Ты кого учишь, Заморыш? Петя резко отстранился от Ани.
Опять ты за старое, обиженно надула губки девочка и отвернулась к стене, чтобы скрыть набежавшие вдруг слезы.
Она искренне переживала за него, волновалась, прибежала следом, чтобы помочь ему, а он
Никакой я не Заморыш, а Анютка Грязева, заревела вдруг от обиды, размазывая слезы по щекам.
Ты это перестань, мальчику стало неудобно, неловко, что из-за него плачет Анютка, да и вообще кто-то за него переживает.
Не надо, не плачь, все же пересилил себя. А то я не знаю, что надо делать. И Заморышем тебя все называют, и я тоже.
Другие бог с ними, я на них не обращаю внимания, Аня повернула к Пете заплаканное лицо. Но ты-то другой, ты хороший! Очень хороший! зачем-то добавила она.
Да? удивленно воскликнул мальчишка. Только что меня называли нахаленком, зверем, животным, а ты говоришь, что я хороший.
Неправда! горячо воскликнула девочка. Это они нехорошие! Они сами такие! А ты хороший, очень хороший!
Скажешь тоже, засмущался мальчик, подошел к большому зеркалу, что висело в школьном коридоре. Обыкновенный я. Как все.
Неправда. Ты лучший, из зеркала на них смотрела девочка в синем легком платьице с белыми цветочками, с бантиком на самой макушке рыжей головки, с таким же рыжим, в веснушках лицом и с огромными, удивленными голубенькими глазами на нем, смешно торчащими ушами. И рядом с ней коротко стриженый, лопоухий мальчик с чуть припухлыми губами, облезлым носом, скуластым лицом с ямочкой на бороде.
Ы-ы! Петька показал язык Анькиному отображению, улыбнулся.
Сам такой, уже весело воскликнула девчонка и в ответ высунула свой язычок.
В это время прозвенел звонок на следующий урок, и Аня убежала, успев дать напутствие Пете:
Ты только не груби, со всем соглашайся. А диспансера не бойся ты сильный, все выдержишь!
Иди уже, опоздаешь, легонько подтолкнул ее. Беги, беги! Без соплей сварим клей!
А с соплями лучше! не осталась в долгу девчушка.
Мальчик хорошо помнит тот разговор в канцелярии, когда пришла психолог. Слова «агрессия, агрессивность, опасен для общества» не сходили с уст Лидии Васильевны.
А может, ребенок от шалости, от избытка чувств так поступил? Дети народ эмоциональный, робко заметила учительница по труду Елена Анатольевна. Это же ребенок.
Вот что, милочка моя! категорическим тоном начала завуч. Прежде чем идти поперек мнения коллектива, вы вспомните, за какую сумму расписываетесь в ведомости в конце месяца! Вас здесь никто не держит! Желающих занять ваше место целая уйма за воротами стоит!
Что вы, что вы! засмущалась, занервничала учительница. Да я что? Да я как все!
Ну, вот то-то, а то умников больно много стало! закончила Ирина Михайловна. Ещё мамкино молоко на губах не обсохло после пединститута, а туда же, советовать собралась старым, опытным кадрам.
На второй день Петя уже был на окраине города, где в сосновом бору расположен психоневрологический детский диспансер. Сопровождала его врач-психиатр Лидия Васильевна. Она же ходила по кабинетам, а он оставался сидеть в коридоре, ждать.
На второй день Петя уже был на окраине города, где в сосновом бору расположен психоневрологический детский диспансер. Сопровождала его врач-психиатр Лидия Васильевна. Она же ходила по кабинетам, а он оставался сидеть в коридоре, ждать.
Перед отъездом в диспансер вечером к ним в спальню набилось толпа старшеклассников. Петька только успевал слушать. Наперебой они рассказали, как надо вести себя в больнице, как избегать уколов, таблеток. Вспоминали свои истории, делились опытом, давали характеристики лечащим врачам.
Запомни, малыш, на всю жизнь: здесь, в детском доме, и тем более в психоневрологическом диспансере, ты никто и зовут тебя никак. Не качай права и благополучно доживёшь до совершеннолетия. А там ученик девятого класса Никита Ушаков развёл руками, а там всё будет зависеть только от тебя.
Не буянь, не ори, терпи и молчи. Все пройдет. Ничего страшного. А не то испортят твои бумаги, всю жизнь из «дурки» не вылезешь, не отмоешься.
Петя усвоил хорошо наставления товарищей. Поэтому надо терпеть. Только так можно остаться человеком.
Боль потихоньку начала отступать, в голове прояснялось, исчезал шум, и глаза возвращались в нормальное состояние. Зато появляется безразличие. Нет ни малейшего желания что-либо делать, шевелить рукой, ногой. Остается лежать в забытьи между сном и явью, и ждать.
А лучше всё же думать.
Теперь он второй раз здесь, в диспансере.
Где-то в девчоночьей палате лежит и Анка, Анечка, Анютка. Мальчик вспоминает о ней, и улыбка трогает губы. Надо сходить проведать, только сделать это нужно так, чтобы никто не увидел. Не исключено, что «психичка» понарассказала врачам всяких гадостей о них, и те будут препятствовать встречам.
Петя заставляет себя подняться, сесть на кровати, свесив ноги. Нет, голова еще кружится, идти опасно, да и тошнота всё ещё подкатывает к горлу. Надо полежать, набраться сил, ещё не время вставать и ходить.
Он вдруг вспомнил, как тогда, в первый раз, вернулся из диспансера. Как его встречали! А как он шел?! Как герой! Даже старшеклассники подходили, хлопали по плечу и здоровались за руку как с равным себе.
Он заметил Аню первой, отыскал эту рыженькую, огненную головку сразу, только не подошел, не поздоровался, а издали, еле заметно кивнул головой, чтобы никто не догадался. А она всё поняла, зарделась вся, закрыла руками лицо и убежала. И ему стало так хорошо, покойно, как никогда еще не было. И тогда он впервые понял, что вернулся к себе домой, где есть такая девочка, как Анютка, и которая его ждала. А это так приятно, когда тебя где-то кто-то ждет, переживает за тебя.
Потом была учеба. Они сидели с Аней за одной партой. Как посадила их вместе в первом классе учительница Елена Федоровна, так до сих пор они и сидят. Чего только не наслушались и от учеников, и от учителей?! Был период, когда даже насильно рассаживали, запрещали встречаться.
Мальчик повернулся на другой бок, открыл глаза и долго смотрит в окно. В палате стоит шум, толчея, но его ничего не задевает он настроился думать, вспоминать. Если не заставлять себя хотя бы думать, то можно отупеть, на самом деле сойти с ума.
Аня с Петькой договорились с первого класса, что будто бы они брат и сестра. Это она так предложила на перемене еще до Нового года, когда он уже вернулся с лечения в диспансере.
Одноклассник Мишка Перегудин первым обратил внимание на их отношения.
Жених и невеста! Жених и невеста! бегал вокруг них, корчил рожицу.
К нему подключился весь класс. Все орали, тыкали пальцами, дразнили, а то и норовили толкнуть. От отчаяния мальчик не знал, что делать, и готов был уже вступить в драку, но тут на помощь пришла Анютка.
Взобравшись на парту, с серьёзным выражением лица и совершенно спокойным тоном произнесла:
Чего вы шумите, дурачье? Успокойтесь! Разве могут быть женихом и невестой брат и сестра? ее рыжая мордашка победно взирала с высоты на в миг сконфузившихся одноклассников.
Класс мгновенно замер: слишком много таких историй в детском доме, чтобы в это поверить. Вот и тогда не поверили, однако дразнить перестали, и мальчик не раз ловил на себе задумчивые взгляды своих однокашников, особенно девчонок. Теперь-то Петя понимает, что ни одна живая душа в классе не поверила их выдумке, но все очень хотели, чтобы так было, поэтому-то и приняли вранье за чистую монету.
С того дня класс встал на их защиту. Иногда это делалось неумело, грубо, но зато всегда искренне.
С того дня класс встал на их защиту. Иногда это делалось неумело, грубо, но зато всегда искренне.
А они и правда стали как брат с сестрой и больше не разлучались ни на один день. Только на ночь расходились каждый в свою спальню, а днем опять были вместе.
Пиши аккуратней, Петр, строго выговаривала Анька на уроках, заглядывая в тетрадку соседа. Ты вечно спешишь, шипела на него. И буквы у тебя пошли на раскоряку.
Ты лучше сама пиши, отвечал мальчик, потому что у девчонки в тетрадке ещё не было написано ни буковки. Вот поставят тебе единицу, узнаешь потом, училка!
Успею. Это я за тебя волнуюсь, переживаю.
Вот еще, да ты просто списываешь у меня!
Больно надо! обижалась она и отодвигалась на другой край парты, чтобы через минуту опять проверять Петьку. Анютка не умела долго злиться.
Так было всегда и на всех уроках. Петр уже привык к такой опеке и не мыслит себя без подсказок и наставлений подружки.
В этот раз их вместе везли в диспансер, в одной машине. И всю дорогу Анка только тем и занималась, что убеждала его терпеть, вести себя хорошо, быть мужественным и умницей. Словно ей будет легче.
Надо сходить к Анютке. Вроде как стало намного легче.
Мальчик снова сел на кровать, свесив ноги. Голова не кружилась, была чистой, ясной. Можно идти. Сколько времени? Посмотрел на часы, что висят в коридоре, значит, обед уже прошел. Ну и ладно, все равно есть особо и не хочется. Только почему-то коридор пуст? Ах, да! Тихий час.
Стараясь ступать тихонько, он прошел взад-вперед у палаты девчонок, где лежала Аня. Никто из нее не выходил, хотя и шум, и голоса были хорошо слышны. Значит, еще не спят. Приоткрыл дверь, заглянул в палату. Его заметили, и оттуда раздался такой крик, такой визг, как будто он бросил туда дохлую крысу.
Тю-у-у, заполошные, только и успел вымолвить мальчик, как чей-то тапок шлепнулся по ту сторону двери. Бестолковые! добавил уже на ходу, а сам поспешил к своей палате.
Петя, Петя! звенящий шепот застал на лестнице. Петя, подожди! к нему приближалась небольшого роста девчушка.
Аня просила ждать ее на входе в туалет, таинственно прошептала она и тут же скрылась обратно в палату.
Мальчик спустился вниз, поздоровался с охранником, молодым парнем, что сидел на вахте.
Добрый день, трудяга, бросил небрежно, проходя мимо.
Э-э, постой-ка! Ты новенький? Я что-то тебя не знаю.
И я тебя первый раз вижу, Петя остановился, повернулся к охраннику. Тоже, наверное, новенький?
Ага! Второй месяц работаю. Слышь, у меня к тебе просьба, наклонившись к Петьке, зашептал на ухо. Ты не сможешь меня подменить на часок-другой после отбоя? Надо позарез!
Вообще-то могу, только что скажет дежурный врач?
Не твоя забота. Я договорился. Так как по рукам?
По рукам! мальчик не верил своему счастью: значит, они с Анюткой смогут спокойно общаться!