Не верю я тебе! сказал Багдасар. Хочу биться с тобой!
Из-за чего? Из-за девушкиного привета?
Из-за того, что ты тайком от меня письма ей пишешь, меня ни в грош не ставишь!
Поверь, брат, отвечает Санасар, не писал я ей никаких писем. Богом клянусь!
Всё равно хочу биться с тобой!
Ладно, хочешь так хочешь. Только я тебя бить не стану.
Ничего не ответил на это Багдасар. Повернулся к брату спиной и дверью хлопнул.
Поединок братьев
«Посостязаюсь с Багдасаром в борьбе, думал Санасар. Порастратит он свою буйную силу, свежий воздух остудит его горячую голову глядишь, и успокоится брат».
Выехали Санасар с Багдасаром на широкий луг. Слезли с коней и завязали борьбу. Обхватили за шею друг друга, кружатся на месте, землю пятками сотрясают.
«Посостязаюсь с Багдасаром в борьбе, думал Санасар. Порастратит он свою буйную силу, свежий воздух остудит его горячую голову глядишь, и успокоится брат».
Выехали Санасар с Багдасаром на широкий луг. Слезли с коней и завязали борьбу. Обхватили за шею друг друга, кружатся на месте, землю пятками сотрясают.
Спохватилась Цовинар-хатун, что сыновья слишком долго не возвращаются. Пошла их разыскивать. Чем ближе подходит к зелёному лугу, тем сильнее земля дрожит под ногами, тем слышнее дыхание могучих борцов.
Наконец увидела она своих сыновей и руками всплеснула:
О Боже, помоги мне! Виданное ли дело брат с братом воюет!
Крикнул ей Санасар:
Не волнуйся, матушка! Целы мы и невредимы. Ничего с нами не станется.
Санасару легко говорить! Он полушутя сдерживает яростный напор Багдасара. А тот, как ни пытается брата на землю опрокинуть, ничего у него не получается. Ослабел Багдасар, покидают его силы, вот-вот сам на землю рухнет. Потемнело у него в глазах. Да только и в небе тоже смеркаться начало.
Кончился день.
Пора домой возвращаться.
Дома поужинали они. Отдохнули. Пришёл немного в себя Багдасар и говорит Санасару:
Завтра опять будем биться!
Санасар лишь вздохнул в ответ и плечами пожал.
Наутро встали они, взяли тяжелые палицы, к сёдлам щиты подвязали и вновь поехали судьбу испытывать.
Заплакала Цовинар-хатун. Прокляла сквозь слёзы ту, из-за которой сыновья должны друг с другом насмерть биться.
А братья отмерили в поле расстояние между двух камней. У одного камня Санасар встал, у другого Багдасар.
Размахнулся Багдасар и метнул тяжёлую палицу, метя в грудь Санасару. Но промахнулся. Перехватил Санасар его палицу и метнул обратно. В четверть силы метнул. Не достала она брата, упала у самых ног.
Во второй раз метнул палицу Багдасар. Опять перехватил её Санасар и, в четверть силы метнув, обратно вернул.
Поскакали они друг на друга. Сошлись. Багдасар всю силу вкладывает в удар, с яростью бьёт. Санасар все удары щитом отбивает либо уворачивается. Сам же не бьёт брата, а если и замахивается, свистит его палица над головой Багдасара. А тот всё не успокаивается, хочет во что бы то ни стало Санасара ударом достать, чтобы упал он с коня и не встал больше никогда
Солнце в зенит вошло. Затем к закату начало клониться. А бой всё не утихает.
И подумал Санасар: «Яростно бьёт Багдасар! Дай-ка и я его испытаю. Сможет ли он мой удар выдержать или уклониться от него?»
Размахнулся он и нанёс Багдасару удар вполсилы. Выставил тот щит, да только всё равно не смог выдержать удар тяжёлой палицы. Слетел с коня и упал на землю без чувств.
Застонал Санасар:
Что я наделал! Силы своей не рассчитал! Брата ударил! Брата родного убил
Спрыгнул он с коня и подбежал к неподвижно лежащему брату. К груди его прильнул. Нет, не остановилось, бьётся сердце. Палица, скользнув по щиту, лишь ногу задела. Бережно поднял он на руки Багдасара и понёс в Сасун.
Дома расстегнул он у Багдасара рубаху, чтобы грудь ему растереть, а из-под рубахи выпал портрет девушки удивительной красоты. И тогда догадался Санасар, какие муки перенёс из-за неё брат.
До рассвета не приходил в сознание Багдасар. И всё это время Санасар сидел рядом и плакал над ним. Когда же тот очнулся, спросил Санасар:
Отчего же так долго в сознание ты не приходил?
Боль пронзила ногу, ответил Багдасар. В голове у меня помутилось от твоего удара.
Нет, произнёс Санасар, не от удара в голове у тебя помутилось. А от этого портрета и от письма Дехцун. Неужели ты подумал, что девушка для меня дороже, чем ты! Да не нужна она мне, сам иди за ней, если хочешь!
Прости меня, брат, промолвил Багдасар. Не знал я до вчерашнего дня, как ты могуч! Отныне ни в чём тебе перечить не буду. Всё, что ни попросишь, сделаю для тебя. Только должен сам ты отправиться в Медный город, и Дехцун-Цам твоей должна стать.
Ни за что не поеду за ней! замотал Санасар головой. Дехцун чародейка. Она нас с тобой чуть не перессорила!
Подумай, что люди скажут, сказал Багдасар. Нас уважает народ, считает храбрецами. А если ты не поедешь, скажут: какой же Санасар храбрец, если даже за своей невестой боится съездить! Нельзя тебе не ехать, брат. Привези Дехцун в Сасунскую крепость.
Дорога в страну каджей
Пришел Санасар к Цовинар-хатун:
Матушка, снаряди меня в дорогу. Должен я в Медный город поехать, в страну каджей.
Принялась отговаривать его мать:
Не езди, сынок! Совсем недавно мы из Багдада выбрались, чуть не погибли, зачем тебе опять в чужие края ехать?
Что ж тут поделать, матушка! Видно, судьба такая.
Снарядила его Цовинар-хатун, благословила на дорогу. Обнялись на прощанье Санасар с Багдасаром, простили друг друга, перстнями обменялись.
Сказал Санасар брату:
Если я завтра не вернусь, не волнуйся за меня. Если я на второй день не вернусь, тоже не волнуйся. Если на третий день не вернусь, значит, попал я беду. Скачи тогда мне на выручку.
Сказал и тронул коня.
Долго ли ехал, коротко ли, достиг он перепутья трёх дорог. А у перепутья сидит седобородый старик.