Первый русский православный приход в Белграде был открыт в 1920 г. протоиереем о. Петром Беловидовым, обладавшим великолепным организаторским даром. Он получил семинарское образование, много лет преподавал Закон Божий в одной из школ Новороссийска. Обосновавшись в Белграде, стал членом «Общества взаимопомощи», которое открыло столовую в бывшей казарме французских войск на ул. Короля Петра. Именно там и начали совершаться богослужения для беженцев. После пожара, уничтожившего столовую, службы были перенесены в здание 3-й сербской мужской гимназии, предоставившей свои помещения в 1920 г. только что созданной 1-й русско-сербской гимназии, ставшей временным центром церковно-религиозной жизни российского беженства. Но служить на новом месте было крайне неудобно, так как в те дни, когда гимназическая зала была занята, приходилось совершать службы в коридоре. К тому времени, как писал биограф митрополита Антония архиепископ Никон (Рклицкий), по инициативе известного славянофила А.В. Васильева было создано «Общество попечения о духовных нуждах православных русских в Королевстве сербов, хорватов и словенцев». Оно «считалось более правого направления», и о полной солидарности с о. Петром, полагавшим, что «общество» вторгается в его сферу и мешает ему, не могло быть и речи. Тем временем Васильев получил разрешение от Патриарха Димитрия перенести богослужения в покойницкий барак на старом кладбище, находившемся в центре города вблизи церкви Св. Марка. Одновременно было получено благословение Патриарха Димитрия и Владыки Антония на сбор средств для постройки русского храма, месторасположение которого было еще не определено.
Сам Патриарх тем не менее не видел особой нужды в строительстве именно русской церкви, считая, что «братушки» могут молиться и в сербских церквах. Он не понимал, как писал один из современников, что «своя церковь русская нужна была потому, что сербский церковный быт и сербские службы чужды русским привычкам. Сербы изредка служат всенощные и сокращают церковные службы; кроме того, особенно дорого русским их чудное церковное пение»7.
Но думается, что причина строительства русской церкви не в «чудном пении» и т. и., а прежде всего в том, что русские люди, утратив родину, не хотели потерять свою русскую именно русскую церковь. Поэтому во всех странах русского рассеяния главной задачей была постройка русской церкви.
Сформированный к этому времени (1923) белградский причт во главе с о. Петром задумал возвести его именно на месте барака, т. е. в самом центре города. Был сделан соответствующий проект (архитектор В.В. Сташевский). Патриарх Димитрий, которому было доложено, что речь идет как бы о временном переустройстве, дал нужное разрешение. Началась стройка на глазах изумленного духовенства церкви Св. Марка. Сербскому Патриарху полетела жалоба, что русские его обманули и вместо реконструкции возводят свою церковь. Однако Патриарх не стал предпринимать каких-либо решительных мер, ограничившись упреком митрополиту Антонию, который, к слову сказать, был совершенно не осведомлен о плане о. Петра. Тем временем стройка шла ударными темпами. Председатель Совета Министров Никола Пашич отпустил из казны 40 тыс. динаров, два кирпичных завода поставили бесплатно свою продукцию. За 39 дней здание церкви, выстроенное в псковско-новгородском стиле, было закончено.
Сформированный к этому времени (1923) белградский причт во главе с о. Петром задумал возвести его именно на месте барака, т. е. в самом центре города. Был сделан соответствующий проект (архитектор В.В. Сташевский). Патриарх Димитрий, которому было доложено, что речь идет как бы о временном переустройстве, дал нужное разрешение. Началась стройка на глазах изумленного духовенства церкви Св. Марка. Сербскому Патриарху полетела жалоба, что русские его обманули и вместо реконструкции возводят свою церковь. Однако Патриарх не стал предпринимать каких-либо решительных мер, ограничившись упреком митрополиту Антонию, который, к слову сказать, был совершенно не осведомлен о плане о. Петра. Тем временем стройка шла ударными темпами. Председатель Совета Министров Никола Пашич отпустил из казны 40 тыс. динаров, два кирпичных завода поставили бесплатно свою продукцию. За 39 дней здание церкви, выстроенное в псковско-новгородском стиле, было закончено.
Насколько сербские церковные власти были недовольны появлением русского храма в центре столицы, отчетливо видно из истории с небольшим колоколом, пожертвованным Джурджиной Пашич, женой Н. Пашича. Лишь после долгих проволочек Патриарх Димитрий наложил положительную резолюцию на ее просьбе. 5 января 1924 г.
в письме на имя митрополита Антония он сообщал о своем согласии по поводу колокола и просил известить русскую церковную общину и о том, что «вместо этой капеллы будет выстроена новая русская церковь в Белграде на другом месте, что и предусмотрено уговором и нашим распоряжением, данным по соглашению с Вами»8. Но даже и тогда сербское священство храма Св. Марка продолжало оказывать сопротивление. Лишь после того как Н. Пашич прислал жандармов, колокол был подвешен без помех9. 28 декабря 1924 г. митрополит Антоний освятил церковь в честь св. Троицы.
В отстроенном храме была помещена чудотворная икона Курской Коренной Божией Матери. Этот образ был перемещен из монастыря Язак, где жил ее хранитель владыка Феофан, вывезший икону из России. Там же хранились вывезенные офицерами с Юга России знамена Российской армии, под которыми сражались под Полтавой, в Альпах, у Бородино, реявшие над турецкими крепостями и осенявшие Севастополь. (В ходе эвакуации в 1944 г. знамена были вывезены из страны. След их потерялся в Европе.)
В храме находится с 1929 г. гробница скончавшегося в 1928 г. в Брюсселе генерала Врангеля, о котором можно было услышать, что «в будущей национальной России он будет причтен к числу бесспорных национальных героев и имя его будет свято чтиться в потомстве»10.
С недавних времен была там помещена мемориальная доска с именами русских воинов, павших в 19921993 гг. в боях за Сербию: Богословский Константин, Ганиевский Василий, Котов Геннадий, Чекалин Димитрий, Нименко Андрей, Шашинов Владимир, Попов Димитрий, Мелешко Сергей, Александров Александр, Гешатов Виктор. (Судя по воспоминаниям русского добровольца Олега Валецкого, две фамилии написаны неверно: Мелешко Мережко, Шашинов Сафоновп.) Потом доска как-то исчезла. И сейчас мне неизвестно, появилась ли она на прежнем месте.
В Свято-Троицкой церкви служили Патриархи Димитрий и Варнава, туда приезжал зачастую без предварительного оповещения, так сказать, запросто король Александр, бывала королева Мария, там можно было увидеть и членов королевской семьи, сербских министров и иностранных дипломатов, не говоря уже об архиереях Русской Православной Церкви За Границей.
Каждый русский священник, приезжая в Белград из глухих сербских приходов, старался хоть раз, но послужить в Белградском храме этом центре церковной жизни и русском уголке, оживлявшем воспоминания о далекой и близкой России.
Состав сестер, певших на клиросе, выполнявших различные работы в храме, был различен: здесь были и простолюдинки и дворянки служба Богу уравнивала всех.
В храме трудились многие из тех, кто, приняв монашество, позднее заняли видное положение в церковной иерархии. Окормление многочисленного прихода шло довольно успешно. Только в 1930 г. одних литургий было совершено свыше 200, общее количество богослужений приближалось к 500. Кроме приюта для безработных при храме было открыто общежитие для студенток. Активно велась и просветительская работа12.
Протоиерею Петру в отправлении служб помогал священник Владислав Неклюдов, которого особенно любили прихожане храма. Вторым священником был о. Иоанн Сокаль, выпускник Московской духовной академии, до своего назначения в Белград трудившийся преподавателем в Битольской духовной семинарии в Старой Сербии (нынешней Македонии). По воспоминаниям одного из современников, это был «дипломат английской выправки», отличавшийся склонностью к долгим и «мудреным» проповедям, которые зачастую были утомительны и трудны для понимания. После смерти в 1940 г. настоятеля Белградской русской церкви протоиерея Петра Беловидова он стал его преемником.
Протоиерею Петру в отправлении служб помогал священник Владислав Неклюдов, которого особенно любили прихожане храма. Вторым священником был о. Иоанн Сокаль, выпускник Московской духовной академии, до своего назначения в Белград трудившийся преподавателем в Битольской духовной семинарии в Старой Сербии (нынешней Македонии). По воспоминаниям одного из современников, это был «дипломат английской выправки», отличавшийся склонностью к долгим и «мудреным» проповедям, которые зачастую были утомительны и трудны для понимания. После смерти в 1940 г. настоятеля Белградской русской церкви протоиерея Петра Беловидова он стал его преемником.
С историей и жизнью храма связана и судьба семьи Тарасьевых, представитель третьего поколения которой по сей день окормляет русскую паству.
Служители церкви крестили, исповедовали, отпевали. Церковь сопровождала человека в радостях и горестях «сей привременной жизни». И сейчас «зимой или весной при оголенных кустах и отсутствии высокой травы русские могилы легко обнаруживаются на периферии почти всех православных кладбищ Югославии или католических и лютеранских в северо-западной части страны. Распознаются они по восьмиконечным крестам (иногда лишь высеченным на плите), по кириллице едва разборчивых эпитафий или цитат из Священного Писания, по склоняющимся над ними березам Могилы обычно сгруппированы и составляют целые русские участки. Большие участки сравнительно хорошей сохранности находятся на православном Новом кладбище в Белграде, кладбище Мирогой в Загребе, православных кладбищах Воеводины: в Панчеве, Белой Церкви, Нови-Саде, Зренянине, Суботице, Сомборе, Земуне, Сремских Карловцах. Однако многие участки уже разделяют общую судьбу старых кладбищ запустение, осквернение или даже полное уничтожение (как в Скопле, Сараеве, Кикинде и др.)13.
Одно из самых больших русское кладбище, вернее сказать участок, на Новом Белградском кладбище. «Все это место пронизано русской землей, русским горем и русскими слезами». В Иверской часовне в алтаре вместо мощей небольшая шкатулка с русской землей14.