Отлично, папа, чудесно, болтай на вернисажах, гуляй на банкетах, будь другом нетрезво галдящей элите, и я себе кого-нибудь найду.
В Амстердаме я впервые близко увидел черного. Остановившись, разглядывал, наверное, он достойный и неожиданный, у него есть сын, мой сверстник, в этом могут быть сомнения, он несколько оборван и столь же внимательно смотрит на меня, не отводя глаз, как и я от него, затем он что-то говорит, я не понимаю, но запоминаю. Произнесенные слова сложились в музыкальную фразу, поддавшуюся переводу через два месяца моей жизни в Голландии. Я ни к кому не обращался за помощью, старался перевести ее сам, и мне удалось. Тогда он сказал: «Детям не продаю».
Вероятно, он торговал наркотой. Судя по оранжевой кепке являлся патриотом. Мое праздное любопытство показалось ему заинтересованностью в срочной дозе, у него все с собой, но у него и принципы, его моральный каркас в прекрасном состоянии; почесав плечом ухо, он первым развернулся, я первым ушел. Направившись к посольству, водил пальцем по витринам дорогих магазинов, не представляя, что мой палец стеклорез. Не представляя себе этого с громадным безразличием, я, заложив руки за спину, высоко поднимал правую ногу, протаскивал, шаркая, левую, из кофеен сочился тошнотворный сладковатый аромат, прохожие мягко отодвигали меня со своего пути, я им органически чужд, они хотят меня уничтожить. С ледяным спокойствием в чужой стране пожрут русского мальчика; да это нелепо, им не обломится, на моей стороне генетическая закалка и здоровая кровь, я маленький, но уже человек с развитым мышлением и слабым голосом, готовым окрепнуть и не молить о пощаде, распевая в пламени костра оберегающие блюзы.
Познакомив меня с творчеством Мадди Уотерса, отец говорил: это существенно. Можешь мне доверять. Тебя зацепит и тебе повезет.
Скучая по Москве, я плохо спал, бросал тело в рывках с бока на бок, мое самообладание оставляло меня, художественные открытия оказывали посильную поддержку в соленом, непригодном для жизни океане существования я бороздил каналы на льдине из пресной воды, попутно откусывая от нее спасительные куски, рядом восседали Мадди Уотерс с Би Би Кингом: сядьте на корточки. Не отморозьте себе ничего. Вы супермены, я супермен, вы чуть безумны, я чуть безумен, взобравшись на нижний этаж перевернутой башни я заснул раньше, чем думал и уже вижу сны в несерьезной позе трясущегося зародыша, добиваясь ощутимого результата, у меня такой информации нет. Задранный ковер сойдет за откинутое одеяло, лежащий на полу ребенок заслуживает уважения, ему тривиально легко совладать с накалившейся обстановкой в его юных мозгах, механики починят самолет и я полечу. Не просыпаясь. В Москву.
Ты летал, сынок?
Скоро, папа, полечу.
Мы слышали, как ты кричал прошлой ночью.
Не разобрали о чем? Для планирования дальнейших путешествий это были бы ценные сведения.
Даже так, сынок?
Если ты мне приснишься, я непременно уговорю тебя отправиться со мной.
С ним я бы пошел куда угодно, надеюсь, и он со мной, но отец постоянно занят, и я его понимаю, я не пристаю; довольствуясь малым в весенние пасмурные дни, общаюсь с улыбчивыми ребятами из посольства, привыкшими к загранице и оторванности от дома, равняясь на своих родителей, как правило людей с низменными интересами. Получше одеться, создать впечатление, побольше накупить такими мне виделись и они, и моя собственная мама, не знаю каким образом пробившая отцу назначение а Амстердам, абсолютно не догадываясь, что там он вконец превратится в колоритного индивида.
Мне ясно. Элементарная логическая цепочка: высокодуховный человек Амстердам марихуана. Обнаруженный на балконе медведь. С крыльями? А иначе как бы он смог. Держа над головой газету от палящего солнца. Она загорелась, начал падать снег, болезненная неуверенность в достаточности самодостаточности растворилась в гуле танковых учений, проводимых на полигоне покинутой родины: твоего отца заела ностальгия?
Его и в Москве изводила тревога. Тот ли я, кто не сегодня-завтра помудреет? Удержусь ли я в рамках, избавляя от неудобств зависящую от меня семью? Проигрывая в уме гипотетические комбинации, папа безостановочно прогрессировал в известном только ему направлении: я сорвусь меня осудят поймать меня у них не выйдет; я отважусь на поступок меня скрутят и поместят в клинику пострадают близкие; предпочтительней на все наплевать, но не в Голландии, а заранее, никуда не уезжая, ты чего, сынок? спасибо за заботу, я с тобой, не беспокойся, воспитывая в себе готовность к борьбе, тебе не помочь мне в поднятии тяжестей, имея взволнованный вид, я говорю: давайте жить по-настоящему. Будет немного больно. Круг обязанностей строго обозначен, дело не должно пострадать, посол вызывает на разговор и стучит кулаком по столу, указывая на недостатки, наверное, это хорошо.
На отца жалко смотреть. По определенным причинам он редко мог соответствовать предъявляемым требованиям, и, мама, закусив губу, продолжала в нем разочаровываться; запланированный выезд на природу отменяется ею ради посещения нетрадиционного специалиста: подконтрольного конторе араба, занимающегося снятием порчи отец, поругавшись, не пошел. Упрямо спорил с ней пока не сдался.
Взяв меня за руку, поехал к этому мутному целителю, но того не оказалось на месте, и мы сели в автобус, закрыли глаза, ушли в себя, отец заметно нервничал, бормоча о неслучайных ошибках, упоминал и о находящейся в опасности Кубе, подбирающейся к пупку электродрели, принесенной в посольство крысе; зачем же, сынок, ты ее припер?
Она сама подошла и, вцепившись зубами, повисла на моих брюках.
Люстры, крысы, бриллианты сколько интересного мусора. Упакованные дамы чокаются казенным хрусталем, заглатывая фуа-гра со свежим манго, пожирают осетрину под крабовым соусом, где-то там в кастрюле дозревала крыса, конкретно на меня повар не показывал, и это не ты, это не я, я бы не подбросил: для повышения твоего престижа, я бы осмелился, а так нет, осмысленно нет, тебя не арестуют по подозрению в шпионаже?
Нет. Какой из меня шпион. Кто мне доверит секреты и поставит себя под удар втайне от мамы я сгораю изнутри, примеряя подаренную удавку.
Сними ее, папа. Используй ее, как лассо.
Крутая мысль, сынок, но кого же арканить, кому вещать тягучим шепотом: я выпадаю из обоймы, даю запоминающиеся осечки, недели на две меня еще хватит, выбежать бы из бани на мороз не для закалки. Мне просто жарко, ужасно душно, не затевай, сынок, мою игру и ты станешь значительнее меня. И твоей мамы. Я же любил твою маму. Попав, как сказано у Ростана в «Амура хитрую засаду», с первого взгляда понял, что у меня с ней не пойдет, однако возобладали чувства вырубающие голову, потворство маминым понятиям о счастье занесло меня на чужбину, где не нужно проявлять особых способностей, если ты в штате и на зарплате. Ничего все путем и в животе колики.
Я не прерывал его выступление. Дослушав, сочувственно хлопал по плечу и выходил прогуляться перед сном, с удивлением натыкаясь в парке на нашего кэгэбиста, напряженно сидевшего под фонарем, разложив на коленях рисунки с животными. У Евгения Петровича коала, бизон, альпийский козел Вас заводят зоо-картинки? спросил я. Это не беда. Мы в свободной стране.
Я не прерывал его выступление. Дослушав, сочувственно хлопал по плечу и выходил прогуляться перед сном, с удивлением натыкаясь в парке на нашего кэгэбиста, напряженно сидевшего под фонарем, разложив на коленях рисунки с животными. У Евгения Петровича коала, бизон, альпийский козел Вас заводят зоо-картинки? спросил я. Это не беда. Мы в свободной стране.
Ступай откуда пришел, Павел, недобро прошипел он. Уже поздно, и тебе нечего здесь расхаживать, провоцируя различных извращенцев, которых полно в капиталистическом мире. И побеседуй с отцом. Окажи на него влияние, втолковав ему истинное положение вещей; наши с ним разговоры ни к чему не приводят, и мне надоело его вялое рукопожатие и расходящийся по всему посольству запах марихуаны. Это же беспредел! Он говорит: это не я это беспредел, но я не виноват, я выясню кто этим занимается, не надо! не берите на себя мою работу. Учти, Павел если вас отправят обратно, приличной работы ему не найти, придется идти трудиться на какой-нибудь мопедный завод, в общей, ты на него повлияй. Твой батя дурит по-крупному, и мы будем вынуждены принять меры.
Пожалуйста, принимайте, я с удовольствием вернусь в Москву; находясь здесь я ничего не выигрываю, нет смысла отрицать, что близится голодная пора, но мама закончила институт торговли, она нас прокормит, позорный голландский эпизод не простит; из крана навязчиво капает сочти за весеннюю капель и возрадуйся случаю порадоваться, отпихивая ногой водолазов с Лубянки, плыви и надейся, я вырос из очередных ботинок, которые мне нравятся, и хожу в них поджав пальцы. Не требуя новых, привыкаю к экономии. У Дома Рембрандта покупаю диковинные хот-доги, готовясь отказывать себе и в мелочах. Я крепкий парень. Мне это понадобится.
В Голландии принято с малолетства скрашивать обед легким алкоголем, но я не пью, табак не курю, о траве в деталях не знаю и не прошу дать попробовать, у отца и без меня море неприятностей, а обращаться к посторонним людям мне нежелательно. Общение с наркодилерами ослабляет: максимум можно спросить дорогу; тебе, мальчик, куда? Ты по виду такой молодой и увядающий, стоя на месте, тяжело дышишь, у тебя выбор между смирением и рывком, пересечь в одиночку границу ты не рискнешь.
Я бы попер, продравшись через лес с заграждениями, успокоился и разочаровался я шел не сюда. Моя земля дальше. В посольстве о ней никто не вспоминал: мужчины в костюмах, женщины в длинных платьях, задаренные дети забыли и помнить, где они вылезли на поверхность из могил своих предков, рассказывавших им сказки; я люблю русские сказки. Я боюсь повзрослеть и запутаться, научившись открывать банку «кока-колы» с сопутствующим хрустом в висках. И вопрос не в людях. Людей я и здесь избегаю, и в Москве к ним излишне не стремился, важна некая атмосфера наполнение воздуха когда есть на что опереться. В Амстердаме у меня с этим худо. Не влезаю на деревья, не подхожу к оврагам, из проезжающих машин ревет популярная мерзость, глубокая музыка тоже звучит, но ее не слышно слушающие ее ценители интеллигенты, и делают это тихо. В будущем мне бы хотелось быть как-нибудь связанным с музыкой. Уяснять сущность духа под тенью перебитого крыла.