В чём же был смысл этого эксперимента? спросил Платонов.
Проверка уровня адаптации в экстремальной ситуации разных социальных групп и наблюдение за их взаимоотношениями, ответил Седых.
В старые времена опыты проводили на животных, а не на людях, заметил Платонов.
Разве? Что мы знаем о прошлом? Мне кажется это глубокое заблуждение: думать, что времена сильно меняются. Конечно, какие-то перемены происходят. Суровые периоды сменяются спокойными, а потом опять приходят суровые. История движется по замкнутому кругу, вступил в разговор Жаров.
По-твоему человечество никогда не придёт к всеобщей гармонии? спросил его Гвоздев.
Никогда, ответил Жаров. Дело в том, дружище, что понятие всеобщая гармония абсурдно само по себе, потому что у всех народов русских, евреев, немцев, китайцев, папуасов и остальных существуют собственные представления о гармонии, о добре и зле. И, к сожалению, эти представления слишком индивидуальны, слишком отличаются друг от друга.
Ницшеанец, сказал Ротозеев.
Когда я слушаю подобные разговоры, мне начинает казаться всё бессмысленным: жизнь, мир, человек, сказал Никаноров.
Ты близок к истине, брат, но не совсем. В жизни всё же есть смысл это выживание. Как это не звучит низко, но это суровая правда. Всю свою жизнь человек только тем и занимается, что выживает, сказал Жаров.
Эх, жаль, что не бывает правды весёлой или светлой, только суровая, попытался съиронизировать Никаноров.
Вот такой у нас коллектив философ на философе и философом погоняет. А, вы, господа, находясь здесь столько времени, наверняка уже успели осмыслить всё, что только можно, и теперь знаете, ответы на самые сложные загадки бытия, обратился к Иваницкому и Платонову Седых.
Должен огорчить вас: подобными вещами мы не увлекались. Мы военные народ простой. Верность долгу и чёткое выполнение инструкций вот наша нехитрая философия, сказал Иваницкий.
А, что? Мне такая философия по душе, сказал Жаров.
Господа, мне сейчас в голову пришла забавная мысль. Я подумал о том, как следует называть жителей Зимы и первое, что пришло в голову это зимляне. Звучит также как и земляне, только пишется немного иначе. Неправда ли забавно? сказал Никаноров.
В Зиме в отличие от Земли нет буквы л, заметил Гвоздев.
Тогда предложи свой вариант, сказал Никаноров.
Ну, допустим зимцы, зимники, зимичи, наконец.
Зимичи еще, куда не шло, но всё равно не то. А как интересно этот вопрос решили на «Радуге»? поинтересовался Никаноров.
Никак. Мы их, кажется, называли переселенцами. Мы вообще о них очень редко разговаривали, признался Иваницкий.
Господа, раскажите-ка лучше о России, что происходит сейчас в нашем отечестве? попросил Платонов.
Охотно, о России охотно расскажу, сказал Седых. Должен вам доложить, что за последние четыре года ситуация постепенно меняется в лучшую сторону. Не так быстро как многим хотелось бы, но всё же улучшение происходит это приятная реальность. С врагами государства сейчас не церемонятся: кого-то посадили в тюрьму, кого-то ищут. Самые сметливые мерзавцы скрываются за пределами нашего мегагосударства. Не в первый раз обломались доброхоты, ожидавшие гибели нашего отечества. И никогда не дождутся этого. Помните, что писал о нашей дорогой отчизне незабвенный Коленька Некрасов: «Ещё страдать ты будешь долго, но не погибнешь никогда».
А, что нового произошло за последние годы во внешней политике? спросил Иваницкий.
Изменений мало, разве что японцы с австралийцами несколько активизировались и начали потихоньку осваивать космос, сказал Седых.
Как же, вы, тут жили совершенно, не зная, что происходит в галактике? спросил Гвоздев. На вашей же станции есть средства связи.
Связь у нас осталась только с военным штабом, а остальные каналы связи вышли из строя пять лет назад, ответил Платонов.
А вы, ребята молодцы. Столько лет продержаться почти в полной изоляции от цивилизации это настоящий героизм, сказал Ротозеев.
Кто-то должен выполнять тяжёлые задачи, сказал Иваницкий.
Кстати о задачах, капитан. Для выполнения нашей задачи нам понадобится ваш челнок. На Зиме нет космодрома, и наш корабль не сможет там осуществить посадку, перешёл к делу Седых.
Нет проблем. А сколько человек вам нужно эвакуировать? спросил Иваницкий.
Сто одиннадцать, ответил Седых.
Но в челнок помещается только шестьдесят, сказал Иваницкий.
Возможно, придётся летать два раза.
Когда собираетесь лететь?
Ну, десять часов на отдых и сон, пять часов на сборы и вперёд.
Отдохнув, поспав, собрав всё необходимое, команда «Архангельска» собралась у челнока, по форме напоминавший сильно приплюснутый самолёт тёмно-серого цвета. Только теперь они были в форме не лимонного цвета, а переоделись в рабочую облегающую форму серого цвета. Все кроме Седых забрались в челнок. Седых стоял у лестницы, ведущей в кабину челнока, и разговаривал с Иваницким и Платоновым:
Сколько времени придётся потратить на поиски неизвестно, может быть неделю, а может месяц.
Будем поддерживать связь друг с другом, сказал Иваницкий. На челноке была рация для связи со станцией, которая находилась в исправном состоянии.
Удачи вам. Поскорее возвращайтесь, сказал Платонов.
Попрощавшись с Седых, Иваницкий и Платонов вышли из отсека и закрыли за собой двери. Рядом с дверьми в стене было окно, выходившее в отсек, где стоял челнок. Под окном находился пульт управления отсеком. Иваницкий подошёл к пульту, нажал на нужную кнопку, и перед челноком открылись створки больших ворот. Зашумели двигатели, и челнок плавно вышел в открытый космос.
2
Посмотрите сюда, сказал Седых, обращаясь к Гвоздеву и Жарову, стоявшим у него за спиной. Он ткнул пальцем в карту, которую держал в левой руке. В этом районе производились все четыре высадки переселенцев. Значит, с этого места и следует начать поиски.
Он показал на восточное побережье материка по форме напоминавшего половину разрезанного вдоль кленового листа.
Гвоздев взял карту, и показал указанное место, сидевшим за штурвалами, Ротозееву и Никанорову.
Челнок стремительно приближался к Зиме.
Когда до земли останется триста метров, остановите машину, дал команду Седых, которая была выполнена уже через пятнадцать минут.
Спасатели увидели спокойный океан или море и побережье изрезаное мелкими бухтами. Берег был покрыт густым лесом, а не так далеко от берега начинались горы. Синие, местами, особенно внизу заросшие мелким лесом, они поражали своей необычной красотой. Это и была Зима.
Красиво, сказал Гвоздев.
Недурно и что интересно не видно никаких следов человеческой жизнедеятельности, заметил Седых.
Было бы странным увидеть что-нибудь с такой высоты, не согласился с ним Жаров.
Если бы здесь жили люди, то они обязательно оставили бы самые элементарные следы своего присутствия: площади вырубленного леса, какие-нибудь постройки, наконец, дороги, объяснил Седых.
Логично, согласился теперь Жаров.
Надо теперь попытаться определить, где мы находимся. Мне кажется это не тот материк, который нам нужен, сказал Седых и развернул перед собой карту.
Гвоздев и Жаров стали за его спиной и принялись тоже изучать карту.
Вот, где мы, Гвоздев нагнулся и ткнул пальцем в карту. Видите, нигде больше нет такого берега изрезаного заливами, а вот рядом горы.
Точно, согласился Седых. Мы в северной части нужного нам материка, а это значит, что нам нужно лететь на юг. Где у нас юг?
Там, Ротозеев указал рукой чуть влево.
Что ж двигаемся, дал команду Седых.
Челнок полетел. Постепенно побережье стало уходить влево, а горы остались позади. Ландшафт менялся. Остались позади широкая река и холмистая местность с редким лесом.
Смотрите, что это? Ротозеев указал кивком головы немного вправо.
Это же дым, сказал Никаноров.
Точно дым, подтвердил Ротозеев.
Седых посмотрел на карту.
Мы не долетели примерно двести километров до нужного места, сказал он.
Что будем делать? спросил Ротозеев.
С момента высадки прошло много лет, и переселенцы наверняка уже разбрелись по материку в разные стороны, так что давайте искать место для посадки, сказал Седых.
Челнок пролетал над лесом, а за лесом начинался залив.
Произведём посадку на воду, сказал Седых. На воде челнок будет в большей безопасности.
Челнок осуществил вертикальную посадку в ста пятидесяти метрах от берега. Машина держалась на воде при помощи воздушной подушки, а для того, чтобы её не унесло волнами, в воду был спущен якорь. Седых провёл инструктаж:
В челноке остаюсь я и Гвоздев. Остальные отправляются в разведку. Командиром отряда назначаю Жарова. Выход на связь каждый час. Если выяснится, что огонь возник вследствии природной стихии, без участия человека, тогда немедленно возвращайтесь обратно. Если обнаружите кого-нибудь из четвёртой группы переселенцев, ничего им не говорите о нашем задании. Сначала как следует, изучите обстановку и выйдите со мной на связь, а я уже решу как действовать дальше.
Отряд Жарова отплыл к берегу на надувной резиновой лодке. Выбравшись на берег, лодку сдули, сложили и упаковали в специальный мешок, который Никаноров повесил себе за спину. Ротозеев нёс за спиной вещмешок с продуктами, а у Жарова за спиной висела рация. Каждый из них был вооружён пистолетом и небольшим запасом патронов.
Отряд Жарова отплыл к берегу на надувной резиновой лодке. Выбравшись на берег, лодку сдули, сложили и упаковали в специальный мешок, который Никаноров повесил себе за спину. Ротозеев нёс за спиной вещмешок с продуктами, а у Жарова за спиной висела рация. Каждый из них был вооружён пистолетом и небольшим запасом патронов.
Сразу у берега начинался густой лиственный лес, обильно поросший кустарником. Среди деревьев преобладали тополя и клёны.
Жаров достал из бокового кармана ранца маленький молоток, гвоздь и моток крепкой красной проволоки; подошёл к тополю и вбил в него гвоздь с привязанной к нему проволокой.
Теперь можно идти, сказал он и посмотрел на наручный компас. Нам на северо-запад. Вперёд.
Жаров двинулся вглубь леса, выбирая удобный путь меж кустарников. Ротозеев и Никаноров шли вслед за ним. Шедший последним Никаноров разматывал клубок с проволокой, которая должна была в любой момент указать спасателям обратный путь.
Так они прошли чуть больше километра.