Начистоту. Пародии и подражания - Олег Скрынник 6 стр.

По просёлочной дороге
Шёл я молча. Впереди
Шли мои босые ноги,
Пыль вздымая по пути.
Путь, с мальчишества избитый
И сто лет известный всем

Глянул вниз: а где следы-то?
А следов и нет совсем.

Опустилось сердце в пятки,
По спине мороз прошёл.
Что же это за порядки!
Я же так реально шёл.

Вот в поэзии нередко:
Силишься оставить след,
Топчешься как птица в клетке,
Глядь  а следа-то и нет.
Стало горько и обидно
Мне от мысли от такой.
Обернулся
Всё же видно:
Что-то тянется за мной.

И зажглось внутри сиянье 
Вдруг причину я узнал:
«Зри БОЛЬШОЕ
С расстоянья!» 
Помню, кто-то там сказал.
Тут же всё преобразилось:
Загремел небесный гром,
И дорога вся покрылась
Свежим пальмовым листом.
Вспыхнул божьими лучами
Над причёской ореол

А вдали  гора с крестами.
Но туда я не пошёл.

По кормушке, как по рингу,
Воробей корридно прыгал.
Матадор летать умел
И от этого балдел.

Он прицеливался глазом
И ерошил перья разом.
Он в восторженном уме
Был как тот Хемингуэй.

Ах, тореро мой летучий!
Ты усвой на всякий случай:
Научиться может бык
По деревьям лазать вмиг.

Дева невинна и неуловима.
В жёлтой пустыне едва различима.
Необорима сиречь шаолинна 
Вот оттого до сих пор и невинна.

«Лентяи выспались, а прочие
Ушли в чудесные края.» 
Но  Тс-с!  не говорил вам я.
Вы тут поставьте многоточие.

«Они ушли за облака
И не вернулись  вот что скверно

Со слов записано всё верно
И мной прочитано.»

 Пока!!!

Дым табачный заволок
Всю мою квартиру
Разломал я потолок,
Встал навстречу миру.

И в секунду я продрог:
Холод там собачий!..

Ох, боюсь, что был дымок
Не совсем табачный.

Я долго сидел перед чистым листом.
Горели закаты. Вставали рассветы.
Напротив высотный построили дом.
Жена убежала к другому поэту.
Давно наигрались в «козла» мужики.
Взамен пионеров шныряют кадеты.
Куда-то посгинули большевики
А я всё сидел.
                       Карандаш грыз при этом.
И вот, наконец! Шевеленье души
Пришло.
         Я в момент исцарапал тетрадку

Мой друг, прочитавши, вздохнул:
                                                 «Поспешил.
Ещё бы чуть-чуть посидел,
                                               для порядка».

В чёрном небе висела краюха луны
Серебристой округлостью вниз.
Наблюдала за ней посреди тишины
Боже! Кто её только не грыз!

Данте, Шиллер, Петрарка, Готье. Беранже 
Все старались во всю свою прыть.
Господа! Ну, подвиньтесь. Ну, дайте уже
Милой даме хоть чуть откусить.

Мы не живём, а убиваем время.
За годом мочим год, за часом час.
Но и оно, конечно же, не дремлет.
Оно в отместку убивает нас.

Точка. А может, не точка.
Дверь. А быть может, окно.
Дочка. А может, не дочка.
Впрочем, не всё ли равно!

Скалка. А может, не скалка.
Кумпол. А может, арбуз.
Жалко. А может, не жалко.
Мигом тут входишь во вкус.

Мало. А может, не мало.
Плакал. А может, затих.
Вот уж почти написала
Стих. А быть может, не стих.

Скалкой меня не отлупят
И на костре не сожгут.
Купят. А может, не купят.
Плюнут. А может, прочтут.

Вокруг цвела весенняя земля
Но тяготит меня тенистость сада.
Взяла  срубила к чёрту тополя
И не жалею  тополей не надо.

А ночью снились тягостные сны
Про дерево, что стонет над могилой
Проснулась  и берёзки не нужны.
Пошла  и тоже на хрен их спилила.

В процессе лесорубной суеты
За вырезную белую сорочку
Цеплялися шиповника кусты 
Их вырубила к лешему. И точка.

И пусть эколог поднимает вой,
Оплакивая садик мой убитый.
Зато простор фантазии какой!
И горизонты все теперь открыты.

Вокруг цвела весенняя земля
Но тяготит меня тенистость сада.
Взяла  срубила к чёрту тополя
И не жалею  тополей не надо.

А ночью снились тягостные сны
Про дерево, что стонет над могилой
Проснулась  и берёзки не нужны.
Пошла  и тоже на хрен их спилила.

В процессе лесорубной суеты
За вырезную белую сорочку
Цеплялися шиповника кусты 
Их вырубила к лешему. И точка.

И пусть эколог поднимает вой,
Оплакивая садик мой убитый.
Зато простор фантазии какой!
И горизонты все теперь открыты.

1. За то,
              что в мире нет противоречий!
(Ох, хорошо протопала она).
2. За то,
         что взгляд мой весел и беспечен!
(Не помешает тут ещё одна.)

3. За то, что не хочу писать о боли!
(Ну, лей: не на коленях же просить!)
4. За то, что волос мой чернее смоли!
(Враньё. Но тут уж можно закусить).

5. За то,
       чтоб не запомнить день ушедший!
(К чертям рюмашку, наливай стакан!)
6. За то,
    что пьёшь ты с девкой сумасшедшей!
(Да мимо льёшь! Уже настолько пьян?)

Всё. Тостов нет, раз кончился напиток.
И пьяный компаньон в углу затих
Не надо лезть под душ.
                                        С шести попыток
Уж напишу простой душевный стих.

Вдохновенью назначу я час:
С девяти до пяти.
По ночам пусть не будят нас 
Не простим.

По ночам надо крепко спать,
Забывая про стих.
Не дай Бог вам нас повстречать 
«Не таких».

Вот не шлёт мне Господь сна.
Оставляет меня одну.
И плутаю я в трёх соснах,
Подвывая слегка на луну.

А сегодня в моих зубах
Честь оставил один господин.
Верно! Нечего тут, в соснАх,
Метить мне территорию, блин.

Зовёшь одного, а приходит другой.
И третий. И пятый. И тот,
Девятый? Да нет, он всего лишь восьмой.
А там уж пятнадцатый ждёт.

Побуду тебе я неверной слегка,
Но ты обижаться не смей.
Сто пятому крикну манерно: «Пока!»,
Лапшу отряхнувши с ушей.

Я жизненным фарсом сполна наслажусь
В сиянии солнечных дней.
Я точку поставить с тобой не боюсь

Но всё ж многоточье милей.

Я проверил стихи
Петербургским магнитом 
Век серебрЕННый  Хи! 
Как железный, манит он.
 Значит, век был не тот!
Значит, век был фальшивый,
Раз магнит пристаёт
 Эй, полегче, служивый! 
Глас раздался с небес 
 Ты, поэт окаянный,
Раз уж в тему залез,
Так пиши: серебрЯНый.
Сядь за парту-ка, шкет,
И учи АНы  ЯНы

И ни в веке уж нет,
Ни в магните изъяна.

Тятя! Тятя! Наши сети

Тятя! Тятя! Наши сети

Притащили мертвеца!

Как хорошо-то было в пятом классе,
Укрывшись рукавом, в тетради в клетку
Сражаться в бой морской с соседом Васей,
Пытаясь глазом провести разведку!
Ах, если с ним играть ещё могли бы!..
Но нет
Тетради, вон, как сети сохнут.
А в них слова как пойманные рыбы
Хватают воздух ртом и, корчась, дохнут.

И плачут неухоженные дети:
«На кой нам ляд нужны уловы эти!»

Я открою вам, братцы, по-братски,
Что, впервые за сколько-то лет,
Как-то бешено и по-дурацки
Падал свет, падал свет, падал свет.

Я смотрел на безумие это,
Потихоньку источник кляня.
Ладно, падал бы хоть на соседа.
Так ведь нет! На меня, на меня.

Выходной. Молитва. Троица.
Опрокинутый стакан.
Мне б на этом успокоиться,
Не копить в душе дурман.

Но опять меня замучают
Чёрной меткою года

Всё надеешься на лучшее,
А выходит как всегда.

Хорошо поэту в мае!
Вечера теплы, тихи.
У соседушки в сарае
Винокурятся стихи.

Прочитаешь пару строчек 
Помутится белый свет
А у кума между бочек
Брагобродится сонет.

В нём такие две терцины!..
В голове от них туман
А у тётки Агриппины
Пивоварится роман.

Ох, роман!.. Надолго это.
Много глав. Прочёл не все
А у дядьки для поэта
Самогонится эссе.

Тихо в кружечку стекая,
Крепко бьёт по головам

Хорошо поэту в мае!
Только плохо по утрам.

Ангелы не сеют,
Да и не куют.
Знай себе балдеют,
Знай себе поют.

Богу разбираться
С ними недосуг.
Кинул он засранцев
За Полярный круг,

Где гуляет ссыльный
И бедовый люд
Слушает:
Не сильно,
Но ещё поют.

Ах, вы!..
К менестрелю
Перебросил враз.

Мигом присмирели:
Сам он петь горазд.

Хочется написать.
Жмёт!
Мыслей не удержать
Гнёт.
Силился сочинить
Клип, 
Песню хотел сложить, 
Влип.
Думалось, что попал
В цвет!
Позже перечитал 
Бред.

Ах ты, радости лукавство!
Ах, простого счастья ложность!
Откровение тоски
Ах ты, жажда величавства!
Ах ты, видимая сложность
Многозначащей строки.

Месяц ходит за окном.
Унитаз. И я на нём.
Я на нём.
Я на нём сижу орлом,
Сам с собою не знаком.
Не знаком.