Пусть стужа майская, дурея,
Пытается меня побить.
Вот хрен ей! Я дрожать умею,
Писать стихи и водку пить.
Секундно солнышко проглянет:
Мол, что там Конев написал?
А Конев нынче хулиганит
И на погоду он (что?)
Он водку пьёт. Тепло мяучит
И тихо внутрь него идёт.
А по углам вампиры глючат
И черти водят хоровод.
Ты кто? Здоров, коли не шутишь.
Налить умеешь, так налей.
Ах, ангел! Ну, не обессудь уж:
С чертями всё-таки теплей.
С приветом
Привет тебе, приветница, От главного приветника!
Вопросами, вопросница, Не мучай безответника. Я всё равно вопросики Оставлю без ответиков. Я не хочу серьёзиков. Душа желает цветиков.
Прежде, чем представить на суд читателей пародию на это стихотворение, думается, уместно будет напомнить им старый анекдот. А молодые читатели, возможно, и не слыхали его вовсе. Так что всем, для понимания некоторых поэтических приёмов, глядишь, и будет полезно его послушать.
Попали однажды в командировку несколько военных: молоденький лейтенант, постарше капитан, ещё постарше, разумеется, майор и совсем уже пожилой подполковник. Поселили их в гостинице в один номер. Устроились они, значит, и, как водится у «одиноких» командированных мужчин, нацелились вечером приударить «по бабам». Поскольку старой русской гусарской традицией является сообщать наутро своим боевым товарищам, сколько раз им удалось совершить половой акт, то и условились на случай, если рядом окажутся посторонние, говорить шифром. И словосочетание «половой акт» заменить словом «привет». Сколько раз, значит, осилил это дело за ночь, столько раз и сказать: «Привет!» Вполне пристойно и, на мой взгляд, благоразумно.
На том и расстались.
Приходит утро. Возвращаются наши гуляки. Входит первым майор и говорит так, скромненько:
Привет. И укладывается отдыхать после трудов ночных.
За ним капитан, тот, что помоложе.
Привет, привет! И тоже бряк на койку.
Тут влетает молоденький лейтенант и с разгону докладывает старшим товарищам:
Привет, привет, привет! И маленький приветик.
Не успели выразить восхищение доблестью лейтенанта, как медленно, со скрипом, растворяется дверь, и в неё входит пожилой подполковник. Проходит к своей кровати, усаживается на неё, отдуваясь, и, чувствуя, что публика ждёт, протяжно говорит:
Здра-а-асьте!
Вот такая история.
Думается, что теперь, услышав этот анекдот, читатель в достаточной степени подготовлен к восприятию представляемой ниже пародии во всех её литературных достоинствах.
Итак, пародия. И называется она:
ПРИВЕТ, ПРИВЕТ!
Привет тебе, приветница!
И маленький приветичек.
На каждый твой вопросичек
Я отыщу ответичек.
Не надо мне вопросиков.
Я не хочу серьёзиков,
Про штамп, к примеру, в паспорте
Ну, вот тебе и «здравствуйте».
Первое брачное
Как от глаз моих гипнотических Заструилась ткань по коленочкам, Обнажая все симпатичности Тела женщины, тела девочки. Приготовила воду красную,
Ой, не зря не вдруг вышло встретиться. Ой, не зря в руке Ваши пальчики.
Я тебя пленил силой личности.
Под огнём моей гипнотичности
Снимешь ты с себя заграничности,
Обнажишь свои симпатичности.
От меня не жди ты прощения.
Мы с тобой сегодня обвенчаны.
Я сейчас начну превращение
Тела девочки в тело женщины.
Ты в игру вступила опасную.
Отчего дрожат твои пальчики?
Приготовила воду красную
Ой, не зря крутились тут мальчики!
Предродовое
Осень с душой играется, Чувственность чувств острит,
Чувственность чувств почувствую,
Мысленно в мысль вплету
Жёлтую жёлтость грустную,
Красную красноту.
Осень ко мне цепляется
Верно уж, совратит.
Осень с душой гуляется
Знать, что-нибудь родит.
Женский портрет
Осень с душой играется, Чувственность чувств острит,
Чувственность чувств почувствую,
Мысленно в мысль вплету
Жёлтую жёлтость грустную,
Красную красноту.
Осень ко мне цепляется
Верно уж, совратит.
Осень с душой гуляется
Знать, что-нибудь родит.
Женский портрет
Идёт по миру женщина, Не женщина, а чувственность,
Ведомая лишь чувствами, Которыми обвешана Летит по небу женщина К другому снисходительно.
Обласкана искусствами,
Кому-то в дар обещана,
Обвешанная чувствами,
Идёт по миру женщина.
Летит, по-артистически
Играя убедительно:
К поэту экстатически,
А к мужу снисходительно.
Продолжение сказки
И кормит сладко, и целует, И голубицею воркует. Всё по душе, всё «тет-а-тет-но», Красиво ирисно букетно. Чего ещё от жизни ждать? Лишь в женской спальне побывать.
И вот он, миг! Попили чаю.
Хозяйка в спальню приглашает
Под флейты сладостные звуки
И в спальне Кисть даёт мне в руки.
Я так ждала тебя, родной!
Ремонт мы сделаем с тобой.
Феминизация трудоёмких процессов
Бархатисто-мягкая, радостно-зелёная Новым, ярким ковриком вылезла трава, В утро, небо, в солнышко и в меня влюблённая. Сорняком я травушку назову едва.
Бархатисто-мягкая моей жёнки задница
Из зелёных зарослей весело торчит.
Я сижу спокойненько, ни на что не зарюся,
А она из зарослей на меня ворчит.
Дорогая, милая, будь всегда ты в тонусе!
Только понапрасну вот не бросай слова.
Я ведь со скамеечки всё равно не стронуся:
Сорняком я травушку назову едва.
Частушки про любовь
Ты ревнуешь, а не хотела И все больше день ото дня.
Чтоб на женщин других не смотрелось Зацеловывай меня.
Эй, милёнок, ты мочалкам
Новым не засовывай!
Перестань работать скалкой,
Лучше зацеловывай!
Ревновать ведь не хотела!
Я и не ревную.
Скалкой пару раз задела,
Шваброй поцелую.
Целеустремлённое
Пригублю, прилюблю
Я тебя лишь люблю
И взаимности добьюсь:
Пригублю, прилюблю,
Прилеплюсь и подженюсь.
Страшная кара
Ты себя наказала сама Невозможностью жизни со мной
И согласием жить без меня, И нести крестоносную боль. Битва чувства идет и ума И, наверное, ум победит.
И хватило ж у девки ума
Отбиваться гладильной доской!
Ты себя наказала сама
Невозможностью жизни со мной.
Вот, неси теперь тяжкий свой крест,
Проклиная болезненный путь.
А могла бы пойти под арест,
Года два в лагерях отдохнуть.
Покатать вагонетки с рудой
И лопатою грунт покидать.
Но зато уж, вернувшись, со Мной
Верх блаженства потом испытать.
Нет, ты скрыться решила, чума.
И гадаю теперь что есть сил:
В битве чувствов твоих и ума,
Неужели же, ум победил?
Эй, мороз!
Размывы чернозёмные, Разливы глинозёмные.
Морозь меня, коль некого.
Где кочки чернозёмные,
Шагал по глинозёму я.
Где Al2O3,
Свалился, чёрт меня дери!
Во, жизнь какая, бекова!
Морозь теперь, коль некого.
Шумел камыш морозь меня,
Раз я сегодня без коня.
Омут страсти
Замороченному, мне, Не мечтать о скором сне, Твои грудки лицезрея. Грудь твоя всего живее. Беспокойные сосцы, Правды приязни истцы, Вожделения писцы
Розовеют и твердеют.
Утомил меня сосец.
Я о сне и не мечтаю.
Твои грудки лобызаю.
Млею. Таю. Исчезаю.
Вожделение
Писец.
Бумажная душа
Белый листочек это душа. Черный комочек это сожгли.
Белый листочек поэта душа.
Взял и на нём нацарапал стишок.
Ангел небесный прочёл не спеша.
Кликнул рогатого.
Тот всё и сжёг.
Свет поэзии
Свет поэзии
Свечку во все века любили все поэты
Свечку во все века любили все поэты.
Свечка! Я Конев Михаил, и я поэт.
Пробки я вывинтил:
писать поможешь мне ты.
Ну, а соседи
Потерпят через час дам свет.
Романтическое
Ты сказала: «Вот бы небом стать и мне бы,
Чтобы быть твоей печалью».
Ты сказала: «Стану небом,
Чтобы быть твоей печалью».
Я ответил: «Зайка, мне бы
Пообедать бы вначале».
Древовидное
Я живуч, как клён. Мудр я, как дуб.
Я живуч, как клён. Как сосна, я прям.
Как берёза, чист. Словно вяз, упрям.
Никогда с тобой я не буду груб:
Ласков я, как ель.
Правда, мудр.
Как дуб.
Геометрия любви
Я хочу целовать Треугольник декольте
Мне часок бы поспать,
Оттянуться на тахте,
Но хочу целовать
Треугольник декольте.
Закричат, запоют
Хулиганы-соловьи
До греха доведут
Треугольники твои.
Предчувствия
Решетчато в душе.
В душе моей родной,
Вообще, бывает всяко.
Бывает, что светло.
Бывает, что темно.
Обычные дела.
Но вот какая бяка:
Чего-то в ней, родной,
Решётчато давно.
Принцип справедливости
Ежели с мыслями свежими, Ежели с чувствами нежными, Ежели с добрым характером, То приходи обязательно.
Ежли ты с мыслями свежими
Встречу объятьями нежными.
Ежли ты с добрым характером
Чаю налью обязательно.
Ежли ты с чувствами нежными
Вот тебе булочки свежие.
Если же ты со скандалами
Вот те печенье лежалое.
Асфальт-спаситель
Обнаженный асфальт замерзает, бедняга, Кое-где лоскутками прикрывшись из листьев. Осень злая кичится голотканностью флага. Оголенная стылость; простуженность истин. Лучше мы осерчаем в предзимнем похмельи.
Обнажённый асфальт замерзает, бедняга.
Его утром сегодня, беднягу, знобило.
Злая осень под знаком пиратского флага
Неприкрытые истины в нём застудила.
И лежит он, не много чего понимая
В нашем странном, не к месту как будто,
веселье.
По нему пролегает дорожка прямая,
Где согреют, нальют и спасут от похмелья.
Жизнь начать
Начинаю жизнь с начала И теперь ни как попало.
Начинаю жизнь с начала.
Где ж оно там заторчало?
Ведь хожу ни как попало.
Эй, ау! Моё начало!
Чтоб начало не торчало,
Чтоб писать не как попало,
Нам ни много и ни мало
Надо б русский знать сначала.
Поэт
Поэту это маятно. Без белизны он мается. Всей грудью не вздыхается, Стихи не получаются.
Давно в ломбарде ценности
Лежат себе безропотно,
Но тело его в лености,
Душа его бесхлопотна.
Стихи не получаются,
Не естся, не вздыхается.
Чего ж с ним приключается?..
Наверно, «белкой» мается.
Ода постоянству
Так не люблю безснежье я. Когда зима подайте снег, Ведь я ж в любое время я.
Я шёл бесснежною зимой
С гулянки. И пришёл домой.
И шёл я снежною зимой
И снова, блин, пришёл домой.
Поднял с постели дома всех
И требовал: подайте снег!
И мне заметила семья,
Что я в любое время я.
Мистическое
Ты скучаешь сама по себе. Ты, как прежде, в себя влюблена. Угостись тонким вкусом вина Твое зеркальце вновь не соврет.
Не врубаюсь я: что за дела?
Что за новости в женской судьбе?
От себя ты куда-то ушла
И скучаешь теперь по себе.
Я пытаюсь тебя развлекать,
Всей душою тянусь я к тебе,
Только всё бесполезно опять:
Без себя ты сама не в себе.
Ты не слышишь мои похвалы.
По себе, по пропавшей, скорбя,
Ты в квартире считаешь углы
Места нет для тебя без тебя.
Я за зеркало: «Зеркальце, свет!
Сделай так, чтоб я правду узнал!»
Глядь тебя в нём, действительно, нет