В Столярном? Да ведь он Октябрьский, рассмеялась сиделка.
В моем дворе все, точно как вы улицу Революции Михайловской зовете, так же переулок Столярным считают.
А я на Славянке живу, обрадовано заметила Лидия Ивановна.
Нина только моргала: она, конечно, старых названий улиц не знала.
А как же вы понесете капусту? До Славянки пешком далековато, спросил Соколовский нянечку, добродушно усмехаясь, тут уж не до красот природы.
Нина рассматривала Соколовского и диву давалась: впервые, пожалуй, за три года она видела его таким мило беседующим.
Да там знакомый один отчего-то смутилась сиделка, он донесет.
О! Знакомый, прищурился Соколовский.
Тетя Лида погрозила ему, шумно поднялась, поклонилась:
Спасибо, Михаил Владиславович, бог дай здоровья тебе, выходной мне сделал, да что выходной праздник. И тебе, голубушка, спасибо. Да поправляйся, не грусти, все наладится, да еще лучше будет.
Нина проводила тетю Лиду, вернулась, ожидая застать гостя в плаще, готовым к выходу. Но Соколовский по-прежнему сидел за столом, да еще и рассматривал фотографию.
Марию я узнал. А это, видимо, еще одна ваша сестра? спросил он.
Улыбка с его лица исчезла вместе с уходом Лидии Ивановны Михаил Владиславович держался, как всегда, строго, но сегодня выглядел усталым.
Да, старшая, Надежда.
Вы друг на друга похожи и не похожи одновременно.
Нина не решалась сказать, что они рискуют опоздать на работу, о которой Соколовский вроде бы и забыл. Он задумчиво вертел фото:
А Надежда тоже в Кипелове живет?
Надя с мужем переехали, вот уж года три как, в деревню, в Крутово. Петруша уже там родился.
Нина присела, понимая: они уже опоздали.
Вы их навещаете? продолжал задавать вопросы Соколовский.
Да, конечно. По воскресеньям, раза или два в месяц, зимой реже, сказала Нина и добавила зачем-то:
Я там с Петрушей нянчусь.
Петруша это племянник? У сестры большой дом?
Да, племянник, забавный такой А дом хороший, три комнаты, кухня. Колхоз выделил, ведь Надя ветеринар, а Иван шофер в колхозе. А почему вы спрашиваете?
Соколовский молчал, глядя на снимок. Нина подумала вдруг: «А если сейчас придет Саша? Интересно, что он подумает о Соколовском? Вдруг приревнует?» И вспыхнула: надо же, что лезет в голову! Она опустила глаза, словно историк мог прочесть ее мысли.
Но Соколовский, не отводя глаз от фотографии, спросил:
Нина Петровна, а не мог ваш супруг в деревню уехать, к Надежде?
Нина вмиг забыла о смущении и уставилась на Михаила Владиславовича:
Зачем?
Может, у него какие-то дела появились, не знаю
Нина помотала головой:
Саша работает, да и сестра с мужем тоже. И потом, без меня Саша никогда бы к Наде с Иваном не поехал. Он и со мной-то не слишком охотно у них гостил.
Отчего же так?
Ведь это моя родня, пожала Нина плечами, да и Саша не слишком любит шум, гам, а мы, как соберемся, перекричать друг друга не можем. Одна Маня чего стоит. Да и Петруша озорничает, капризничает.
Тут Соколовский поинтересовался:
Мария с вами делилась своими соображениями по поводу этого исчезновения?
Нина вспыхнула: Маруська обсуждала с посторонним человеком ее личную жизнь! Поведала историку, что Саша нашел зазнобу, ведь младшая сестра простушка, и туфли у нее старые.
Видимо, эмоции отразились на лице Нины, потому что Соколовский счел нужным пояснить:
Ваша сестра мне рассказала, что Александр человек домашний, спокойный, семейный. Вот я и подумал: может, он к родственникам в деревню поехал.
Девушка облегченно вздохнула все-таки Маруська придержала язык и предложила позвонить Наде, чтобы все выяснить, хотя не сомневалась: один Саша в Крутово не поехал бы.
Если позволите, я позвоню и спрошу, номер только дайте. А вы отдыхайте.
С этими словами Соколовский поднялся, опираясь на трость.
Как так отдыхайте? вскочила и Нина, мне на работу вообще-то надо. Хотя я уже опоздала. И, наверное, в милицию? А потом, как вы Наде объясните, зачем Сашей интересуетесь? Она еще подумает невесть что.
С работой я уладил, вас заменят, на ходу бросил историк, но, если хотите сами сестре позвонить, машина в вашем распоряжении.
Нина с удовольствием устроилась на широком сиденье «Волги», рассматривала зелено-бежевую панель, которую не сумела оценить вчера, про себя соображая: позвонить можно и с проходной фабрики, где работала Маруся, но не осмелилась ничего сказать.
За окном мелькали серые дома, редкие прохожие, рыжие деревья, тротуары и лужи, в которых отражался скупой осенний луч.
Нина Петровна, нарушил Михаил Владиславович молчание, а сами-то вы что думаете об исчезновении супруга?
Ох, не знаю. Саша всегда только дома или на работе. Он не любит компании, друзей у него нет.
Совсем? удивился историк.
Ну, замялась Нина, он ведь работает допоздна, а на выходные мы едем к Наде или к маме. Некогда ему друзей заводить.
Да, дружба требует времени. А оно для человека бесценно. Вы, Нина Петровна, молоды, и для вас, наверное, это не так. Я же, знаете ли, ценю мгновения, что приносят, не скажу счастье, но что-то хорошее, удовольствие или наслаждение. Вот, например, дружба с Иванычем огромное удовольствие. Иваныч это доктор, которого я к вам привозил. Мне на него совсем не жаль времени.
Соколовский повернул машину направо теперь «Волга» плавно катила по проспекту имени Калинина Нина подумала: «Интересно, как он раньше назывался?» мимо старинных домов, невысоких, украшенных лепниной.
Нина никогда прежде спорить с Соколовским не решалась. Если в учительской возникала полемика по какому-либо поводу, девушка, разумеется, не вмешивалась: и без нее, молодой и зеленой, находились у Соколовского оппоненты. Но сейчас молчать ей казалось глупым.
Если лишь мгновения жизни наполнены чем-либо хорошим, то зачем вообще нужно остальное время? спросила она негромко, ведь, кроме дружбы, много что приносит радость: семья, дом, любимый человек, дети.
Соколовский остановил автомобиль. «Я его сразила!» с удовольствием подумала девушка. Но Соколовский сказал: «Приехали», распахнул дверцу и вылез из машины, не удостоив собеседницу ответом. Однако через мгновение Нина забыла об этом казусе, увидев, куда ее привез Михаил Владиславович: они поднялись на высокое крыльцо здания из бордового кирпича.
Что же я скажу? останавливаясь на крыльце, тревожно глянула она в темно-серые глаза Соколовского, я ведь совсем ничего не знаю.
Историк закурил, и, щурясь от дыма и неяркого утреннего солнца, заговорил тихо, но выразительно, точно желая донести до бестолковой собеседницы каждое слово:
У меня здесь работает товарищ, подполковник милиции. Я уже объяснил ситуацию, но знаю-то меньше вашего. Хотели проверить, например, ходит ли ваш супруг на завод, а я даже фамилию назвать не мог. Или у вас одна фамилия?
Конечно, одна. Он Миронов, торопливо выпалила Нина, будто от того, как скоро назовет она фамилию мужа, зависит его возвращение.
Почему Мария тоже Миронова? удивленно поднял бровь Соколовский.
Что вас смущает?
Соколовский вздохнул и, еще более четко выговаривая слова, спросил:
Ладно, давайте по-другому: почему ваш муж Миронов? Он, что, взял вашу фамилию?
Нину тон собеседника неожиданно рассердил. И, не узнавая себя, она решительно проговорила:
Да, взял мою фамилию. И не надо со мной общаться, как с нерадивой ученицей.
Соколовский уставился на девушку Нина, несмотря на обуявшую ее отвагу, отвела глаза.
Вы лет восемь назад вполне могли бы быть моей ученицей. Конечно, очень дисциплинированной, правдивой, ответственной, правильной. Отличницей, проще говоря. С чего вы взяли, будто я считаю вас нерадивой, не понимаю.
Фраза Соколовского прозвучала так неожиданно весело, что Нина стушевалась: человек помогает ей, сочувствует, а она недовольничает.
Извините, товарищ Соколовский, забормотала девушка, я очень нервничаю и, наверное, соображаю плохо.
Хотите, не пойдем в милицию? Вы мне расскажите все подробно, в деталях, а я передам ваш рассказ.
Нина обрадовалась: визит в страшное здание милиции ее пугал, словно олицетворял беду, которая стряслась с Сашей. Девушке казалось: если она не переступит порог этого серого дома, все будет хорошо, и Саша вернется.
Так зачем же ваш муж стал Мироновым?
Нина пожала плечами:
Захотел.
Он как-то объяснил это желание?
Никак. Что тут объяснять? Спросил только: «Можно, я возьму твою фамилию?» Я сказала, что, разумеется, можно.
Вообще-то у нас в стране принято жене брать фамилию мужа. Вас не удивила его просьба?
Удивила немного. Пару раз я поинтересовалась, почему он так решил, но Саша только молчал или отшучивался. Я и отстала: мало ли, может, у него с фамилией связаны воспоминания детства. Он ведь родных потерял во время бомбежки поезда, потом детский дом. А мне фамилии не жалко.
Удивила немного. Пару раз я поинтересовалась, почему он так решил, но Саша только молчал или отшучивался. Я и отстала: мало ли, может, у него с фамилией связаны воспоминания детства. Он ведь родных потерял во время бомбежки поезда, потом детский дом. А мне фамилии не жалко.
Как же вашего супруга величали до того, как он стал Мироновым?
Юзов.
День среды. Теория откровенности
Тогда идите, звоните сестре. Вон там телефон, вот монеты. А я зайду на минуту.
Соколовский скрылся за тяжелой дверью, а Нина поспешно сбежала с крыльца и направилась к телефонной будке.
Надю в конторе не нашли, сказали: «Надежда Петровна на ферме». Пришлось просить, чтобы передали Надежде Петровне, как она появиться, позвонить сестре Марии Петровне.
Покинув будку, Нина в ожидании спутника присела на деревянную крашеную скамью. Утро мягко слало городу Кипелову солнечные лучи, которые уже почти не грели, но радовали глаз и душу. Напротив милиции располагалось старинное здание с белыми колоннами кинотеатр «Аврора». Когда-то, еще до свадьбы, они с Сашей любили гулять здесь: за углом находился сквер с уютными аллеями и беседками.
Нина тяжело вздохнула, поежилась, чувствуя, как легкий ветерок пронизывает ее неприятным холодом, нетерпеливо оглянулась: ну где же Соколовский? Все-таки лучше сидеть дома: вдруг Саша вернется. Хотя сейчас он на работе. Тут Нина беспокойно заерзала в голову ей пришла мысль: сходить на завод, увидеть Сашу и все узнать. Да, так и нужно сделать!
Когда появился Соколовский, Нина кинулась к нему со своей идеей:
Товарищ Соколовский, я поеду на завод, поговорю с мужем.