Великий мастер вышел из зала через ту же потайную дверь, в какую входил. Слева по коридору располагался его кабинет. Сняв черную накидку, повесив ее в шкаф, он сел за стол, на котором были навалены десятки бумаг. Рутина забирала большее количество времени, и мириться с этим получалось непросто.
Он откупорил бутылку и налил вино. Разбавил его водой из графина предстояло еще много работы, и необходимо было поддерживать живость ума.
Через минуту в дверь постучали коротко и резко.
Да?
Дверь приоткрылась, и в проеме появился послушник.
Что случилось, Смити? спросил мастер. Ты чем-то взволнован?
Ничего, господин, ответил послушник и опустил большие глаза.
Держался перед великим мастером он неуверенно, немного сгорбившись. Был невелик ростом, безумно бледен. Пухлые губы, которые так не к месту прилепились к пустому невыразительному лицу, были беспокойны.
Сколько раз тебе говорить, Смити, не надо называть меня так, великий мастер был готов рассмеяться, но сан требовал сохранять невозмутимость. Какой я тебе господин? Мы все здесь братья, он изобразил строгое лицо. Ты присутствовал на позавчерашней службе? Тогда я, по-моему, объяснял, что значит братство, мастер отхлебнул вина. Ну что ты молчишь, Смити?
Я хотел бы поговорить с вами о краеугольном камне.
Великий мастер посмотрел на него как на сумасшедшего.
Опять ты за свое! Что же такое! Камень всего лишь легенда, глупая сказка, чтобы вера толпы опиралась на что-то ей понятное, он улыбнулся, голос его смягчился. Ты состоишь в братстве с малого возраста. Я помню тебя таким открытым миру. Слишком глубоко в тебе засела вера в несуществующее. Ты должен научиться мыслить по-взрослому. Камня нет, как нет ни рая, ни ада, ни прочей чепухи. Это все сказки для толпы.
При всем уважении, великий мастер он существует! сказал Смити, и в голове его мастер заметил проблеск гнева.
Не обманывайся, мальчик, это тебя погубит.
Смити шагнул вперед и склонился перед великим мастером.
Благословите, прошу.
Благословляю, мастер перекрестил его затылок. Но предупреждаю тебя о том, что ты отходишь от истины. Мне тяжело видеть, как мои братья бродят в тумане, не умея отличить правду от лжи.
Я стараюсь, покорно ответил Смити.
Я помолюсь о тебе.
Спасибо, великий мастер.
Ты ничего больше не хочешь мне сказать? спросил мастер. В твоих глазах я вижу страх и любопытство. Скажи, что тебя гнетет.
Все хорошо, мастер, напрягшись, вымолвил Смити.
Дорогой мой друг, не стоит скрывать того, чего ты боишься. Только скажи и мы вместе найдем выход.
Смити только пожал плечами. Великий мастер нахмурился:
Я не видел тебя на сегодняшней службе. Чем ты был занят?
Помогал брату Сове в освоении писания.
Мастер испытующе посмотрел на Смити.
И как успехи?
Он очень способный, быстро ответил Смити.
Ну, хорошо, заключил мастер. Можешь идти.
Смити, после того, как вышел от великого мастера, был не в силах сдержать гнев. В сердцах он обвинял мастер в глупости и безверии, винил во всех грехах. Смити поражался словам своего наставника, и ненавидел его.
Немного успокоившись, он вновь принял благообразный вид, пряча мысли за бесстрастным лицом.
Выйдя в зал, где проходила служба, он взглядом нашел брата по прозвищу Сова и позвал его. Сова подошел.
Смити взял его за локоть и отвел в сторону, чтобы их разговор никто не услышал.
Сможет ли Сова свершить правосудие? наклонившись к его уху, шепнул Смити. Время пришло.
Когда-то за такие слова можно было тут же лишиться головы!
Когда-то, улыбнулся Смити, но не сейчас.
Я могу сделать все, что ты пожелаешь. Убить значит, так тому и быть.
Это хорошо, сказал Смити. Только, я не хочу, чтобы это выглядело как убийство. Пусть это будет несчастный случай скажем, старика ударит инфаркт, и дело с концом!
Не понимаю, зачем все это нежности, Сова сделал недовольное лицо. Я могу сейчас же уничтожить всех мастеров, они испарятся, и ни следа от них не останется. Неужели ты этого не хочешь?
И да, и нет, Смити покачал головой. Они достойны смерти, я знаю это, но разве могу я их к этой смерти осудить, черт возьми!
***
Когда за послушником закрылась дверь, мастер посидел еще некоторое время в задумчивости, отпивая из бокала вино. Он и не заметил, как день склонился к вечеру, и в комнату медленно пробралась темнота.
Шум толпы, разгуливающей по улицам, прорывающийся через приоткрытое окно, напоминал треск поленьев в костре. Он успокаивал и усыплял.
Шум толпы, разгуливающей по улицам, прорывающийся через приоткрытое окно, напоминал треск поленьев в костре. Он успокаивал и усыплял.
Поработав еще немного, великий мастер встал из-за стола, нашел в шкафу куртку вечером становилось холодно, оделся, вышел из церкви и медленно побрел домой.
Путь не был долгим. Только ветер неприятно бил в лицо моросящим дождем.
Дом встретил его скрипом старых половиц. Великий мастер жил один в маленьком одноэтажном домике, с небольшой кухней и тесной спальней.
Сняв куртку, он разогрел ужин и устроился на диване. В бокале вновь оказалось вино, теперь уже неразбавленное. Глаза мгновенно начали слипаться. В полудреме мастер положил голову на подушку и крепко уснул.
Но сон его не продлился долго. Через минуту во входную дверь постучали. Вначале великий мастер не услышал стука, но он повторился, и сквозь сон мастер оторвал тело от дивана и зашагал босиком по холодному полу, чтобы открыть дверь столь поздним посетителям.
Великий мастер ступал холодному полу.
Стук. Во второй раз стучали сильнее и продолжительнее.
Иду, бросил великий мастер.
Стук оборвался. Человек на той стороне двери, не обладал, видимо, никаким терпением, теперь с усилием тянул за ручку.
Великий мастер отпер дверь и в страхе отшатнулся, лицо его исказилось.
Мария! воскликнул он. Неужели, это ты!
Более великий мастер не мог сказать ни слова, звуки скомкались в легких и застряли в горле.
Я уж думал, что все это мне померещилось. Успел поклясться всем богам, что брошу пить! заплетающимся языком проговорил великий мастер, когда к нему вернулся дар речи. Хорошо, что это не так, заключил он. Дитя, ты так похожа на одну мою старую знакомую. Господи, что у тебя с руками?
Долгая история, ответила Алиса, после чего, наконец, представилась.
Мастер с затаенным трепетом смотрел на Алису.
Алиса, протянул он, пробуя давно забытое имя на вкус. Я помню тебя ребенком. Ты копия своей матери! Тот же взгляд, те же ямочки на щеках. Прошло около двадцати лет с тех пор, как ее не стало.
Значит, она умерла? из уст Алисы вырвался тихий стон.
Как мне жаль, после долгой паузы проговорил мастер. Так неприятно говорить это! Ты пока еще не знаешь, что с ней произошло?
Алиса недоверчиво помотала головой.
Великий мастер будто постарел еще на добрый десяток лет.
Ее схватили чертовы фанатики! Знаешь ли ты что-нибудь об инквизиции? Их главарь считал себя дальним потомком Томаса Торквемада. Конечно же, это было неправдой, но в жестокости он ему не проигрывал. В его пыточные механизмы попадали и женщины, и дети! Они схватили твою мать, и больше ее никто не видел. Твоего отца тоже убили.
Алиса стойко вынесла страшную весть. Только уголок губ дернулся и опустился вниз.
Я знала, прошептала она. Когда я шла сюда, я уже знала, что услышу. Мне горько, но я не могу найти слезы, чтобы выплакать эту горечь!
Твои родители были достойными людьми, сказал великий мастер. Твоя мать многое сделала во имя справедливости. Не ее вина, что ей не удалось победить силы были неравны!
Этот инквизитор, где он теперь?
Доживает жизнь в старом доме. Ему уже много лет, и силы давно покинули его, великий мастер выдержал небольшую паузу. Ты хочешь увидеть его?
Алиса молча кивнула. Внешне она была спокойна.
Ты хочешь его смерти? продолжил великий мастер.
Не знаю, все это не так просто!
Понимаю.
Я не испытываю к этому человеку никаких чувств, сказала Алиса, сдвинув брови. Не могу сказать, что будет, когда увижу его.
Мастер подумал несколько секунд.
Можешь сходить к нему, решил он. Но тысячу раз подумай, прежде чем что-то предпринять, ибо ты уже будешь не в силах исправить содеянное.
Алису сдавила сухость в горле.
Мне так душно здесь! произнесла она. Наверное, человек чувствует нечто подобное, когда гибнет.
Прости меня, дитя! Прости, славная, милая девочка! воскликнул великий мастер, вскочив с кресла, опрокинув на пол стакан с виски, подошел к Алисе, и быстрым, нежным движением прижал ее к широкой груди. Милая! Славная! повторил он.
Он не видел, не мог видеть, как под его окном пряталась смерть. Кошачьи глаза всматривались вглубь комнаты. Сова неслышно подкрался прямо к окну и ждал, когда мастер останется один.
Но вот, похоже, и все. Девушка поднялась, мастер поставил стакан с виски на стол и, придерживая ее за плечи, проводил до двери.
Великий мастер остался в одиночестве. Сова не спеша приподнял окно и, как змея, просочился в темную комнату.
III
Добро пожаловать на бал, мистер Паркинсон, швейцар отрепетированным движением открыл дверь Грому, разодетому в пух и прах.
Мистер Паркинсон! неслышно пробурчал Гром. Что за несусветность! Ничего глупее придумать невозможно.
Войдя в блестящий от золота холл, Гром поморщился. Затея все меньше и меньше ему нравилась, и все больше в сердце прокрадывалась тревога.
Шампанского? слуга остановился, вылупившись на мистера Паркинсона.
Нет, спасибо, ответил Гром. Может, чуть позже.
Деланным вальяжным шагом он перешел в зал, где расположились большинство гостей. Отовсюду доносился смех, улыбки женщин сверкали ярче алмазов.
Гром остановился у стены, стал осматриваться.
«Слишком много людей! Мне это не по душе.»
Хотелось курить, возможно, он не отказался бы и от наркоты.
К нему подбрел высокий косолапый тип в смокинге.
Скоро вечеринка начнется, промычал он. Знаешь, все это буйство красок, жажды жизни и непристойности. Это так возбуждает!
Гром промычал что-то в ответ, надеясь, что нескладный здоровяк с лицом, похожим на моллюска, выпотрошенного из раковины, отстанет. Однако, тот не унимался.
Надеюсь, вы взяли с собой маску, заговорщически подмигнул моллюск. Самый настоящий человек тот, чье лицо скрыто. А точнее человек без лица. Человек без лица, в толпе, он сделал неопределенный жест рукой, разве можно найти зверя опаснее, он смолк, провожая взглядом незнакомку в черном. Итак, хорошего вечера, бросил он мистеру Паркинсону и растворился в толпе.