Лёва, глядя на картину, изменился в лице, его глаза наполнились слезами.
Неужели это я написал?
А кто ж ещё? Ты.
Здесь необходимо отметить, что картина эта была написана Лёвой Башковитовым давно несколько лет назад. Но однажды, оказавшись «на мели», Никанорыч решил её продать и показал Фёдору. Но скрупулёзный Фёдор, увидев картину эту, заявил, что ей место на выставке, и что продавать её пока не стóит. И он оставил этот шедевр Никанорыча у себя во времянке до лучших времён. И теперь вот он напомнил о ней своему приятелю, страдавшему от нехватки идей и допинга.
Никанорыч смотрел на картину, созданную им самим и не верил своим глазам. Вернее сказать, он им вполне доверял, но то, что сейчас предстало перед ними, Лёва мог отнести разве что к чудесным проявлениям времени, играющем с людьми и внезапно проявляющем всё великое и ничтожное
Эх; как же так Ну, я ещё выдам Наливай, Фёдор, с горечью произнёс Лёва и снова уставился на картину.
Фёдор опять наполнил стаканы вином. Они выпили
У меня ещё в заначке спирт есть, как бы невзначай бросил Фёдор, проверяя реакцию Лёвы на сказанное.
Никанорыч округлил глаза
Но надо завязывать, добавил мудрый Фёдор. Вот это дошибём и хваток.
Завяжем, ответил захмелевший Никанорыч, глядя куда-то в неизвестное, а затем с азартом сказанул:
Эх, уехать бы куда-нибудь, улететь к едрени-фени Поразвеяться!..
Фёдор тут же отреагировал:
Ну, это запросто. У меня в Аэрофлоте свой человек. Куда хочешь отправит На юга полетишь?
Полечу! выпалил Лёва с хмельным весельем.
Фёдор достал папиросу и закурил. Лёва взбудораженно смотрел на всемогущего Фёдора, прикидывая, в какой край света ему предстоит нынче лететь Он прикрыл глаза, и в его душу ворвались высокие звуки той исцеляющей скрипки, о которой ему рассказывал друг Фёдор
А сам Фёдор в голове своей прикидывал, на какой козе надо будет подъехать к этой самой скрипачке, игравшей некогда в оркестре Силантьева (если, конечно, он не приврал). И он погрузился в свои размышления, имевшие весьма большие перспективы относительно его самого, а также касавшиеся и приятеля Лёву, этого горемыку Никанорыча, умевшего из всего извлекать похмельный синдром с последующей регенерацией организма и разогревом вен и суставов до полной расслабухи. «Да, Никанорыч опять будет в трансе Стало быть, нужна некоторая осмотрительность в действиях и дополнительный тренаж И не надоело ему так бухать? Ну ладно я, с меня какой спрос? А он-то бывший программист, да ещё и художник, и жену имеет А всё пустил под откос Ладно, посмотрим, как дальше пойдёт. Теперь ещё со скрипачкой нужно будет решить всё правильно» И он мысленно оказался у этой скрипачки, игравшей для него что-то из Моцарта Фёдор весь разомлел от этой волшебной музыки, забыв обо всём на свете, чувствуя только её эту музыку, которая уносила его прочь от всей суеты мегаполиса, в те края, где возможны любые чудеса, где все веселы и счастливы
А в сарае-стремянке чудес не происходило, лишь Никанорыч, хватанув ещё дозу портвейна, крякнул и занюхал луковицей, возвратив тем самым друга Фёдора в мир суровой реальности Фёдор выдохнул от досады, затем тоже хлопнул вина и глянул на Лёву, как бы оценивая его на прочность Тут Фёдор понял, что и сам он уже слегка захмелел. И он решил действовать. Он встал и окинул взглядом своё убежище. Никанорыч тупо улыбнулся и тоже поднялся
Пора, произнёс Фёдор.
Как скажешь, согласился Лёва.
Фёдор убрал картину и незамедлительно переоделся в цивильную одежду, теперь на нём были плотные брюки и кожаная куртка, а обут он был в стильные ботинки. Фёдор проверил ключи и дал знак другу. Никанорыч слегка растерялся, увидев Фёдора в таком цивильном одеянии, но высказать своего изумления не решился, очевидно поняв, что друг его имеет способности к мгновенному перевоплощению. Фёдор усмехнулся в ответ на удивление Лёвы и сделал жест к выходу. Они осторожно вышли на улицу
Мартовское солнце ударило Лёве в глаза, и он вдруг упал, споткнувшись обо что-то.
Фёдор помог ему подняться и с укором высказался:
Ну чо ты ныряешь? Ещё и день не начался
Да понабросали всяких каменюк Обломаться можно с непривычки.
Пошли.
Куда?
В дрим-трэвел
К-куда? заикнувшись, спросил изумлённый Никанорыч.
Куда-куда передразнил его Фёдор. Ты же хотел развеяться. Вот сейчас и развеемся
Лёва отряхнулся, осмотрелся, и они, пошатываясь, пошли со двора
9. В «дрим-трэвел»!
Спустя сутки в полупустом затемнённом баре аэропорта Шереметьево за одним из столиков сидели Фёдор и Лёва. Никанорыч был как всегда в своём повседневном прикиде, Фёдор же, как мы уже говорили, сменил форму одежды: на нём теперь была кожаная куртка и плотные брюки, а обут он был в стильные ботинки. Где они шлялись всё это время, неизвестно. Хотя из их сумбурного разговора можно было об этом догадаться. Оба они пребывали в состоянии хмельной эйфории, туманящей мозг и дарующей всем лютый выхлоп. На столике присутствовала лёгкая закуска в виде тонко нарезанной копчёной колбасы и двух недоеденных салатов, рядом стояли два ёмких бокала, тут же на столике валялись ненужные трубочки из-под коктейля, а рядом высилась почти опорожнённая бутылка какого-то неизвестного происхождения с замысловатой надписью на крупной этикетке.
Фёдор пристально смотрел на Никанорыча, пытаясь направить мысли в нужное русло. Он медленно и внятно произнёс:
Ну никак не пойму, когда же ты трезвым будешь
Лёва туповато улыбнулся и ответил:
Дак чо там понимать-то Дрим-трэвел, как ты и говорил, гет аут оф кóнтрол!
Умнó трезвонишь. Молодец, похвалил Фёдор с нескрываемым сарказмом.
Никанорыч кивнул, опять улыбнувшись.
Фёдор же в упор глянул на Лёву и спросил:
Ты скрипачке-то что выговаривал?
Какой ещё с-скрипачке? искренне удивился лёва.
Ты чо, не помнишь ничего?
А шо было? тупо спросил Лёва.
Ну, ты даёшь усмехнулся Фёдор. Где мы были, помнишь?
Где? недоумевал приятель.
У скрипачки. Ну, ё-моё, Лёва, ты меня потрясаешь. Мы ж у неё тормознулись. Золотая душа! Ты этой самой скрипачке душу всё изливал; а после плясать давай да плакать вприсядку Ну, она и растрогалась, приютила, да денег одолжила
Лёва ошеломлённо посмотрел на друга и выговорил:
Ну ничего себе А я и не помню ни х-хрена Хотя постой Кажись, што-то припоминаю У неё ещё самовар был и скатерть с узорами
Голова у тебя с узорами, усмехнулся Фёдор.
Ну, извини, я ж как лучше хотел, виновато протянул Лёва.
Он вздохнул и продолжил:
Ну ты, это не серчай шибко-то
Да ладно, проехали, опять усмехнулся Фёдор. Смотри там Не нарывайся.
Да всё ништяк будет. Ты же знаешь меня.
Фёдор опять в упор посмотрел на Лёву, как бы изучая его изнутри Затем он извлёк из кармана какую-то записку и вручил её Лёве со словами:
Вот по этому адресу зайдёшь, тебя человек встретит Никитич. Он передаст кое-что для меня Скажешь, что от Фёдора. Усвоил?
Никанорыч, приняв записку, ответил:
Ну вроде По этому адресу зайти Человек встретит, передаст кое-что
Лёва глянул в записку и вслух зачитал:
Виноградная, дом 9. Никитич.
Фёдор одобрительно кивнул и произнёс:
Лёва ошеломлённо посмотрел на друга и выговорил:
Ну ничего себе А я и не помню ни х-хрена Хотя постой Кажись, што-то припоминаю У неё ещё самовар был и скатерть с узорами
Голова у тебя с узорами, усмехнулся Фёдор.
Ну, извини, я ж как лучше хотел, виновато протянул Лёва.
Он вздохнул и продолжил:
Ну ты, это не серчай шибко-то
Да ладно, проехали, опять усмехнулся Фёдор. Смотри там Не нарывайся.
Да всё ништяк будет. Ты же знаешь меня.
Фёдор опять в упор посмотрел на Лёву, как бы изучая его изнутри Затем он извлёк из кармана какую-то записку и вручил её Лёве со словами:
Вот по этому адресу зайдёшь, тебя человек встретит Никитич. Он передаст кое-что для меня Скажешь, что от Фёдора. Усвоил?
Никанорыч, приняв записку, ответил:
Ну вроде По этому адресу зайти Человек встретит, передаст кое-что
Лёва глянул в записку и вслух зачитал:
Виноградная, дом 9. Никитич.
Фёдор одобрительно кивнул и произнёс:
Не потеряй. Карман есть потайной?
Никанорыч кивнул и убрал записку в свой потайной карман. Он спросил:
А что передать-то он должен?
Да так, для меня безделушка Я люблю всякий антиквариат, как-то уклончиво ответил Фёдор и, сменив тему, взял стакан с недопитым коктейлем:
Ну, давай, на посошок
Давай, ответил Лёва.
Никанорыч взял свой стакан и, чокнувшись с Фёдором, опрокинул в себя его содержимое.
Фёдор выпил и собранно произнёс:
Пора. Деньги не потеряй. И шапку тоже. Да, и обратно езжай поездом, в аэропортах всегда шмон. Врубился?
Лёва кивнул:
Поездом обратно.
Они встали.
Фёдор сделал жест барменше за стойкой и воскликнул:
Удачи, красивая!
И вам не киснуть, лаконично ответила барменша.
Фёдор с Лёвой покинули питейное заведение.
Возле стойки регистрации Лёва с Фёдором попрощались, и Башковитов плавной неровной походкой пошёл на посадку
Фёдор ещё некоторое время стоял в зале аэропорта, поглядывая на часы; вероятно он надеялся окончательно убедиться в том, что Башковитова не сняли с рейса, и он реально улетел
Усевшись в самолёт, Никанорыч мгновенно отключился. Авиалайнер вырулил на взлётную полосу
Спустя два часа авиалайнер благополучно приземлился в аэропорту города Обломова.
10. Страсти Никанорыча
Крупный дорожный указатель г. ОБЛОМОВ говорил о многом
Над автостоянкой обломовского аэропорта вздымался лёгкий туман. Прибывшие пассажиры садились в автобус На этой автостоянке появился Лев Башковитов, только что прибывший в этот город Обломов. Он осмотрелся, изучая обстановку, и обратил свой взор в сторону стоянки такси, находившейся в нескольких метрах от автобусной остановки. Никанорыч прошёл к этой стоянке, и тут же к нему подрулила машина с «шашечками», а попросту таксовоз.
Водитель такси, приоткрыв дверцу, спросил:
Что, браток, едем?
Д-да, ответил Никанорыч, опять почувствовав паскудное заикание, которое у него возникало, как правило, с жуткого бодуна, а говоря академично в периоды тяжёлого похмельного синдрома. И он поспешил сесть в такси.
Куда едем? тут же спросил водитель.
Никанорыч вздохнул, собравшись с мыслями, и понял, что в первую очередь ему необходимо поправить здоровье. И он, как мог, изложил:
Дэ дэ д-давай сэ сэ сэ-сначала вэ вэ в какой-нибудь кэ кэ кабак зэ зэ заедем Тэ тэ Тяжко
Как скажешь; в кабак так в кабак, ответил сговорчивый водитель такси. Он плавно вырулил на трассу и прибавил газу