Ну уж нет! воскликнул я и тут же смутился от того, что на секунду поверил во всё это.
Моя загадочная компаньонка пожала плечами.
Встреча со стариком стала для тебя поворотной точкой, понимаешь? Там, в Сайгоне, ты оказался на распутье: продолжать жить прежней жизнью, которая тебя больше не устраивала, или развернуться и пойти в неизвестном доселе направлении. И ты развернулся, но даже не понял этого. Ты вообще какой-то слепой, не видишь, что происходит прямо перед носом. Пока ты ел лапшу, твоя судьба сменила направление. Теперь твоя жизнь сначала разрушится, а потом соберётся заново. Это как умереть, а потом родиться, и то, и другое не самая приятная вещь на свете. Я знаю, у тебя есть предчувствие беды, о котором ты боишься сказать вслух. Так вот оно не случайно. Ты потеряешь всё, что составляет смысл твоей жизни.
Ника, прекрати каркать! возмутился я. Что за бред ты несёшь?!
Она проигнорировала моё негодование и продолжила:
Когда вчера мы с тобой встретились, я сразу увидела, что Лепесточный пёс стоит за твоей спиной. Он проводник в царство мёртвых, и он вывернет тебя наизнанку. От тебя больше ничего не зависит, потому что когда проводник вступает в игру, он разрушает всё. Все твои надежды и мечты, ориентиры и ценности, любовь и счастье, всё потеряет смысл. Взамен ты получишь шанс обрести знание, но даже если и обретёшь его, оно не принесёт тебе покоя. Оно заставит идти ещё дальше, в пустоту, чтобы навсегда затеряться в её владениях. Вот куда тебя заманили. И обратного хода нет.
Хватит! уже не на шутку всполошился я. То, что вещала Вероника, казалось плодом явно больной фантазии, но от её слов в сердце вдруг начал заползать страх, такой, как бывает в детстве, в темноте, после только что услышанной на ночь страшной сказки. И это давно забытое детское чувство коренилось в тех ночных кошмарах, о которых каким-то чудом проведала Вероника. Её слова резонировали с чем-то настолько глубинным внутри меня, что отбросить их я не мог, как бы ни хотелось.
Вот странный ты! совершенно искренне удивилась моя компаньонка. Сам же захотел узнать ответы, а теперь «прекрати». Хоть бы спасибо сказал, что ли.
Я негодующе уставился на неё.
Спасибо тебе, Ника, за этот бред!
Ну если это бред, почему же у тебя вспотели руки? усмехнулась она.
Я окинул взглядом свои ладони и не нашёлся, что ответить. Вероника некоторое время смотрела на меня, а потом отвернулась в окно и принялась разглядывать проплывавшие мимо нас пейзажи. Мне же было не до красот. Где-то внутри меня шевелилось нечто, что было давно и накрепко забыто, и теперь оно просыпалось, ворочалось и заявляло права на жизнь. Что-то незнакомое и пугающее обосновывалось во мне, совершенно не интересуясь моим согласием на этот счёт.
Откуда ты узнала про мои кошмары? нарушил я повисшее молчание.
Это у тебя на лице написано, рассеянно ответила Вероника, не отрываясь от окна.
Мне стало совсем не по себе, и я тихо спросил:
Ника, кто ты такая?
Твой шанс, едва слышно пробормотала она, подобрала ноги и свернулась калачиком на сиденье, собираясь спать.
§2. Кто ты есть
С неба льётся лунный свет.
Спряталась в тени кумирни
Ослеплённая сова.
Дзёсо Найто.Автобус увозил нас всё дальше на юг. Вероника прислонилась к моей руке и почти мгновенно заснула; я же смотрел на проносящиеся мимо рисовые поля и размышлял о том, как неожиданно порой складывается жизнь, устраивая встречи, которые становятся поворотными в судьбе. В том, что наша встреча была именно такого рода, никаких сомнений не оставалось.
Пока моя компаньонка спала, я ещё раз прокрутил в памяти все обстоятельства нашего вчерашнего знакомства, пытаясь найти в них хоть что-то, что смогло бы пролить свет на её загадочную личность.
Вчера, приехав в Пномпень к середине дня и заселившись в первый подвернувшийся гестхаус, я сразу же отправился бродить по городу. Колорит здешней жизни здорово отличался от вьетнамского, и я ходил по улицам, наблюдая городскую суету, а заодно пытался понять, что мне делать дальше.
К вечеру я вышел на Сисоват туристическое сердце Пномпеня. Эта длинная набережная была заполнена самым разнообразным народом: от респектабельных парочек подчёркнуто буржуазной наружности до бродяг-бэкпэкеров, всем своим видом выражавших принадлежность к отдельному племени свободных белых разгильдяев. Среди гуляющих сновали молодые местные ребята с цепкими взглядами «любой каприз за ваши деньги», ищущие, как бы подзаработать; на каждом углу стояли кхмерки, торгующие всякой съедобной мелочью.
Вскоре мне захотелось тишины. Я спустился к реке и увидел на берегу какую-то кучу хлама, кажется, за ней было подходящее для уединения местечко. Я уверенно зашагал туда, но подойдя ближе, обнаружил, что место занято: на траве, чуть в отдалении от горы мусора, сидела худощавая девушка с забранными в хвост волосами и что-то сосредоточенно рисовала в блокноте.
На вид ей было лет двадцать семь или около того, и мне показалось, что родом она откуда-то из Восточной Европы. По безмятежному, но целеустремлённому выражению её загорелого лица, украшенного едва заметной россыпью веснушек, становилось понятно, что путешествует она уже далеко не первый месяц. Эту догадку подтверждала и одежда, в которой неуловимо ощущался дух странствий: широкие штаны песочного цвета, кеды и потёртая майка в серо-красную полоску. Неподалёку лежал рюкзачок, из которого торчал кусок пакета с чем-то съедобным.
Заметив меня, девушка чуть улыбнулась, кивнула в знак приветствия и снова углубилась в рисование. Я кивнул в ответ и устроился на траву в некотором отдалении. Тишины мне больше не хотелось, зато моя соседка вызывала неподдельный интерес. Некоторое время я колебался, не зная, как начать разговор, а потом спросил прямо:
Hey What are you drawing?*
* Привет Что рисуешь? (англ.).
Девушка оторвалась от блокнота и уставилась на меня долгим пристальным взглядом, словно силясь вспомнить, где и когда мы встречались раньше. Её глаза удивительного тёмно-зелёного цвета излучали такой поток направленного в мою сторону внимания, что по спине пробежал озноб. Этот взгляд казался каким-то радиоактивным, он как будто пронизывал насквозь и вызывал свербящее желание куда-нибудь укрыться. Наконец, девушка опустила глаза и молча протянула мне блокнот.
На почти законченном карандашном рисунке были изображены каменные развалины с проросшими сквозь них гигантскими корнями, похоже, руины какого-то древнего храма. Рисунок был красивым и даже завораживающим. Не успел я поинтересоваться, что именно здесь изображено, как девушка спросила:
Как ты меня нашёл?
Её приятный, чуть резкий голос звучал очень эмоционально, вкладывая в этот странный вопрос сразу несколько интонаций: вопрошающую, утверждающую и требующую. Я слегка опешил и произнёс:
А как ты узнала, что я говорю по-русски?
У тебя на майке написано, чуть улыбнулась она.
Я посмотрел на маленький квадратик логотипа на рукаве своей футболки и улыбнулся в ответ.
А ты внимательная!
Так как ты меня нашёл? повторила она, снова окинув меня своим странным взглядом.
Я пожал плечами.
Никого я не искал, просто хотел посидеть в тишине.
Девушка слегка приподняла брови.
А что, вокруг не было других мест?
Сама посмотри, я обвёл рукой берег. Он был полностью пустым, не считая небольшой компании, сидящей метрах в тридцати от нас.
Понятно, отчего-то вздохнула она. А что ты делаешь в Пномпене?
Ещё не знаю. Я только приехал.
Понятно, повторила она. А я тут уже третий день. Кстати, я Вероника.
А я Дима. Рад знакомству! обрадовался я.
Вероника, как и я, оказалась родом из Москвы, и тоже подолгу жила вдали от родины. По Юго-Восточной Азии она путешествовала почти год, а сюда, в Камбоджу, приехала из Лаоса. На вопрос о своих дальнейших планах она неопределённо повертела рукой, словно не желая это обсуждать.
Мы некоторое время делились впечатлениями о городе, поговорили о разнице между кхмерами, лаосцами и вьетнамцами, а потом замолчали, и повисла тишина. Удивительно, но у меня сразу возникло ощущение, будто мы давным-давно знаем друг друга, и поэтому наше молчание не доставляло никакого неудобства.
Наконец я решил нарушить тишину.
Ника, ты не голодна? Может, сходим куда-нибудь?
Давай, откликнулась она. Тут как раз недалеко есть местечко, где готовят хороший самлор.
Что это? Оно хоть съедобное?
Очень даже, рассмеялась Вероника, поднимаясь на ноги и закидывая рюкзачок за плечи. Это великолепный местный суп. Пошли.
Мы пересекли набережную и углубились в жилые кварталы. Вероника уверенно вела меня какими-то закоулками. Её походка отличалась удивительной собранностью, и я ещё подумал, что обычно так ходят люди, когда им важно экономить силы, например, в горах.
Идти было недалеко, и уже через десять минут мы сидели в небольшом ресторанчике, заняв столик на улице. Суп со странным названием оказался действительно вкусным. Моя новая знакомая воодушевлённо рассказывала про свою лаосскую жизнь. Она мило улыбалась, приятно жестикулировала, а её мимика, как зеркало отражавшая все эмоции, совершенно очаровала меня.
Что это? Оно хоть съедобное?
Очень даже, рассмеялась Вероника, поднимаясь на ноги и закидывая рюкзачок за плечи. Это великолепный местный суп. Пошли.
Мы пересекли набережную и углубились в жилые кварталы. Вероника уверенно вела меня какими-то закоулками. Её походка отличалась удивительной собранностью, и я ещё подумал, что обычно так ходят люди, когда им важно экономить силы, например, в горах.
Идти было недалеко, и уже через десять минут мы сидели в небольшом ресторанчике, заняв столик на улице. Суп со странным названием оказался действительно вкусным. Моя новая знакомая воодушевлённо рассказывала про свою лаосскую жизнь. Она мило улыбалась, приятно жестикулировала, а её мимика, как зеркало отражавшая все эмоции, совершенно очаровала меня.
Я, в свою очередь, поделился подробностями из своего вьетнамского путешествия, а заодно посетовал, что мучаюсь от неопределённости, не представляя, что делать дальше. Оставаться в Пномпене не хотелось. Здесь было что посмотреть, но я словно чувствовал зуд в ногах, что-то снова тянуло меня в дорогу. Однако я по-прежнему не понимал, куда же мне ехать.
Значит, надо уезжать, сказала Вероника. И мне тоже уже пора.
А тебе куда?
Она помолчала, а потом как-то неуверенно произнесла:
К морю?..
В Сиануквиль, наверное?
Ну почему бы и нет?
Стало понятно, что у неё тоже нет никаких определённых планов, и это весьма обрадовало меня. Как это ни странно, но всего за час я успел привыкнуть к этой необычной девушке, так внезапно свалившейся мне на голову, и упускать её из виду совсем не хотелось.