И князь тоже обратил внимание на него.
О чем ты думаешь? крикнул он ему.
Очнулся Шогонтыж и отвечал:
Я песню слагаю, князь.
Пой ее, послушаем, приказал Борок.
Выехал Шогонтыж вперед войска, настроил балалайку и запел:
В ясный вечер, когда солнце уходит спать, целует оно высокие снеговые горы, целует вершину леса
«Спите до утра, когда я вас поцелуем разбужу», говорит солнце горам и лесу.
А при дороге лежит камень небольшой серый и пылью покрытый, и не целует его солнце ни утром, ни вечером, и только в полдень жжет его
И, не докончив песни, Шогонтыж взмахнул балалайкой и ударил ею об луку седла, и тихой жалобой зазвенели струны.
И, не докончив песни, Шогонтыж взмахнул балалайкой и ударил ею об луку седла, и тихой жалобой зазвенели струны.
Швырнул на дорогу разбитую балалайку и проговорил, обращаясь к князю:
Не могу больше петь, князь. Тут, указал он на свою грудь, много красивых песен сложилось, но слаб мой язык, не в силах он передать их, а моя балалайка она совсем-совсем отказалась служить мне
Взглянул князь на Шогонтыжа, недоумевающе пожал плечами и не сказал ничего.
Тихонько отъехал Шогонтыж в сторону и был молчалив и угрюм по-прежнему.
Абадзехи ожидали кабардинцев в горах: в узком ущелье они устроили из бревен и камней прочный и высокий завал и засели за ним. По обе стороны ущелья, как две стены, стояли высокие скалы, и трудно было взобраться на них, чтобы потом напасть на абадзехов.
И князь Борок сразу понял, что много погибнет его воинов, прежде чем враг будет выбит из засады, и созвал он совет из опытных в военном деле джигитов, чтобы обсудить план сражения.
И долго длился совет.
Вдруг громкий крик пронесся по ущелью, и увидели кабардинцы: на скале, над самым завалом, стоял с обнаженной шашкой в руке Шогонтыж.
Абадзехи подняли вверх копья и готовились принять его на них.
Взмахнул Шогонтыж шашкой, бросился вниз и повис на копьях. И кровью истекая, громко крикнул он князю:
Борок! Всю жизнь я был ниже всех, а теперь, смотри, как высоко вырос!
Умер он, и сбросили абадзехи его труп за завал.
Кабардинцы, прикрывшись щитами от летевших в них стрел, с большим трудом унесли его в свой лагерь.
Посмотрел князь на окровавленное и истерзанное тело маленького человека и проговорил, покачивая головой:
Ну кто бы мог ожидать от Шогонтыжа того, что он сделал?
И никто не знал и понять не мог никто, что заставило трусливого Шогонтыжа искать смерти на копьях абадзехов.
Полной неудачей окончился поход князя: не в силах он был овладеть завалом и, потеряв немало воинов убитыми и ранеными, возвратился в свой аул.
Привез он с собой тело Шогонтыжа, похоронил за аулом в степи и на могиле курган высокий насыпать приказал.
Красавица Санах узнала, какою смертью погиб Шогонтыж, задумалась было, но потом рассмеялась.
Какой он смешной человек был, проговорила она и ни разу на могилу его не пришла.
Да и зачем ей было приходить, если Шогонтыж совсем-совсем чужой был для нее?
А старая ведьма Аминат, кряхтя и охая, взобралась на курган.
Хм хм усмехнулась она и проговорила: По-моему вышло!
И до глубокой ночи просидела она на кургане, думая о чем-то.
Кто знает, о чем она думала?!.
Лебедь
В одной стране, в осенний вечер, когда солнце пряталось за дальним лесом, сын хана, юноша Аслан-Гирей, с охоты домой возвращаясь, проезжал по улице селение и около колодца остановился коня напоить.
Девушка в кувшин воду набирала, и на Аслан-Гирея не взглянула, а он на нее засмотрелся.
Подобно дикой розе, растущей в степи, была красива и свежа девушка, и глубоки были ее глаза, черные как ночь, а ее щеки заря утренняя нарумянила.
Долго смотрел на нее ханский сын и коня забыл напоить.
Оглянулась девушка на него.
Охотник, сказала она ему, усмехаясь, что же ты коня не поишь?
И от этих слов, от улыбки ее сердце его радостно забилось и тихо он промолвил:
На тебя залюбовался я, милая девушка.
Показывая белые, как снег, зубы, засмеялась она, вылила из кувшина воду в каменное корыто и сказала:
Пусть пьет твой конь
И глаз не спускал с нее Аслан-Гирей.
Чья ты дочь, милая девушка? спросил он. Как зовут тебя?
А на что тебе знать это? возразила она.
И по-прежнему усмехалась, а глаза ее манили, звали к себе
Ну, сказала она потом, скажу, чья я дочь Мой отец бедный человек, огородник. Вместе разводим мы овощи, продаем их на базаре в городе
А звать тебя как? спросил Аслан-Гирей.
Не скажу своего имени, ответила девушка.
Со степи два лебедя летели, низко пролетали они над колодцем.
Аслан-Гирей быстро взял лук, стрелу вложил, прицелился.
И громко вскричала девушка:
Охотник, охотник, не убивай этих птиц!
Но Аслан-Гирей уже пустил стрелу Взвилась она и в лебедя попала.
В последний раз лебедь взмахнул крыльями и тяжело упал на землю около колодца.
Девушка к нему подбежала и увидела, что стрела пробила ему грудь, кровью окрасились его белые перья, и бился он в предсмертной муке.
Склонилась она над ним, и лицо ее запечалилось, а на глазах показались слезы.
Подняла она голову и увидела, что другой лебедь взвился вверх, кружился над селением, громко кричал, и жалоба слышалась в его крике.
Увидел Аслан-Гирей, что плачет девушка, удивился.
Милая! воскликнул он. Тебе лебедя жаль?
Она не отвечала и смотрела на умирающую птицу.
Помолчал Аслан-Гирей и сказал:
Девушка, ты не говоришь мне своего имени, я и не буду спрашивать о нем, а назову тебя Лебедем
Нет, нет! вскричала она. Не называй меня Лебедем это имя несчастье мне принесет. Зови меня Гульнара, тем именем, которое дала мне мать.
К колодцу подошел старик-нищий и, сняв шапку перед Аслан-Гиреем, заговорил, униженно кланяясь:
Сын славного хана! Глаз твой верен и тверда рука! Я видел, как поразил ты птицу, и сказал себе: так стреляет только отважный Аслан-Гирей, сын могучего хана.
И кланялся старик, к земле припадая
Достал Аслан-Гирей из кармана золотой, бросил нищему.
Прощай, Лебедь прекрасный! крикнул он девушке, ударил плетью коня и помчался.
Гульнара посмотрела ему вслед.
А я не знала, что он сын хана, сказала она старику.
Старик не слушал ее: спрятав золотой, он вынул из ножен, висевших у него на поясе, нож, прирезал лебедя и, взвалив его на плечо, пошел.
Вот, сказал он девушке, как случилось: целый день был я голоден, потому что не за что было хлеба купить, думал, что и завтра буду голодать, но Бог не забыл старого Мустафу.
На другой день Аслан-Гирей был в селении, как и в прошлый раз, один.
Ехал он в лес на охоту, а сам думал о Гульнаре
Направился он к колодцу и на дороге встретил вчерашнего нищего, который едва завидел его, шапку снял и униженно кланялся.
О, храбрый сын славного хана, запел было он, но Аслан-Гирей остановил его.
На вот тебе, старик, бросил он ему золотой, только и ты услужи мне: укажи дом отца Гульнары
Держа шапку в руках, провел старик Аслан-Гирея на край селения, до старого домика с огородом и садом.
Подъехал Аслан-Гирей к воротам и громко крикнул:
Лебедь, Лебедь!
На крик вышел Меджид, отец Гульнары, уже старый человек, узнал Аслан-Гирея, шапку снял.
Добро пожаловать, молодой хан, проговорил он, кланяясь.
Мой конь устал, дай отдохнуть ему в твоем дворе, сказал Аслан-Гирей, слезая с коня.
Из дома вышла Гульнара, и щеки ее вспыхнули, и потупила глаза она.
Радость охватила Аслан-Гирея.
Лебедь, проговорил он, подойдя к ней. Милая девушка, люблю я тебя
И тихо отвечала ему Гульнара:
Не смейся, хан, над бедной девушкой.
Я не смеюсь, сказал Аслан-Гирей, я люблю, люблю тебя, моего милого Лебедя Скоро наступит время, когда я должен буду взять себе жену, и возьму я дочь твою, сказал он Меджиду.
Отвечал ему старик:
Воля твоя, молодой хан. Но подумал ли ты о том, что скажет отец о твоем намерении? Ведь старый хан не захочет, чтобы женой твоей была дочь огородника
О! весело воскликнул Аслан-Гирей. Я об этом не беспокоюсь: для любимого сына отец все сделает
Вздохнул Меджид.
Воля твоя, покорно промолвил он.
Хан удивился, что сын его стал часто ездить на охоту, а домой возвращаться без добычи, и еще сильнее удивился, когда узнал, что никто из слуг не сопровождает его на охоту.
И призвал он Аслан-Гирея.
Что случилось с тобой, что охота твоя стала неудачной? спросил он.
Бог не посылает удачи, ответил сын.
А почему ты один ездишь на охоту, не берешь с собою слуг? продолжал хан.
Потупился Аслан-Гирей.
Я теперь сокола вынашиваю для охоты, и слуги мне не нужны, проговорил он и покраснел, потому что солгал он отцу сокола не вынашивал он.
Испытующе посмотрел на него хан, нахмурился.
Завтра на охоту ты не поедешь! сказал он. Иди.
И целый день протосковал по Гульнаре Аслан-Гирей, ночь спал неспокойно, а утром вышел к отцу бледный, осунувшийся.
Испугался хан.
Что с тобой? спросил он. Ты болен?
Голова болит, отвечал Аслан-Гирей. Поеду в степь, освежусь
Отпустил хан сына, а как только он уехал, призвал сановников и долго советовался с ними, где найти достойную для сына невесту, и потом поручил трем сановникам поехать в соседние страны посмотреть ханских дочерей.
Старый Мустафа в город притащился, к ханскому дворцу пробрался и стал у ворот, сняв шапку.
Сановник увидел его спросил:
Что тебе, старик, надо?
И, униженно кланяясь, Мустафа отвечал:
Хана мне видеть надо, чтобы сказать ему то, что, кроме него, никто не должен слышать.
И сановник привел его к хану, а сам удалился.
Упал, распластался перед ханом Мустафа и заговорил:
О, луч солнца! О, великий, могущественный хан! О, добродетель, которой нет равной на земле.
Нахмурился хан и крикнул:
Перестань выть и скажи, что тебе надо?!
И Мустафа, продолжая лежать, рассказал хану о том, что сын его Аслан-Гирей, красоте и доблести которого нет и не может быть равного, полюбил дочь бедного огородника, живущего в селении. И каждый день он приезжает к ней, от нее не отходит ни на шаг, ибо очаровала она его своей красотой. Но красота ее не от Бога: ее мать ведьмой была и умерла странной смертью: вниз головой в колодец она упала и захлебнулась в нем. И воду народ из колодца не брал до тех пор, пока мулла не прочитал над ней очистительной молитвы. И очаровала, совсем очаровала красивая Гульнара молодого хана: как простой работник, как раб, он копается с ней в земле и садит овощи
Хан чуть не задохнулся от гнева.
Ты собака презренная, проговорил он, тяжело дыша. Если ты еще кому-нибудь скажешь хотя бы одно слово, я предам тебя мучительной смерти