Ахиллесова пята Моисея
Моисей ортодоксальный еврей и ни у кого из окружения тут нет никаких сомнений: все религиозные праздники чтит и отмечает, носит большую широкополую черную шляпу и не снимает ее даже за трапезой, обожает мацу и хорошее вино, и, что для него крайне важно, на короткой ноге с раввином ближайшей к его дому синагоги, наконец, без ума от жены, которая платит ему той же монетой. Между ними полное единодушие.
Вчера, к примеру, за ужином Моисей с присущей лишь ему хитринкой спрашивает Софочку:
Угадай с трех раз: какой народ на земле самый гениальный?
Софочка что? Промолчала. Потому что вопрос глупый без слов понятно.
Короче, Моисей счастлив Ну почти счастлив. Потому что даже в его семейке есть слабое звено, одно больное место, так сказать, Ахиллесова пята это мерзавец Аркашка, единственный его наследник и продолжатель рода. Столько сил ухайдакал на то, чтобы Аркашку воспитать в своем духе, чтобы сделать из него еще одного ортодоксального еврея. И результат? Вконец замучился с оболтусом-сыном. Когда Аркашке еще не исполнилось два года, купил скрипку: он и Софочка решили, что тот будет скрипачом. А Аркашка? Ни в какую, черт бы его побрал. Даже в руки скрипку не берет, а все бацает на ударнике. От рук отбился и не слушается. Явно теряет Моисей родимого сынульку.
Решил Моисей, как отрезал: надо, мол, предпринимать нечто радикальное. Софочка с вопросом:
Что именно?
Моисей рассержено бросил:
Сам не знаю! Схожу-ка я, пожалуй, к другу, посоветуюсь.
Пошел Моисей не к кому-нибудь, а к раввину. Раввин выслушал, поморщил лоб, раздумывая, поцокал языком, покачал головой и предложил:
А, раввин машет рукой, приводи-ка, Моисей, своего незадачливого Аркашку в синагогу. Проведет здесь денька три и станет истинным представителем еврейского народа.
Не пустомелишь, нет? просто, по-дружески поинтересовался он.
Гарантирую! воскликнул раввин Опробовал на других.
Моисей так и сделал.
Через три дня сын вернулся домой, увы, прежним: учиться хорошо не хочет, скрипачом или, на худой конец, финансистом отказывается быть, во дворе озорничает, как какой-нибудь русский пацан.
Моисей и Софочка тяжело повздыхали, даже чуть-чуть глаза слезинками оросили:
Не помог раввин, горько сказал Моисей, продолжая обильно лить слезы, может, православный батюшка поможет?
Идет ортодокс-еврей, а никуда не денешься, в православную церковь. Делится бедой с батюшкой. Батюшка, выслушав, говорит:
Э, нет проблем. Приводи своего Аркашку ко мне и оставь денька на три, потом твоего сыночка будет не узнать.
Но Раввин тоже Это самое Гарантировал
Э, голубчик, не путай божий дар с яичницей. У нас все по-другому.
Выбора у Моисея нет, поэтому соглашается и отводит Аркашку в православный храм.
В тот же день, буквально не прошло и часа вернулся Аркашка домой и Моисей не узнает своего паршивца: такой послушный стал, со всем соглашается, даже (о, чудо!) не против достать из кладовки скрипку и стать отменным скрипачом. Более того, во всем слушается бабушки. Отец изумлен. Ему не верится. Но факт налицо.
Отец подступил с расспросами.
Послушай, сынок, синагога тебя не исправила, а что с тобой делали в православной церкви, если ты за короткое время стал примерным еврейским сыночком?
Аркашка зарыдал и слезами стал умываться
Я все-все понял
Что именно, Аркашенька, драгоценный мой?
А то самое Когда, отец, Аркашка округлил в ужасе глаза, я пришел в церковь, с придыханием начал рассказывать он, и увидел распятого на кресте еврея, то сразу понял: здесь парни крутые и не привыкли с нашим братом церемониться.
Судьбы миллионеров
Предисловие
Как стать миллионером? Не странно ли звучит вопрос? На первый взгляд, да. Потому что ответ напрашивается сразу: если ты молод и полон жизненных сил, то прилежно учись, работай много, почаще шевели мозгами, и успех в виде миллионов к тебе придет.
Просто, не так ли? Если бы!.. На самом деле все куда как заковыристее. Особенно в любимой мною России, где богато хотят жить все, даже миллионы опоек. Но Все ли они готовы сутками работать, напрягая скудное свое «серое вещество»? Не уверен, знаете ли
Поскольку вопрос все-таки регулярно возникает, постольку, задумавшись и повращав мозгами, я вознамерился представить два пути к миллионам. Почему два? Чтобы у господ был выбор. Право выбора неотъемлемое право гражданина свободной страны и лишать оного я не могу.
Первый совершенно типичный американский путь. Да, средний россиянин терпеть не может «америкашек», но куда деваться, если они существуют и мельтешат вечно перед глазами, раздражая нас, россиян, своей успешностью.
Второй также абсолютно типичный российский путь, поскольку судьбой нам предначертана особая стать. Мы уникальны, а посему не похожи ни на кого. Внешне белые и потому хотели бы казаться европейцами. Внутренне весьма черны и потому ближе всего (особенно в области интеллекта) к племенам центральной Африки.
Впрочем, бывают и исключения из общих правил Как в США, так и в России. Но я не намерен акцентировать ваше внимание на сих уникумах.
Итак, приступаю к своему повествованию, иначе говоря, к наставлению тех, кои наставляться горазды.
В Соединенных Штатах Америки
Один из небогатых районов Нью-Йорка. В семье (он клерк небольшой страховой компании, она продавщица цветочного магазина на одной из «стрит») подрастает сынишка, которого при рождении назвали Джоном (этих самых «Джонов», кстати говоря, там ничуть не меньше, чем у нас «Иванов»).
Сынишка Джон ходит уже в шестой класс колледжа и начинает задумываться над тем, как стать миллионером. Учится прилежно, но, одновременно, понимает, что одной учебой богат не станешь. Значит? Надо заниматься еще и бизнесом. Он также понимает, что чем раньше займется тем самым «бизнесом», тем скорее достигнет конечной цели.
А что Форсайты, то есть родители? Обеими руками за. Благословляют на благое дело. Советуют сходить в костел и помолиться, испросить соизволения у Всевышнего. Но при этом отказывают в материальной помощи. Они небогаты, но все-таки кое-что на «черный день» припасли. Так что при горячем желании могли бы сынишке отстегнуть на «стартовый капиталец». Не дают. Из принципа не дают. Выкручивайся, говорят, сам. Умрем, говорят, все тебе достанется, а пока Извини, голубчик! Встав самостоятельно на ноги, говорят, прочнее будешь стоять, и шаг обретет большую твердость, а это, говорят, очень важно в бизнесе.
Сурово? Да. Но такие уж эти Форсайты уродились. Они сами не из разряда тепличных растений, а потому не хотят, чтобы их ребенок рос особенным. Пусть будет как все.
Как-то раз Форсайт-старший дал Форсайту-младшему один доллар и пятьдесят пять центов на обязательное воскресное посещение сыном ближайшего от дома кинотеатра. Это семейная традиция: чтобы Форсайт-младший, как и его родители когда-то, не отрывался от культуры и регулярно посещал подобные заведения.
Сумма выверена Форсайтом-старшим до цента, а именно: один доллар на входной билет и пятьдесят пять центов на мороженое.
Как и всякий ребенок, Форсайт-младший попытался выторговать у отца еще пятнадцать центов. Сорвалось! Ну, и ладно, решает Форсайт-младший, надо уметь довольствоваться тем, что есть. Учитывая возраст, довольно мудро рассудил.
Малыш Джон, зажав в кулаке наличность, идет Нет-нет, не в кинотеатр, а в магазин, где работает его мать, долго и с пристрастием выбирает из огромной корзины, выставленной на прилавке, три самых лучших розы. В кассе рассчитывается. На выходе предъявляет своей матери кассовый чек. Та строго проверяет и кивает по привычке: мерси, мол, за покупку. Потом все-таки, не сдержав своего любопытства, интересуется у сына:
Кому, Джонни, розы?
Джонни загадочно лишь хмыкает в ответ. Мать предлагает дополнительную услугу:
Вам упаковать, сэр?
Покупатель отрицательно мотает головой. Почему? Потому что, во-первых, за услугу надо платить. Во-вторых, потому что она, то есть мать, упакует не так, как он хочет. Потому что, в-третьих, ему, как джентльмену, придется «отстегивать» чаевые (мамульке? Ну, да: она разве не человек?), у него же лишних центов нет.
Парень выходит из магазина. Считает оставшуюся наличность. Выходит, что осталось сорок один цент. Не разбежишься. Однако Джон решает и эту мелочь потратить. Он проходит квартал, заглядывает в крохотный магазинчик, торгующий всякой всячиной, покупает яркий, но по сходной цене, упаковочный материал, роскошную фиолетовую ленту, красиво перевязывает купленные ранее розы. Осматривает. Удовлетворенно хмыкает. Получился очень приличный подарочный букет. Но в кармане уже ни цента.
Парень идет несколько километров пешком. Экономит на транспортных расходах. Останавливается неподалеку от центрального входа в банк.
Сэр, обращается парнишка к одному из прохожих, купите любимой эти замечательные цветы!
Прохожий благодарит, но отказывается купить. Очевидно, у того на данный момент, считает подросток, не оказалось любимой.
Джон вертится волчком на пятачке, однако все безуспешно. Он понимает, что его «бизнес» подвержен сильному риску, поскольку товар слишком быстро может потерять товарный вид. Но он продолжает терпеливо, не теряя надежды, ждать своего покупателя.
К стоянке подкатил среднего вида лимузин, из которого вышел молодой джентльмен. Джон к нему.
Сэр, купите любимой эти замечательные цветы!
Джентльмен придирчиво осмотрел букет и, как показалось Джону, остался всем доволен.
Сколько? деловито спросил он после небольшого раздумья.
О, сущие пустяки, сэр! воскликнул продавец. Два доллара девяносто пять центов, сэр!
Джентльмен лезет в портмоне, роется, достает три купюры по одному доллару и несколько монет.
Благодарю Сдачи не надо.
Парнишка расплывается в благодарной и наполненной счастьем улыбке.
Пусть вашей любимой, сэр, всегда сопутствует счастье!
Благодарю Сдачи не надо.
Парнишка расплывается в благодарной и наполненной счастьем улыбке.
Пусть вашей любимой, сэр, всегда сопутствует счастье!
Благодарю Да, кстати, юноша: окажите мне услугу.
Охотно, сэр.
Если не затруднит, не смогли бы вы к девятнадцати часам, он достал визитку, и протянул парню, доставить по указанному адресу еще один точно такой же букет?
Точно такой? переспрашивает Джон.