У-у-у-у, заурчал я, теперь я отчетливо разглядел мою новую благодетельницу. Она была невысокого роста, аккуратно уложенные черные волосы, стройная, юбка-карандаш чуть выше колен, белая блузка с заманчивым вырезом, оголяющим краешек ядовито-красного бюстгальтера. На плечи небрежно накинут плащ болотного цвета. Яркая апельсиновая сумка и такого же цвета высокие туфли. Леди была что надо.
Ви-и-и-и-ка-а-а, процедил я сквозь зубы, как дорогое красное вино.
Что? отозвалась она.
Ты правда согреешь мою измотанную душу?
Я уселся на заднее сидение «Мерина» и приятно оценил весь надлежащий комфорт.
У нас что-то будет? нагло спросил я в лоб.
У нас? интригующе спросила она. Да нет, у вас заказан номер в бане, там и отогреетесь, я же займусь делами.
Машина мягко тронулась, она отвернулась от меня и, достав телефон, начала копаться в нем. Шофер включил радио. Запела Сурганова: «Ты не вернешься». Мне стало одиноко, и пустота окутала мою больную голову. Мимо мелькали горящие витрины супермаркетов. Я набрался наглости и открыл дверцу на сиденье. Здесь был небольшой ларчик. Я выбрал небольшую бутылочку с неизвестным содержимым, надеясь на то, что в такой приличной машине вряд ли будут возить настойку боярышника. Хрустнул крышечкой и одним махом высосал ее содержимое. Кажется, это был бренди. А мы все ехали и ехали.
Вы Герда, уверенно сказал я.
Я знакома с вашей классификацией, ответила Вика, совсем не отрываясь от своего занятия, вы же всем женщинам что-то прилепляете. Да и ладно, меня предупредили. Кстати, почему именно Герда?
Я замерзал в царстве Снежной королевы, ответил я, при этом оценивая еще одну маленькую бутылочку, а ты пришла и спасла меня.
Интересно, сказала она, даже не приподняв глаз, как бы это звучало в радиоэфире?
Мне словно передернуло током.
Блин, мне же на работу нужно!
Не парься, я провела твое увольнение вчерашним днем. Так что там про Герду?
Я расслабился, меня несло неведомым мне потоком необыкновенной силы. Куда? Я пока не знал. Не хотел знать. «Пусть все будет так, как и будет», подумал я и начал:
Я встретил ее случайно. Хотя для того, чтобы встретить такую женщину, нужно поддаться искушению другой. Возможно, я пошел за ней просто по наитию. Она так же просто прошла мимо и прошептала: «Я буду любить тебя просто за твои глаза». И мне стало так тепло. Я впервые поверил. И пошел. И мне было плевать, куда и зачем я должен был идти. Лишь бы идти следом за ней. Я даже не заметил того леденящего ветра, что обжигал мои щеки. Мои ноги вязли в грязном снеге, я падал и подымался. Но шел, шел за ней. Рассветы сменялись с плачущими закатами. Мы переходили реки и болота, все шли и шли. Она не говорила ни слова. Но я верил, я знал, что она настоящая. Она моя. Будь даже она смертью. Не страшно, когда веришь, когда доверяешь.
Но в один день или мгновение я потерял ее. Я прилег от усталости. Я правда устал. Она скрылась из виду, а я улегся прямо в снег. Закутался им и закрыл глаза. В голове заговорили голоса. Одни кричали мне: «Ты замерзнешь здесь навсегда». Другие молча кивали головами. Мне было тепло. Я решил для себя, что немного отдохну и догоню ее, обязательно догоню. Как вдруг по моим волосам прошлась чья-то теплая рука. Я открыл глаза. Вот теперь и можно сказать, что ее я встретил случайно. Это была она, моя Герда. Она босиком, по осколкам ледяной пустыни, шла все это время за мной. Моя маленькая девочка. Она так сильно поранила свои замерзшие ножки. Я обнял ее и заплакал.
Очень обворожительно, прервала мое повествование Вика. А потом она взяла такого сильного его и понесла на своих слабых плечах в новую жизнь, так?
Пошло, отозвался я, между прочим, мужчина тоже человек.
Очень обворожительно, прервала мое повествование Вика. А потом она взяла такого сильного его и понесла на своих слабых плечах в новую жизнь, так?
Пошло, отозвался я, между прочим, мужчина тоже человек.
Приехали, мужчина, властно заявила она. Не парься, просто погрейся, а я заеду через час. У нас самолет.
Не парься? смешливо переспросил я. А как же плотские утехи?
Чеши давай, улыбнулась она, я тебе не секс-эскорт, а ответственный секретарь.
Я вышел из «Мерседеса», прихватив парочку бутылочек, и небрежно бросил через плечо:
Можно я буду называть тебя Гердой?
Можно, ответила Вика. Через час буду.
В легкой турецкой бане было тепло и уютно. Весь антураж выглядел как забытый советскими партизанами блиндаж где-то на границе с Финляндией. Все просто, лаконично и по делу. Полок, каменка, и все.
Я даже разглядел суровые лица этих людей. Как будто сквозь время смотрели на меня партизанские бледно-серые глаза.
Что тут делаешь? грозно, но боязливо спросил один из них. При этом поправил за пазухой топор и нежно погладил маузер на поясе.
Парюсь, спокойно ответил я.
Немец? в таком же тоне спросил другой.
А як жжешь? попытался сострить я, но, увидев промелькнувшую чертовщину в его взгляде, осекся: Нет, конечно!
Почему «конечно»? сурово спросил третий и аккуратно достал красные атласные корочки. Аусвайс есть?
Я понял всю трудность своего положения:
Дяденьки партизанствующие, не губите почем зря. Я же свой, то есть ваш, советский в доску. Бля буду!
Брешет, констатировал тот, что с маузером, по всему видно, что не наш.
Или финн беглый, или румын, подтвердил второй.
Агент абвера, скромно сказал третий, и все трое достали оружие.
Как же это вы распознали? раздухарился я.
Расстрелять!
Да у меня дед на Втором Белорусском, знаете Да вы что, мужики, да что, родненькие?! Да я вам денег дам!
Партизаны переглянулись. Зашептали, убрали свои пукалки и вынесли вердикт:
Сколько денег с собой?
У меня вот, и я протянул одному из них золотую карту. Он повертел ею в воздухе и аккуратно вложил в свои красные корочки.
Банкомат нужно найти, строго сказал он тому, что с топором за пазухой, и подал знак на выход.
Фу, выдохнул я, спасибо, граждане коррумпированные душегубы.
А, кстати, обернулся один из них, достал гранату и бросил ее на каменку, с легким паром.
Грохнуло так, что уши заложило. Я открыл глаза. В дверь сильно стучали. Я опять уснул.
Ваше время закончилось, орали с той стороны. Я приоткрыл дверь и увидел того самого партизана. Внимательно оглядел его и, не обнаружив топора и маузера, мотнул в ответ головой, мол, сейчас буду. С выпивкой нужно было заканчивать.
Я наспех проверил карту. Она лежала на месте. Я облегченно выдохнул, умылся холодной водой и начал одеваться.
Это вам передали, крикнул из-за двери банщик-партизан и просунул в приоткрытый створ какой то пакет.
Я развернул его и обнаружил черный костюм, рубашку, галстук и туфли.
Пошла вода горячая, усмехнулся я и бросил свое шмотье в сторону.
Через час я уже сидел в уютном кресле лайнера. Аккуратно оценивая весь блеск и изыск бизнес-класса.
Ему кефир, строго произнесла Герда, когда милая стюардесса попыталась что-то предложить.
Что-то еще? спросила стюардесса.
Секса и яду, грустно попросил я.
Нам ничего не нужно, так же строго отрезала Герда.
Самолет загудел и поплелся по взлетке. Я сидел у иллюминатора и с наслаждением разглядывал удаляющиеся огоньки аэропорта. Наконец лайнер вздрогнул и начал подъем. Дыхание у меня перехватило. Я быстро посмотрел на Герду, но она не подавала и тени испуга или сомнения. Мне стало спокойнее, и я снова начал смотреть в иллюминатор. Домики становились все меньше и меньше. Огни расползались в длинные змейки. Змейки собирались в огненные потоки и образовывали реки и речушки. Вдруг среди всего этого великолепия, я представил себя. Такого маленького, на такой огромной Земле. Вдруг я подумал: а ведь раньше нам в школе говорили, что Земля огромная и круглая. Но этого вряд ли достаточно, чтобы понять. А вот если увидеть, то и понять можно вполне. Понять, что мир не ограничивается тем, что ты видишь каждый день перед глазами. Это не твой двор, и не твой район, и не твой город. Мир это мир. И как же бог видит меня с такой большой высоты в таком огромном мире? Я вот с такой небольшой высоты и себя бы не увидел. Неудивительно, что мы так живем. Бог-то нас просто не видит.
О чем думаешь, выдумщик-философ? спокойно спросила Герда и погладила мою взъерошенную шевелюру.
Куда мы летим? спросил я и жалобно проводил взглядом тележку с напитками.
Нам вина, сжалилась моя девочка и, передав мне два бокала, улыбнулась.
Фу, скорчил я гримасу недовольства, я как-то не очень, и отодвинул свой бокал в сторону.
Девушка, у вас «Жигулевское» есть? крикнула она в проход. Господин миллионер привык закидываться отечественным нефильтрованным.
В тех кругах, где я имел возможность общаться, нарочито осведомил ее я, этот моветон считается не вполне интеллигентным!
Че?! с провинциальным говором спросила она и рассмеялась. Пивасяндра притаранить, че ли? Потом к телачам? Или как там в вашем окраинном Кембридже выражовываются? Пивко? Пивасик? Семки, шаурмяшная, палисосец. Да?
Да, гордо сознался я и весело запел: И на цыганском факультете образование получил, в натуре!
Я вас умоляю, равнодушно сказала Герда.
Пиво в арсенале оказалось, правда, дорогое и незнакомое. Но очень даже ничего.
Семок нет, добавила она строго, телачи в десяти тысячах ниже, придется прыгать.
Я отхлебнул пива и загрустил. Мне вдруг показалось, что я снова умер. Снова умер, как тогда, в детстве. Один самолет, тяжело набрав высоту, рухнул. Другой полетел в какую-то новую жизнь. Самолет этот лежал в тлеющих руинах, и единственное, что нашли спасатели, это золотая безлимитная карта. И лежит она целехонькая на дымящихся обломках. Выкопают ямку и положат туда горстку пепла. И ее сверху положат. Накроют толстым слоем земли и поплачут. Хотя нет. Плакать-то некому.
Так куда мы?.. успокоил ее я и приготовился слушать.
Что? не расслышав, переспросила она.
Ты будешь обо мне плакать, Герда?
Слушай, строго отрезала она и закрыла свой модный телефон, посмотрела на меня строго и безразлично, как смотрят на влажный валун на могиле неизвестного, на котором серыми поблекшими буквами написано: «Здесь лежит изобретатель АЖБ-1, выдумщик и искатель вечного женского естества». Хотя столько на этот камень вряд ли поместится. Разве что простое и лаконичное: «Мудак».