Город на воде исчез, но в душе старика осталось то чувство, с которым он ещё должен был продолжать жить.
[1] Знак, обозначающий, что Бог убережет от напасти.
Плохо одетый талант
Раджабов! Ты почему на занятия не ходишь? спросил профессор Илькин Дадашев, преподаватель Нефтяной академии.
Парень молчал, опустив голову вниз. Он стоял посреди аудитории перед студентами своего курса.
Почему молчишь, Ахмед? Нечего ответить? Скажи, может, тебе кто-то мешает или тебя что-то отвлекает от занятий?
Ахмед временами поднимал голову на преподавателя и виноватыми глазами посматривал на разгневанного профессора.
Сокурсницы хихикали, и от этого парень краснел. Он переминался с ноги на ногу. Ахмед был плохо одет.
Остроносые туфли были очень ему велики и истоптаны.
Куцый пиджак синего цвета оголял его тонкие кисти. А красный, грубой вязки свитер ярко контрастировал с его светлыми брюками.
Взгляд парня подсказал профессору, что глаза Ахмеда налиты слезами и гордость его страдает.
Хорошо! Останешься после занятий, поговорим, с щемящим сердцем выговорил Дадашев.
Семинар закончился, и все вышли.
Подойди, сынок, ко мне, тихо сказал Дадашев.
Ахмед по-прежнему с опущенной головой подошёл к профессору.
Теперь мы одни, можешь говорить. В чём дело? Что стряслось?
Семинар закончился, и все вышли.
Подойди, сынок, ко мне, тихо сказал Дадашев.
Ахмед по-прежнему с опущенной головой подошёл к профессору.
Теперь мы одни, можешь говорить. В чём дело? Что стряслось?
Ахмед не поднимал головы и ломал пальцы.
Почему молчишь? Я хочу слышать причину, по которой ты не ходишь на занятия.
Не могу, еле слышно ответил парень.
Что значит, не можешь?! Занят?
Ахмед закивал головой.
Чем? Думаю, не тем, чем должен, Дадашев постепенно стал расходиться. Ты же у меня самый способный на курсе студент. Я тебя всегда всем привожу в пример. Вот, мол, парень из простой семьи, сам поступил на бюджет А ты что вытворяешь? На занятия не ходишь!
Муаллим,[1] я, я замямлил парень.
Да что ты? крикнул профессор. Ты, в конце концов, скажешь, почему ты на занятия не ходишь?
Воцарилась тишина.
Пожилое сердце профессора забилось от волнения, а молодое сердце студента остановилось от испуга и стыда, которое он переживал.
Я не могу ходить на занятия. Я работаю. И наверное, брошу учиться.
Как это брошу? растерянно спросил профессор.
Отец у меня слёг. Инсульт. Я с дядей работаю на базаре.
На каком ещё базаре?! Вы что там все с ума посходили? На базаре работать с такими мозгами? Чтоб завтра был на занятиях! Понял?
Ахмед молчал. Он был так воспитан не возражать, когда взрослые говорят.
Кто твой дядя? строго спросил Дадашев.
Бригадир.
Какой ещё бригадир может быть на базаре?
На нашем есть.
Чушь какая-то! Ты, сынок, даже не представляешь себе, насколько тебе нужна учёба. У тебя дар по математике, а ты на базаре стоишь, картошку, видимо, продаёшь.
Да не продаю я ничего, муаллим! Мы ничего не продаём, мы
Ничего больше слышать не хочу! Чтоб завтра же пришёл на занятия. А с дядей я твоим поговорю и притом серьёзно
Моросил дождь. Дадашев вышел из института и, раскрыв зонт, направился в книжный магазин. Старая привычка посещать книжные магазины, так же как и продуктовые, с молодости укоренилась у почитаемого преподавателя Нефтяной академии. Духовной пище профессор уделял в своей жизни главенствующее место.
«Да это же Ахмед! Что он делает на улице в столь неурочное время?» подумал Дадашев, заметив своего студента среди толпы странных, на первый взгляд, мужчин небритых и смурных.
Ахмед! Ахмед! замахав рукой, крикнул профессор.
Парень сразу же отреагировал на собственное имя, но издали узнав своего учителя, тут же ретировался, затерявшись в толпе.
Дадашев, дойдя до места, где заметил Ахмеда, стал судорожно оглядываться по сторонам.
Здравствуйте, Илькин муаллим! Я дядя Ахмеда Гамлет, учтиво представился мужчина среднего роста и очень похожий на Ахмеда.
Ну здравствуй, Гамлет, ответив на приветствие, Дадашев стал рассматривать дядю.
Драповое пальто на дяде ярко коричневого цвета и давно вышедшее из моды напомнило профессору молодость.
Ахмед передал мне, что вы хотите со мной встретиться.
Послушай меня, уважаемый! строго начал профессор. Что вы здесь делаете? И что здесь делает Ахмед?
Мы здесь работаем, с удивлением ответил Гамлет.
Ахмед говорил мне, что вы работаете на базаре.
А это и есть базар.
Какой это базар? недоумевал Илькин Дадашев. Это же улица!
Гамлет поднял воротник драпового пальто и рассмеялся.
Э-э-э, профессор! Столько лет живёте в Баку, а не знаете, что здесь располагается базар?
Какой ещё базар?!
Gul bazari[2], еле слышно произнёс дядя Ахмеда.
Дадашев от услышанного отпрянул и возмущённо выдал:
Какие ещё рабы в наше время?
Да не в прямом смысле слова, просто нанимают нас на всякие работы, под честное слово, то есть без письменного соглашения. Тут всяких специалистов можно найти: плотники, каменщики, паркетчики, ну и батраки, и всякие бедолаги тоже тут ждут своей очереди. Ну откуда же вам знать? Вы, кроме книжного магазина, никуда после работы не ходите, рассмеявшись, сказал Гамлет. Я давно за вами наблюдаю, мы здесь с братом, отцом Ахмеда, уже 6 лет как стоим, сразу, как из Армении переехали. Одним словом, беженцы мы.
И обмануть могут? Я имею в виду не заплатить
Могут! Даже побить могут.
А Ахмед чем занимается?
Мне помогает, я каменщик.
Послушай, сынок, медленно начал Дадашев. Профессор пребывал в шоке от увиденного столпотворения бесправных людей. Ты знаешь, что твой племянник решил бросить учёбу?
Гамлет отвернулся и опустил голову.
Ты знаешь, что Ахмед талантливый парень и что ему надо учиться, а не здесь стоять. У него талант математика. Пойми, это не каждому даруется Богом. Прошу тебя, оторви парня от этого кошмарного базара. Пусть учится. Ему здесь не место.
Гамлет прибрал улыбку и зло опустил брови.
А кто деньги зарабатывать будет? А кто будет семью кормить? Кто на лекарства для отца своего будет зарабатывать? Вы же всего не знаете! У моего брата, кроме Ахмеда, ещё четверо детей. Кто их будет кормить, если брат после инсульта не поднимется?
Гамлет закурил.
Я тоже неглупый и мог бы отучиться. Но отец наш рано умер, и пришлось идти работать, а потом ещё эти проклятые события совсем подкосили весь наш род. Думаете, мой брат просто так заболел? Так неужели вы не видите, что мы беженцы! У нас это на лбу написано. Нам на хлеб зарабатывать надо, какая тут, к черту, учёба!
У Дадашева опустились руки. Он ещё раз огляделся и проникся ужасным положением толпящихся на этой улице мужчин.
«Но такому дарованию, как Ахмед, здесь не место», твёрдо решил профессор.
И всё-таки я настаиваю, чтобы Ахмед продолжил учёбу.
Гамлет недовольно посмотрел на Дадашева и сказал:
Не знаю, пусть сам решает: или с голоду пухнуть и заживо похоронить своего отца, или
Недосказав, Гамлет резко отвернулся и отошёл к друзьям по несчастью.
«Тоже мне тип! в сердцах выразился профессор. Раз я не учился, так пусть он тоже не учится. Пусть побирается» мысленно перефразировал профессор Гамлета.
Дождь закончился, и появилось солнце. Но над душой Илькина Дадашева висели тяжёлые тучи. Он, как никто другой, знал, что такое талант и как ему надо помогать. Потому что всю свою сознательную жизнь противостоял бездарностям и лентяям.
Вдруг профессор остановился и стал копаться в карманах плаща.
Мобильный неугомонно верещал.
Слушаю!
Илькин! Это я, Донмаз.
Слушаю тебя, гардаш[3].
Я тебе звоню одним словом, у нас проблемы. Внук твой на занятия не ходит. Спрашиваю, почему не ходишь? Говорит, некогда мне, занят я, работаю в одном важном министерстве.
И кем он там работает? спросил Дадашев, приложив руку к сердцу.
Говорит, помощником министра.
В его 19 лет и помощником целого министра? Надо же, ну и времена! Хорошо, Донмаз, я разберусь с его отцом.
Только, Илькин, моё имя не озвучивай. Я очень люблю твоего Ильхама. Он мне как сын. Потом скажет, дядя Донмаз наябедничал. Илькин! Пойми меня правильно. И тебя, и меня в нашей научной среде все знают. Не хочу, чтобы слухи ползли всякие ты же знаешь наших любители языки почесать.
Не беспокойся, гардаш, я разберусь.
Дадашев возмутился и прибавил шагу.
«Прохвост! Лентяй! Обнаглел на родительских харчах. Ну я тебе покажу помощник чертов», негодованиям профессора не было предела.
Дойдя до угла торговой, у больших витрин известного бутика Дадашев увидел внука.
Джабир стоял в дверях элитного магазина, увешанный пакетами от известных брендов. Он явно кого-то ожидал. Постоянно заглядывал внутрь бутика.
Джабир?! Почему ты здесь стоишь, и чьи это пакеты? спросил Дадашев, вплотную подойдя к внуку.
Дед? А ты что тут делаешь? от неожиданности внук растерялся и задал глупый вопрос.
Я домой иду. И где, кстати, должен быть и ты. И вдобавок ко всему, если я не ошибаюсь, ты должен готовиться к сессии.
Я занят! Я на работе! спешно выдал Джабир, потому что из бутика вышла женщина.
Джабик! Возьми у меня пакеты, а то у меня руки отвалятся, сказала расфуфыренная дама. С кем это ты разговариваешь, он кто, парковщик?! недовольно сморщив напудренное лицо, спросила дама.
Нет. Это мой Джабир замялся и посмотрел на деда.
Илькин Дадашев был человеком чутким и вежливым. И ко всему же любящим дедом. Он понял, что внук растерян и находится в затруднительном положении. А ещё понял, что перед ним стояла женщина важного человека, женщина с признаками апломба и высокомерия.
Да, я парковщик, обречённо признался профессор.
Ну, тогда зачем стоим, Джабик?! развела руками особа. Заплати ему и поедем!
Профессор Дадашев не вошёл домой, а ворвался.
Ильхам! Куда ты устроил Джабира? почти что криком начал преподаватель академии.
В министерство к Рустаму, в помощники устроил, тихо и выдержано ответил успешный предприниматель, сын профессора Ильхам Дадашев.
Ильхам! Куда ты устроил Джабира? почти что криком начал преподаватель академии.
В министерство к Рустаму, в помощники устроил, тихо и выдержано ответил успешный предприниматель, сын профессора Ильхам Дадашев.
В какие помощники? Которые в слугах его жены ходят. Пакеты с барахлом за ней носят.
А в чём дело, отец?
А в том, что он сейчас заниматься должен, а не прислуживать всяким там пустышкам. Видел я его недавно на Торговой с этой
Наира ханум совсем не пустышка.
Да она самая настоящая пустышка! Во мне признала парковщика.