Туманный ампир. Стихи и поэмы - Игорь Платонов 3 стр.

А когда рассвело  я увидел людей
Без причуд и обид и с любовью в ладу;
А пустынный туман пробудил звонарей
И запела Земля у Небес на виду

В час блуждающих чар не дари ветру слов,
Даже если орда облачилась в виссон;
Воздух прост и велик, стань дыханьем цветов,
Ибо в свете любви нет ни пут, ни времён.

А когда рассветёт  ты увидишь людей
Без причуд и обид и с рассудком в ладу;
А пустынный туман оживит звонарей
И Земля запоёт у Небес на виду.

В краю уснувших богов
Сквозняк похож на грозу;
И каждый мудрый готов
Держать кулак на весу.

В краю уснувших богов
Гудит магический лад;
И из любых тупиков
Выходит новый формат.

В краю уснувших богов
Царит непуганый шарм;
Исходит жар от голов
И реверанс  как пиар.

Я постигаю бальзам,
Вникая в эту игру,
Тоска течёт по устам
И плоть поёт на ветру.

В краю уснувших богов
На каждый вход  свой пароль;
Я внял хранителю слов
И разблокировал боль.

Куда намерен впадать
Поток священных надежд?
Душа желает летать
А тело просит одежд

В краю уснувших богов
Идёт туман от речей:
Но я устал лить арго
И прорастать меж камней.

На отпечатках сапог
Не полыхнёт георгин;
А каждый выжил, как мог
И из мольбы вышел гимн

Кто находит ключи
от волшебных дверей?
Кто не ведает боли?
Чьи сердца без камней?

Кто припомнит страну,
где мечты  как ветра?
Я не чувствую граней;
просыпаться пора.

Я люблю, когда светает
Оживает за окном,
И стихийны птичьи стаи,
Словно мир дохнул теплом.

И такой вот юной ранью
Проще верить и любить,
И невидимые раны
Озарением лечить.

Если ты ещё жив, разомкни цепь рассудка,
Отключи суету и прими дар судьбы;
Он  как утренний воздух, в котором не жутко,
Он  как воля Небес, где никто не забыт.

Наши нервы больны, мы, как видно, устали,
Но никто не желает быть частью земли;
Нас нетрудно достать, ибо мы  не из стали,
Выходи из системы, и кэш обнули.

Мир устал пребывать в состоянии битвы,
И на раненых судьбах восходят мечты;
Для кого-то  война, для кого-то  молитва,
Но прямые пути скоростны и просты.

Если ты ещё жив, разомкни цепь рассудка,
Отключи суету и прими дар судьбы;
Он  как утренний воздух, в котором всё чутко,
Он  как родина света, где мы  не рабы.

Никто не желает ломаться от боли,
Мгновенно меняться умеет лишь дым;
А шок возвращает сознанию волю,
И дрогнувший мир остаётся живым.

Внезапный экстрим  как воздушные крылья,
Но дар испытаний  не Спас на крови;
А если эмоции волю затмили,
То значит, душе не хватает любви.

Как долго умы нам туманили ложью,
Что благо  в страданьях, и боль дарит свет;
Кому хорошо быть травой придорожной?
И кто бы хотел укорачивать век?

Россию поганили, грабили, крыли,
Её называли «прогнившей страной»;
Но я не забыл, что сокрыто в той силе,
Которая раны врачует собой.

Умелые люди уплыли на Запад 
Искать благоденствия там, где нас нет;
Тела, как известно, уходят на запах,
А Дух не имеет ни смерти, ни смет.

Кому-то престижно мужать за кордоном,
Кому-то в усладу тоску покорять;
А свет неподвластен системным шаблонам,
Он дарит одно: от себя не сбежать.

Я в сердце отверз животворные речи
И песнями корни судьбы напоил;
О, вещая Русь, ты священна и вечна,
И непостижима, как тайна светил.

Жемчугами росными,
Росами жемчужными
Души в мир заброшены,
Но недоразбужены.

Всеясветны и просты
Думы колокольные;
Гнали дерзкие мечты
На пути невольные

Смелых, юных, грозовых
С песнями невинными
Смолотила ядра в жмых
Грусть-нужда глубинная.

Нынче все погружены
В дебри виртуальные;
В мир внедрили код войны
С грёзами фатальными, 

Светопреставленьями,
Неба воздаяньями,
Чтобы поколеньями
Править, зрея планами.

Мы живём сейчас и здесь,
В том  Земли стратегия;
На свету и звон  как весть,
А впотьмах  трагедия.

Не бывали мы зверьём;
Неужель мы варвары?
Если хором запоём, 
Сдует хворь угарную.

Сколько ж можно кланяться
Барству хваткорукому,
Оставаться крайними
И ходить за муками?!

Млеет ряженый сатир
С персональной челядью;
А в тени, смакуя пир,
Промышляют нелюди.

Нас давно хотят затмить,
Сделав дикой кастою,
Чтобы мы устали жить,
На виду не шастали.

Чтоб не чуяли корней,
Были подконтрольными,
Дарят нам набор цепей 
С чарами застольными,

С дымной дурью да иглой,
С кармой неоплаченной,
С дебилоидной пальбой
В драмах зомбоящика

Только сила Русичей
Не ясна губителям;
Воин крут и в рубище,
Наша Русь  обитель нам.

Сила наша  свет в груди,
Солнце животворное!
Посгорала на пути
Вся хандра позорная.

Мы едины не в узде,
Озареньем собраны;
Мир поёт в живой среде,
Воссияли образы.

Будь ты нищий или босс 
Все зарёй согреты мы;
Всколыхнула воля звёзд
Глубину рассветную.

Песня-колокол, коснись
Душ недоразбуженных,
Чтобы в нас играла высь
Росами жемчужными!

Зима устала быть холодной,
Ветра теплом напоены;
И над оттаявшей природой
Парит дыхание весны.

Рассвет смелеет и дымится,
Тревожат кроны синеву;
И пробудившись, плачут птицы,
Желая вновь узреть листву.

И возвратив сознанью милость,
Вздымает зарево рассвет;
Весна, похоже, пробудилась,
Лишь в новостях метелей след.

Он гнал безоглядно и хватко
Сквозь трассу и страх,
А рядом  акселератка
С мольбой на устах

Яро минуя запреты,
Фиат колесил;
А рядом  облава кювета,
Что всех бы вместил.

Тормоз выжал отчаянье
В крутой разворот;
Вылилась жажда венчальная
В душный исход.

Как ни дави на педали 
Лов крут свинцом,
Дохнуло палёной моралью
Дуло в лицо

Выстрел прожёг абордажно
Объятья мгновенный заслон, 
Школьница, ангел бродяжий
Кумира закрыла крылом.

Её увезли в больницу
С пулей в душе, 
Спасенья ночную птицу
И дичь виражей.

Простреленною судьбою
Вспыхнул восток;
Нас ведут за собою
Свобода и рок.

Но в жизнь возвращает боль,
Вскрывая все чувства;
Такой воскресает любовь
Лишь в голосе пусто.

Мне кажется, я прожил тысячу жизней,
Но только не помню  зачем
Мы верим в любовь и играем словами,
А в грёзах имеем гарем

Один мой знакомый кричит, что он  трезвенник,
И после напивается в хлам;
Другой называет себя просветлённым,
Молясь деревянным богам

Гламурные куклы не ведают меры,
Они лишь хотят быть людьми;
Как просто и в лязге цепей слышать бубны,
Чтоб выжить, оставшись детьми

И стоит ли петь о любви под луною,
Кепарь поменяв на венец?
Формат не врубается в чувства, и воздух
Дрожит от биенья сердец

Предчувствие гроз не бывает случайным,
И шалый Онлайн  как арык;
И льёт эпатаж виртуальная пресса,
Где всем обещают кирдык

Попса ширит блеф, набивая карманы,
Но это лишь игры с огнём;
Мне ангел шепнул: «Скоро свет станет манной»
Мы выйдем из тьмы и споём.

Мне кажется, я прожил тысячу жизней,
И стал многолик и смышлён;
Мы верим в мечту и не любим препятствий,
А в нервах  колёса времён

Но кем бы я ни был,  я часть этой яви
И пламя в системной глуши;
И я наполняю себя плачем неба,
Чтоб тело не жгло от души.

О, дух Романтизма, рассвет вдохновений,
Ты чтил мастеров уникальнейшей эры;
Воспет на века драматизм поколений,
Светлы имена, и бессмертны шедевры.

Но чтобы в России быть лавром увитым,
Нужно творить лицедейство, буянить,
И посылать мировую элиту
Туда, где Мазай не играл на баяне.

Нужно градировать, мозг не жалея,
Стать новым Ван-Гогом, а лучше  Ницше,
И голосить у стены мавзолея,
Что ты самый торкнутый в армии нищих.

Чтобы в России быть лавром увитым,
Нужно к банкирам подъехать на танке,
Вписав на броне: «Здесь мои реквизиты»,
Чтоб даже у панков поехали планки.

Нужно забыть, что ты просто Вася,
И стать уникальным, как дух артефакта,
А дальше  на трейды себя расколбасить,
Чтоб знать перспективы и быть не за тактом.

И снова пахать, невзирая на скотство,
И улыбаться,  мол, это по кайфу;
А если облом  выживай, как придётся,
Пиарят не в долг, и поют не по скайпу.

Я не был в Париже, и не был в Лозанне,
И в Квебеке не был, как мозг ни третируй;
Но, где б ни скитался, рассудок туманит
Пацан, украшающий матом сортиры

И от всей этой психоделической хрени
Хочется просто по-русски напиться,
И улететь в глухую деревню
Реально крутой, неопознанной птицей.

Завари мне, родная, настой,
Чтобы вышибло боль и кручину,
Чтобы хмурь полыхнула зарёй
И сквозняк не обласкивал спину.

Завари мне настой, да такой,
Чтоб душа ожила и запела,
Чтобы в вены ударил прибой
И вернулись желания в тело!

Чтобы радость умыла глаза
И дремучая хворь испарилась,
Чтобы стали родней небеса
И взыграла творящая сила

Завари мне, родная, настой,
Осади грозовое ненастье,
Чтобы шок не висел над страной,
И надежды в бреду не погасли.

Чтоб рассудок остался живым,
Чтоб мечта на ветру не сгорела,
Чтобы жуть растворилась как дым,
И орда во хмелю не зверела.

Чтоб почуять дыханье Земли
И принять эту вечную негу,
Где и нищих, и тех, кто велик,
Согревает бессмертное небо.

Чтобы в сердце распахивать взгляд,
Чтоб звенеть и не ведать надрыва,
Чтоб войти в зацветающий сад
И однажды проснуться счастливым.

Обнажи пробуждённую рань,
Озареньем взойди из тумана
И меня горячо зашамань,
Проливаясь любовью на раны.

О, дух Романтизма, рассвет вдохновений,
Ты чтил мастеров уникальнейшей эры;
Воспет на века драматизм поколений,
Светлы имена, и бессмертны шедевры.

Но чтобы в России быть лавром увитым,
Нужно творить лицедейство, буянить,
И посылать мировую элиту
Туда, где Мазай не играл на баяне.

Нужно градировать, мозг не жалея,
Стать новым Ван-Гогом, а лучше  Ницше,
И голосить у стены мавзолея,
Что ты самый торкнутый в армии нищих.

Чтобы в России быть лавром увитым,
Нужно к банкирам подъехать на танке,
Вписав на броне: «Здесь мои реквизиты»,
Чтоб даже у панков поехали планки.

Нужно забыть, что ты просто Вася,
И стать уникальным, как дух артефакта,
А дальше  на трейды себя расколбасить,
Чтоб знать перспективы и быть не за тактом.

И снова пахать, невзирая на скотство,
И улыбаться,  мол, это по кайфу;
А если облом  выживай, как придётся,
Пиарят не в долг, и поют не по скайпу.

Я не был в Париже, и не был в Лозанне,
И в Квебеке не был, как мозг ни третируй;
Но, где б ни скитался, рассудок туманит
Пацан, украшающий матом сортиры

И от всей этой психоделической хрени
Хочется просто по-русски напиться,
И улететь в глухую деревню
Реально крутой, неопознанной птицей.