Наконец из-за пригорка показался белоснежный лимузин. Хотя вряд ли лимузин проехал бы по этим дорогам. Скорее всего, это был бронетранспортер. Итак, из-за сопки, свирепо попукивая, показался белоснежный бронетранспортер. Сельчане ойкнули, но не разбежались. В воздухе повисла немая пауза, запахло лавровым листом. Хрюкнула свинья, все куры дружно снесли по яичку.
Да совсем все было не так, раздосадовался он и заказал водки, просто суть в другом. Дело в том, что я поехал знакомиться с ее родителями в их семейный особняк. Невеста попросила преподнести ее родителям подарок. И знаешь, я начал бродить по бесконечным лабиринтам комнат и вдруг наткнулся на убогое и обшарпанное пианино. И тут меня осенило. Я его выкинул на помойку. Да, представь себе, в Греции тоже есть помойки. И поставил на его место белоснежный концертный рояль.
Я сразу представил продолжение этой истории. Конечно, это был не бронетранспортер. Это был белый рояль на резиновом ходу. И Грек приехал на нем. Он вообще был во всем белом. Даже мальчик-паж, одетый в лиловое (чтобы оттенить белоснежность происходящего), вел под уздцы белоснежного скакуна. Говорят, у скакуна все же имелось маленькое темненькое пятнышко на том самом месте, о котором не без придыхания любят шептаться девицы бальзаковского возраста. Но оно было успешно обесцвечено пергидролью и совершенно не давало повода для разговоров.
Грек умело спустился с рояля, аккуратно ступив на выигранную в честной игре землю. И начал сразу нравится сельчанам. Каждому выдал по десять евро одной бумажкой. Сельчане сразу же осерчали. Кто-то поумнее сказал из толпы:
Почто нам эти бумажки? Вот ежели бы каждому по мешку сахара, табаку да дрожжей.
Электорат засуетился, загудел, пришел в волнение. Решено было так и сделать.
И представь себе, грустно продолжал он, на следующее утро я поехал домой. А свадьбы так и не случилось. Дело в том, что это чертово пианино было для их семьи чуть ли не реликвией. Когда ее мать была беременна, и они жили впроголодь, вместо желания съесть чего-нибудь пакостного (как это бывает обычно с нормальными людьми во время токсикоза), она хотела музицировать. И папа залез в долги и на какой-то вшивой распродаже приобрел это самое пианино. Потом, конечно, они разбогатели, поднялись, как у нас говорят. Но пианин этот оставили на вечную память. У них даже традиция была: в день рождения дочери мама садилась именно за этот скрипучий и расстроенный инструмент и наяривала что-нибудь из Рахманинова. А тут я со своим дуализмом.
А тем временем моя версия происходящего шла своим чередом. На следующий же день Грек объявил все сельчанам следующее:
Кто пожжет свой дом, получит два мешка сахара, две пачки дрожжей и табаку, сколько унесет.
Село Грек застраховал в Европе на великие тыщи, и теперь, когда в далекой Греции у растрепанного оливкового куста ждала его любимая беременная супруга, постоянно прикармливавшая своего, прошу заметить, тоже белоснежного кота маленькими грецкими орешками за то, чтобы он скрашивал ее обыденный быт чтением Гомера и игрой в шашки, он ждал встречи с родиной и, в случае быстрого уничтожения села, получения страховки и сбыточности мечт, получал практически все. Мечтой же его была покупка белоснежного рояля и для своей дражайшей греческой жены. Потому как приходилось коту лабать мурку на старом и потертом пианино. Все бы ничего, только лапки почти не доставали до педалей. Си-бемоль западал, а верхнее ля вовсе не строилось.
Селяне спорить и рассуждать не стали. Просто не умели. Сожгли «Светлый уть» в одну ночь. Тут же напились и передрались, ознаменовав успешную инаугурацию нового барина.
На следующий день Грек укатил на рояле за страховкой. Сельчане поплакали, да и пошли по домам. Да-да, я не ошибся. Пошли по домам. Деревню-то они сожгли соседнюю, «Верхние торчки». Тем более провода там уже все срезали, оргтехнику унесли. Да и жителей там, кроме бабки Куделихи, сто лет уже нет. Да и та обитает в подполе, думая, что немцы все еще стоят под Москвой. Слава богу, с сорок первого еще запаслась лапшой и тушенкой. Короче, не пропадет.
А Грек потом долго матерился (научили его сельчане великому и могучему) и в Россию больше не поехал. Разочаровался.
А я с тех пор, продолжал собеседник, подливая водки, греческий салат на дух не переношу.
Да, сказал я.
Да, согласился он, теперь к делу.
Я даже забыл, для чего мы с вами тут собрались, пьяным голосом проговорил я, так, будто прожевал корочку хлеба.
Желание, деловито пропел он, у меня же есть одно мое желание.
А валяй, завелся я. Хотя сразу представил этого самого пресловутого Грека с женой и котом у белоснежного рояля. Грек поморщился и произнес: «Беги, мальчик». Кот поклонился и начал трынькать по клавишам. Жена ушла за белоснежной шалью.
А нравишься ты мне, ведущий, он уже явно поплыл, во всяком случае, язык у него постоянно вываливался изо рта, как у чау-чау.
Я не по этой части, попытался отмазаться я.
Я хочу дать тебе много денег. Провести над тобой опыт, понимаешь меня.
Нет, сказал я и замахнул еще одну рюмку. Пониманию это не поспособствовало.
Мне кажется, что при твоей фантазии ты найдешь им нужное применение. Денег будет столько, что тебе и не снилось. Очень много, вот столько, и он попытался руками показать объем денежных средств, которыми он собирается осчастливить мою грешную персону в ближайшем будущем.
А что так? не унимался я.
Ну смотри, ты же человеком себя не считаешь. Сам говорил, не я, что человека из тебя путного не вышло, несмотря на усердное воспитание. Так?
Предположим, не спешил соглашаться я.
С женщинами у тебя швах, причем полный, так?
Предположим, все еще не спешил соглашаться я.
И прибавим к этому тот твой разговор с соседом, помнишь, про деньги и путешествия?
Короче, еле выговаривая слова, прошипел я, в чем суть?
А короче у соседа, рассмеялся он.
Я рассмеялся тоже.
Короче, с завтрашнего дня ты богат. Я тебя поздравляю.
Спасибо, я принялся целовать его небритые щеки и жать его мужественные руки. А в чем, собственно?
Хочу доказать тебе, разливая последнее содержимое божоле, произнес он, что счастье не в деньгах и не в женщинах. Не в воспитании и тем более хотя
А в чем? тихо пропищал я и рассмеялся.
Счастье? он многозначительно выдохнул и выпил. Увидишь. Твоя фантазия просто поразительна. Она тебе и в помощь, как говорится. Кстати, кто-нибудь рассказал тебе про твой кофе в дорогу?
Это же просто, уставшим голосом сказал я, я это сам же и придумал. Раньше в каретах брызгали свежим кофе.
И зачем же?
Чтобы дерьмом не воняло.
С завтрашнего дня, нравоучительно вывел он, обрызгаем вволю. Официант, а есть у вас коктейли позабористее?
Глава пятая
Лавочка судьбы
Вот так я и сидел на самом краю света. Свесил ножки в бездну и весело насвистывал незатейливую мелодию. Не боялся упасть, не надеялся взлететь. Просто сидел. Кто-то раз откровенно заявил мне, что Земля имеет форму чемодана. И за углом все мы встретимся рано или поздно, но
С завтрашнего дня, нравоучительно вывел он, обрызгаем вволю. Официант, а есть у вас коктейли позабористее?
Глава пятая
Лавочка судьбы
Вот так я и сидел на самом краю света. Свесил ножки в бездну и весело насвистывал незатейливую мелодию. Не боялся упасть, не надеялся взлететь. Просто сидел. Кто-то раз откровенно заявил мне, что Земля имеет форму чемодана. И за углом все мы встретимся рано или поздно, но
Я все же нашел свой предел, мой, и только мой край света. Я приходил сюда в те именно минуты, когда мое тельце собиралось упокоиться. А случалось это всегда с великого и необъяснимого перепоя. В те моменты, когда обезвоженное тело умирало в маленькой, не согретой надеждой кроватке, душа прилетала сюда и болтала ножками. И всем было хорошо.
С такими мыслями я вышел из ступора. Я попытался открыть глаза. Но сразу не решился. Сначала попытался включить все ресурсы и попробовать вспомнить вчерашний день и его.
Я отчетливо помнил нашу с ним беседу. Про немыслимые богатства и Грецию. Перед глазами плавал белый рояль, грек со своей женой и котом. Я отогнал это видение и пошарил правой рукой по тумбочке в поисках живительной влаги. Нашелся только утюг. Я аккуратно высосал из него все и наконец открыл песочные глаза, почему-то боясь узреть перед собой не иначе как самого черта. Но комната была пустынна. Мои вещи аккуратно лежали на стуле. Там же лежали две записки. Я не стал торопить события. Потихонечку встал и, шатаясь, доковылял да заветной раковины с водой. Открыл кран и, умывшись, начал жадно поглощать. Вода уходила в никуда и казалась чем-то выдуманным. Я поманил свою душу с облака, и она очень нехотя парашютировала в мое тельце. Тем более в холодильнике я обнаружил бутылочку холодного пива.
Язык ленивым зверем упал на дно. Зрачки сфокусировались, и я решил прочитать записки. Первая была от нее:
«Знаешь, я так устала что-то искать в тебе. Я так устала быть рядом с тобой. Возможно, ты не плохой человек. Но хороший человек это не профессия. Вчера я еще раз посмотрела на твою пьяную рожицу. С меня хватит. И, как сказал Борис Николаевич, я ухожу!
Надолго?
Я не знаю!
Прости меня, все.
ВСЕ».
Я еще раз от глотнул пива и взял в руки другую записку, от него:
«Знаешь, уже в дверях встретил твою обворожительную пассию. По-моему, она дура. Как можно бросить новообретенного для мира олигарха. Кстати, о деньжищах. Под запиской ты найдешь карту. Таких карт в мире всего пять. Они бесконечные. Возможно, у них и есть дно, но оно порядком скрыто огромными суммами денег. Конечно, это не карта сокровищ. Это простая банковская карта. Обналичивать ее можешь в любом банке или банкомате. Расплачиваться в любом магазине. Теперь ты сказочно богат, дружище. Эксперимент начинается
Удачи
P.S. Кстати, в холодильнике тебя ждет холодная бутылочка пивка презент».
Я приподнял записку и увидел небольшой прямоугольный кусок пластика с надписью «Гольд». Карта напоминала мою зарплатную, только была наряднее и на ощупь шершавая и приятная. Я сунул ее в задний карман джинсов и, накинув куртку, направился в мир. Первое, что пришло в голову, это Саня.
Саня работает слесарем-сантехником в уютно обустроенном подвале. Живет там же, как и по жизни, с двумя женщинами и кошкой. Одна у него постоянно дома, другая постоянно на работе. Вот он и дрейфует между ними, как ледокол «Красин». Не забывая перед этим принять позу раскаяния и вечной любви. Заправившись двумя литрами пива, он бывает не на шутку обворожителен.