Начистоту. Пародии и подражания - Олег Скрынник 7 стр.

С унитазом я знаком.
Он грозит мне кулаком.
Кулаком.
Вроде не был дураком
Кто ж из нас сидит на ком?
Кто на ком?
Напрягаюсь я быком
Наконец, выходит ком,
Свежий ком.
Ох, с каким он шёл трудом!..

А поэзия при чём?
Ни при чём.

На телеге мы с родимой
Сидели.
С ней мы вслед за колесом
Полетели.

На работу, дураки,
Всё стремились.
А теперь хоть для себя
Прокатились.

Мы-то с милой ничего.
Мы хоть встали.
А Иван-то с Марьей ноги
Сломали.

А с Тимошенькою хуже
Случилось:
Голова вон, глянь, сама
Покатилась.

Эх, судьбина! Завсегда
Эдак, братцы,
Чуть захочешь для себя
Покататься.

На телеге мы с родимой
Сидели.
С ней мы вслед за колесом
Полетели.

На работу, дураки,
Всё стремились.
А теперь хоть для себя
Прокатились.

Мы-то с милой ничего.
Мы хоть встали.
А Иван-то с Марьей ноги
Сломали.

А с Тимошенькою хуже
Случилось:
Голова вон, глянь, сама
Покатилась.

Эх, судьбина! Завсегда
Эдак, братцы,
Чуть захочешь для себя
Покататься.

Барби
Плачут,
Кони
Скачут.
Под
Водой
Карась
Затих.
Из-
Ловчился!
По-
Лучился
Сам
Собой
Какой-то
Стих!

В глуби тетрадной 
Только открыл 
Винные пятна
Вместо чернил.

Винные пятна
Яблочный сок
Вспомнить приятно!
Ел пирожок

Кушал селёдку
Семечки грыз
Под сковородку
Клали, под низ.

Крошки от каши
След от ухи

Кетчупы
Сажа

Где же стихи?

Поэтических строк призовая случайность
Разноцветием и разнозвучьем манит.
Только в недрах своих неизменно хранит
Первозданной тугой немоты изначальность

Сможется  не схочется
Что-то написать.
Что хочу  не сможется
Вот едрёна мать!

Так сижу и думаю:
Мне бы пирожка!
Бесталанной думою
Полнится башка.

Снова не в ударе я.
Нет, не напишу!
За бесплатным варевом
К Крезу поспешу.

Сочиняю  а радости нет.
Остаётся лишь грусти жнивьё
Падал свет, падал свет, падал свет 
Ё-моё, ё-моё, ё-моё!

Мне нелепые будни стучали в виски.
Их не мог я никак  хоть убей!  Превозмочь.
Я сова. На свету не пишу ни строки.

Но когда за окошком опустится ночь,
Я с маэстро сверчищем на пару пою.
С золотым насекомым мы дружим давно!
Он руладу свою, я  руладу свою

А сознание что ж?
 Отдыхает оно.

В переходе пиликал 
Резону, гля, нет.
Чуть беду не накликал
Заместо монет.

Мне поставили эти
Под глазом синяк,
Объяснили: «Не светит
Тебе тут. Никак.»

В стороне какой-то дальней
Я гулял в какой-то яме
И увидел пруд опальный
С лебедями, с лебедями.

Почему попал в опалу?
Чем таким он провинился?
 Я как будто из опала? 
Он спросил.
Я удивился:

 Говорить ты, что ль, умеешь?
 Говорить умею, верно.
С вами, блин, ещё заблеешь!
Я опаловый, наверно?

 Ох, опаловый, конечно!
 Вот за это, падло буду,
Повторять ты будешь вечно:
«Не забуду!»
«Не забуду!»

Тканью словесной
забредило звуков руно.
Боже небесный!
Да как это вышло оно?

Ночкой хмельною
смешались все звуки в руне
Тише!.. Открою
 Опять санитары ко мне!

Я ломился в то жильё,
Где дыхание твоё.
Не открыла двери ты,
А приехали менты.
И теперь лежу в пальто,
А вокруг всё запертО.

Время быстрее болида
Мчит, коль со мной vis-à-vis
Юная дева Киприда
В ночь нашей страстной любви.

Время  что муки Аида,
Если в углу, у стены,
Плачет нагая Киприда,
Рядом  её братаны.

Выйдет на эстраду

тенор 

      ,

станет

песнею моею

горло

полоскать.

Тут с петухом вот непонятки:
Свой зоб он взялся полоскать.
Завёл такие, гад, порядки
Взамен того, чтоб кур топтать.

Уж как нам с птицей не попёрло!
Такой вот оказался сноб.
У Роберта полощет горло
Певец.
А тут поди ж ты  зоб!

Полощет зоб. Живёт, не тужит.
Вы посмотрите на него!..

А над курями коршун кружит 
То ль слопать хочет, то ль чего

Проснулся как-то я до света.
За стенкой шум и тарарам.
Гляжу: опять ломают лето
На горизонте трактора.

Летают стоны над полями.
Тоску и боль я слышу в них
А трактора его плугами 
За горло, в пах, в живот, под дых.

Тросами крепко затянули.
Пришёл его последний час!
Набычились, перевернули 
И лето кончилось у нас.

Покончив с ним, передохнули.
Столбы дымов пустили ввысь.
Затарахтели, повернули 
Да и за осень принялись.

Покончат осень  понемногу
Зимой займутся  не робей!
Весну помнут
Но слава Богу,
Что хоть отстали от церквей.

Я рассказать вам должен, наконец.

Однажды на июльском жарком пляже
Весёлый обозначился отец
С дочуркой за спиной. С сынишкой даже.
Он скинул мокасины не спеша.
Снял джинсы. Постоял. Перекрестился.
И, воздухом целительным дыша,
Вошёл по грудь. И под волнами скрылся.
Он вынырнул минут через пяток.
Улыбкой улыбнулся молодою
И глубоко вдохнул. И за буёк
Поплыл под бирюзовою водою.
Так, вдоволь нанырявшись, он пошёл
На берег, отпечатки оставляя
 Ну, ты ныряльщик знатный, брат. Орёл! 
Сказал мужик, на гальке загорая.
Он продолжал:
 Ты молодец вдвойне:
Не только сам так мастерски ныряешь,
Но и сынишку возишь на спине,
К водице с малолетства приучаешь.

Папаша вдруг позеленел как танк.
Видать, воспринял всё совсем серьёзно.
 Какой сынишка?! Это ж акваланг!!!

Он лямки сбросил с плеч. Но было поздно.

Вернулись с рыбалки.
Развесили сети.
Улов затащили.
Шутили про жор
А их уже ждали,
Как сдачи в буфете, 
Трезор.
Бабий ор.
Прокурор.
Рыбнадзор.

Раньше б мы бутылочку-то сдали.
А теперь  пластмасса, мать твою

На пеньке, на круглом пьедестале, 
Памятник пивному питию.

 Кто ремонтировал машину,
Готовясь в поле выходить,
А я вот оболванил сына,
Чтоб руку, значится, набить.

Я поглядел: за ближней вехой,
В одних трусишках, босиком,
Мальчишка шёл, башка с огрехом,
Неся бутылку с молоком.
Пришёл, насупился: обидно,
Что стал теперь такой урод

И по затылку было видно,
Что он ещё своё возьмёт.

«Дружбой» мы работали до вечера.
И теперь в сарае, у избы,
Кольцами годичными обвенчаны
С вётлами, осинами  дубы.

Плыли откровенные рассказы
Под усмешки горькие и свист

В стороне, посверкивая глазом,
Их прилежно слушал особист.

Когда имеешь кисть и полотно,
Картину написать не мудрено.

Наляпал на холстину дребедень 
Пожалуйста вам: Врубеля «Сирень».

Вниз головой порхает идиот 
Вот вам Шагал, «Над городом полёт».

А красок нет  не огорчайся, брат.
Малюй углём Малевича «Квадрат».

Могла б и я художницею стать,
Да только нет ни кисти, ни холста.

Зато бумаги чистой  завались.
Хоть оботрись. А хочешь  обпишись.

Мне книжку написать  да тьфу, друзья.
Особенно такую, как моя.

Мечтой
сотворена была мечта.
А мыслью  мысль.
И дальше  что попало.
От красоты
родится красота.
Вот так, друзья,
оно всегда бывало.

И нечего тут
голову ломать.
Коль от воды
рождается водица,
То стоит
лишь немного подождать,
Когда от Тани
Танечка родится.

От семи и до семи
Без толку кудахчут СМИ.
Беспардонно брешут СМИ
От семи и до семи.

Глупым миром деньги правят.
Всё воняет и картавит.
Так о чём же, чёрт возьми,
Нам всё время брешут СМИ?

А о том, что деньги правят
И политики лукавят.
Вот о чём нам брешут СМИ
От семи и до семи.

Ой, кажется, уж кто-то так писал.
И надо бы привлечь его за подражанье:
Как он посмел мне подражать, нахал!

Коль нету слов своих, писанья надо бросить.
Вот так!
Теперь спокойно не засну.
Отбил, подлец, охоту мне писать про осень.
Ну, ладно. Напишу-ка про весну.

Весна..! Ты всем на удивленье
Пришла, зажгла огонь в крови

Стремиться к тебе  это страшный сует.
Но всё ж я стремилась, искала.
Глядела на улиц  и там тебя нет.
Наверное, в рощ ты гуляла.

Смотрела сквозь окн я на толп зеваков.
Всё думала: вот, мол, увижу.
Увидела! Крикнула радостный слов.
Но ты не подъехала ближе.

В чём дело? На лбу напрягаю морщин.
И тут осеняет догадок:
Ведь ты у меня же, конечно, мужчин!
А я тебя так
Непорядок.

Надо уметь сказать,
Чтобы тебя узнали.
Надо уметь писать,
Чтобы тебя читали.
Надо уметь писать,
Чтобы тебя купили.
Надо уметь писать,
Чтоб тебя не побили.

Ой, было. Звали
К миру и добру.
И лозунг тот же был:
«Долой войну!»
От той войны тогда пришли к гражданской.
А кончилось всё, помнится, афганской.
И голоса звучали там и тут:
«Куды ж нас так неграмотно ведут?»