Ника, а мне с тобой можно? осторожно поинтересовался я после небольшой паузы.
В её взгляде опять появилось нечто радиоактивное, что в очередной раз заставило меня поёжиться. Несколько долгих секунд она в упор разглядывала меня, а потом непринуждённо встряхнула волосами и мило улыбнулась.
Почему бы и нет. Поехали прямо завтра с утра.
Вот и отлично! я обрадованно улыбнулся в ответ.
Сразу после ужина мы купили билеты на утренний автобус до Сиануквиля, курортного городка на побережье Сиамского залива, потом ещё немного погуляли, а около полуночи я проводил свою теперь уже компаньонку до её гестхауса, где мы и распрощались до завтра.
Автобус резко качнуло, и Вероникина голова съехала с моей руки. Не открывая глаз, она подвинулась обратно, а её лицо скрылось под рассыпавшимися волосами.
Ника, я слегка пошевелил плечом, я тут вспоминал твой взгляд, от которого аж озноб пробирал. Что это было?
А, это я просто считывала, не открывая глаз, пробормотала она.
Что делала?
Вероника вздохнула и не ответила. Я опять пошевелил плечом. Она недовольно сверкнула глазом сквозь волосы.
Определяла, каково оно в твоей шкуре.
А как это? Сопереживание? принялся выяснять я.
Нет.
Сочувствие?
Нет.
Сострадание?
Вероника промолчала.
Тогда что значит «быть в твоей шкуре»? не унимался я.
То и значит: быть в твоей шкуре! раздражённо воскликнула она и выпрямилась. Ну вот не даёшь ты мне поспать! Я испытывала то, что испытывал бы ты, если бы из тебя вытряхнули мусор.
Какой ещё мусор?
Жалость и неуверенность, Вероника вдруг брезгливо повела плечами. Ты слишком жалеешь себя и постоянно сомневаешься в своих решениях.
Возразить особо было нечего: я и сам в последнее время замечал, что сомнения стали мешать мне жить. Однако от девушки, которая знала меня меньше суток, слышать такое было не слишком-то приятно.
Не думаю, что у тебя есть основания так говорить, недовольно заметил я.
А ещё склонность защищаться, мстительно добавила моя неласковая компаньонка. Что защищаешь-то? Тайные подвалы своего драгоценного внутреннего мира?
Я почувствовал раздражение.
А что, это не естественно?
Не естественно хранить хлам в подвалах и тратить кучу сил, чтобы его охранять, она насмешливо, но добродушно посмотрела на меня.
Почему ты опять нарушаешь мои границы? начал было я, но Вероника с досадой перебила:
Отстань! и, кинув взгляд в окно, добавила: Кажется, сейчас будет остановка.
Автобус подъехал к придорожному кафе. Мы вышли и немного походили, разминая ноги. От утренней свежести не осталось ни следа; солнце уже припекало, а порывы тёплого ветра поднимали лёгкие струйки пыли, красноватой от какого-то специфического вида местной глины.
В кафе Вероника попросила, чтобы я купил ей молочный коктейль и что-нибудь перекусить, сунула мне в руки свой рюкзачок и пошла к очереди, образовавшейся перед туалетом. Я поизучал богатое разнообразие местной выпечки, потом взял несколько рогаликов, кофе, и отнёс всё это за свободный столик. Посмотрел в сторону своей попутчицы, в который раз удивившись, насколько она маленькая даже не выделяется среди низкорослых местных женщин. Словно почувствовав мой взгляд, Вероника обернулась и вопросительно кивнула. Я махнул ей рукой «Всё хорошо».
Несмотря на непредсказуемость и взбалмошность, а может быть, именно благодаря им, Вероника нравилась мне всё больше, однако сейчас в моей голове был бардак, и требовалось привести мысли в порядок. Я принялся размышлять над вскрывшимися обстоятельствами. Итак, сначала была встреча с сайгонским стариком, ставшая причиной моего поспешного отъезда из Вьетнама. Потом произошла история с собакоголовым в ржавой бочке. Оба события я почти сразу забыл. Вероника как-то умудрилась вытащить их из моей памяти, и меня вдруг осенило: всё её дикое поведение было всего лишь спектаклем, разыгранным с единственной целью, заставить меня вспомнить! Она знала об этих событиях, но не их детали и форму, а то, что они происходили, и зачем-то хотела, чтобы я вспомнил о них тоже. Знала она и то, что мой собакоголовый и её Лепесточный пёс одно и то же, и вот это уже совсем не укладывалось в моей голове.
Немного поколебавшись, я залез в её рюкзачок и вытащил блокнот, желая снова посмотреть на Лепесточного пса. «Да, всё верно, так и есть» убедился я, ещё раз внимательно изучив рисунок. Я так погрузился в свои мысли, что даже не заметил, как вернулась Вероника.
Ну и что ты делаешь? раздался надо мной её подчёркнуто ласковый голос. Я поднял глаза. Она стояла возле меня, подбоченившись, а в её выразительном взгляде читалось требовательное недоумение.
Как видишь, шарюсь в твоих вещах! Ты же вот позволяешь себе копаться в моей памяти.
А ты согласен на это?
Как будто у меня есть выбор.
Вероника хитро прищурилась.
Что ж, никто тебя за язык не тянул. Ладно, шарься, если интересно. Но вот где мой коктейль?
Ой, прости, совсем забыл! я собрался было встать, чтобы принести напиток, но она махнула рукой и сама направилась к стойке.
«Сейчас вернётся, и всё у неё выясню» решил я. Но когда Вероника наконец-то уселась за столик, протянула мне один из двух зеленовато-кремовых коктейлей, изящным движением поправила волосы и очаровательно улыбнулась, мне вдруг расхотелось что-либо выяснять. С ней было интересно так, как ни с кем раньше, и это главное.
Вероника отпила коктейль и зажмурилась от удовольствия. Вдруг рассмеявшись, она принялась рассказывать, как двое суток добиралась в Камбоджу из Лаоса, и как, уже приехав в Пномпень, три вечера кряду выходила на главную набережную, где мы наконец вчера встретились. Когда она стала говорить, какое поначалу я произвёл на неё странное впечатление, откуда-то со стены на моё плечо вдруг спрыгнул геккон. Маленькая ящерка была так стремительна, что её прикосновение заставило на миг затаить дыхание. Она словно бы сообщила: «Да» и тут же была такова, а я радостно воскликнул:
Смотри-ка! Он говорит, что мы неслучайно встретились!
Вероника рассмеялась.
А ты до сих пор сомневаешься, что мы в одной лодке?
Ника я на секунду замялся, если бы ты меня не шокировала своими дикими выходками, мне не удалось бы ничего вспомнить. Ведь так?
Не отрываясь от коктейля, она окинула меня заинтересованным взглядом.
Надо же, догадался. Да, всё так.
Ты специально так себя вела?
Вероника довольно кивнула.
А нельзя было как-то помягче?
А зачем? она чуть кокетливо вскинула брови. Привыкай, я такая.
Я усмехнулся.
А почему я вообще всё это забыл?
Она долго смотрела на меня, а потом сказала:
Потому что ты постоянно врёшь. Вот я и требовала, чтобы ты прекратил это. Я просто не уточнила, что делаешь ты это неосознанно. Ой, кажется, пора бежать!
Водитель несколько раз прокричал что-то и замахал нам рукой похоже, все уже были в сборе и ждали только нас. Мы проглотили остатки кофе, схватили недоеденные рогалики и побежали в автобус.
Так вот, продолжила Вероника, когда мы уселись на свои места. Ты постоянно врёшь себе, потому что носишься со своей личностью, как с писаной торбой.
Так вот, продолжила Вероника, когда мы уселись на свои места. Ты постоянно врёшь себе, потому что носишься со своей личностью, как с писаной торбой.
Я приподнял брови, выражая недоумение. Вероника тут же сгримасничала, передразнив меня, и сказала:
Что ты на меня так смотришь? Ты отрицаешь всё, что даёт мир, если это выходит за рамки твоих представлений о мире.
Но ты же совсем не знаешь меня, возразил я. Я всегда открыт новому.
Вот как? Тогда ответь, допускаешь ли ты существование, скажем, алхимии?
Я уверенно кивнул.
Конечно. Я уважаю Юнга, который относился к алхимии весьма серьёзно. А
Вероника тут же перебила меня:
При чём тут Юнг? Вот лично ты веришь, что алхимия существует прямо здесь и сейчас?
Я хотел было ответить утвердительно, но вдруг задумался. Действительно, про алхимию я знал только то, что читал когда-то в книжках, но я ни разу не сталкивался с ней в реальной жизни. Теоретически я, конечно, допускал, что существует нечто, лежащее за границами моего рационального представления о мироустройстве, но вот верил ли я в это по-настоящему? Пожалуй, что и нет.
Умом ты допускаешь, а сердцем не веришь, Вероника словно прочитала мои мысли. Твоя вера спит. И когда алхимия вторгается в твою жизнь, твоя личность начинает яростно обороняться, потому что всё иррациональное несёт для неё угрозу. Личность просто защищает свои границы и говорит: «Этого не существует».
И ты в это веришь? осторожно поинтересовался я.
Она окинула меня внимательным взглядом.
Сайгонский старик, собакоголовый, Лепесточный, а ещё то, что я знаю про твои ночные кошмары тебе этого мало? Ведь ты никогда не сможешь объяснить всё это рационально, как бы ни старался.
Допустим, чуть помедлив, кивнул я.
А всё это и есть проявления алхимии. Но когда твоя личность сталкивается с подобным, она обманывает тебя, убеждает, что ничего не происходит. И ты всё забываешь. Это нужно, чтобы сохранить власть над тобой.
Я потряс головой.
Погоди, Ника, ничего не понимаю. Кто кого обманывает?
Ну что тут непонятного? с досадой поморщилась она. Твоя личность обманывает тебя. Вот представь себе солнечный луч. Он упирается в стену, на стене появляется пятно света.
Я сосредоточенно кивнул.
Солнечный луч это ты, стена это окружающие люди, а пятно света на ней твоя личность. А теперь смотри: нет стены нет и пятна; нет общества нет и личности. Но солнечный луч-то остался!
Я снова кивнул. Вероника искоса посмотрела на меня, передразнила мой жест и продолжила:
Личность воплощается в присутствии других личностей, но без них она тут же исчезает. Она иллюзия, которую порождают подобные ей иллюзии. Но сама личность убеждает тебя в обратном, а для этого сужает твоё восприятие исключительно до своего отражения в людях. Понимаешь?
Не совсем, осторожно заметил я. Почему же личность не исчезает, когда человек остаётся в одиночестве?
А человек никогда не остаётся в одиночестве. Он постоянно удерживает в уме образы других людей и ведёт с ними непрерывную внутреннюю беседу.
Я скептически посмотрел на неё.
Это какая-то метафизика.
Да, с важным видом кивнула Вероника, метафизика.
Я тут же принялся спорить:
Мне всегда казалось, что личность есть ни что иное, как индивидуальность, а из твоих слов выходит, что она просто социальная маска.
Так и есть, снова кивнула она. Твоя личность включает всё, что ты считаешь самим собой, но всё это просто маска. Это не ты Настоящий. Ты Настоящий это солнечный луч. И себя Настоящего ты не узнаешь, пока будешь отождествляться со своей личностью.