Курганов остановился сзади. Толик оглянулся:
Это встреча с Нептуном, да? Переход через экватор?
Совершенно правильно. Русские корабли «Надежда» и «Нева» двадцать шестого ноября тысяча восемьсот третьего года.
На которых Крузенштерн и Лисянский?
Да, да Значит, слышал о них?
Ага! Я про них только сегодня читал.
Прекрасно! А что именно? Чья книга?
Моя. Мама подарила.
Прекрасно, опять сказал Курганов серьезно. Но я, собственно, имел в виду, кто автор
Ой, смутился Толик. Это кто написал? Я не помню.
Ну, ничего, смутился и Курганов.
Кажется Новиков.
Любопытно А может быть, Нозиков?
Может быть, виновато сказал Толик.
Ну что же. Нозиков так Нозиков, с непонятной ноткой проговорил Курганов. Для начала можно и его.
Вы его тоже читали, да?
Д-да По правде говоря, он не пишет ничего нового. У меня еще в детстве была книга об арктических и кругосветных мореплавателях России, в том числе и о Крузенштерне. Некой писательницы Лялиной, весьма популярной в те года. Так вот, у Нозикова кое-где прямо слово в слово списано
Толик с первого класса знал, что списывать нехорошо. И ему стало неловко за Нозикова. И обидно за книжку мамин подарок. Толик сказал насупленно:
Может, он просто похоже написал. Потому что про одно и то же.
Да? Ну, может быть, излишне покладисто проговорил Курганов. Беда не в этом И Лялина, и Нозиков описывают экспедицию очень гладко. И не касаются подробностей.
Толик нерешительно возразил:
Почему? Там есть подробности.
В событиях кое-что есть. А про людей мало Например, что мы знаем про этого матроса? Курганов ногтем ткнул в Нептуна. Ни Лялина, ни Нозиков о нем даже не вспоминают. А любопытный был человек! Веселый, остроумный. Грамотный. А это редкость среди тогдашних матросов Правда, и грехи у него были, мог загулять на берегу В общем, характер Кстати, мой однофамилец. Я в детстве вообразил даже, что это мой предок
Толик живо вскинул на Курганова глаза:
А может, правда?
Едва ли Но с него начался мой интерес к этому плаванию.
А где вы про него прочитали? Про Курганова.
У самого Крузенштерна, в его книге про путешествие. Очень старая книга, напечатана сто сорок лет назад. Три тома Я выменял их у своего товарища на пять романов Майн Рида Вот тогда и прочитал про матроса Курганова Кстати, непонятно, как его звали. В списке экипажа у Курганова имя Иван и звание квартирмейстер, то есть унтер-офицер
Вроде нынешнего старшины?
Вроде А в книге Крузенштерн пишет «матрос Павел Курганов» Думаю, он ошибся. Список вещь точная, документ
Я сразу понял, что вы про них все изучаете. Еще когда мама сказала про инструкции Вы ученый, да?
Курганов засмеялся. Он странно смеялся. Вперемешку с мелким кашлем. Лицо измялось, рот искривился: один угол поднялся в широкой улыбке, а второй оказался опущенным. Толику это показалось неприятным будто Курганов насмехается над собой и над ним. Но тут же он понял, в чем дело: правый угол рта у Курганова соединялся с коротеньким коричневым шрамом, косо идущим вниз. Толик моментально вспомнил одну книжку, ее пересказывала ему мама «Человек, который смеется». Там бродячие циркачи украли мальчишку, сделали ему операцию на лице, и он всю жизнь ходил с уродливой улыбкой. А здесь наоборот: из-за шрама казалось, что правый край у рта уныло опущен.
А смеялся Курганов по-доброму, без насмешки. Голубые глазки его стали веселыми и симпатичными.
Тебя как зовут-то? Незаметно для себя и для Толика он перешел на «ты».
Толик А почему вы смеетесь?
Извини Просто меня первый раз в жизни приняли за ученого. За кого меня только не принимали! За кладбищенского сторожа, за ревизора, за клоуна Даже за шпиона. А за ученого ты первый Нет, брат, до ученого мне как до Луны. У меня и образования-то одна гимназия, да и то ускоренный выпуск. На войну торопился
На войну? переспросил Толик, пытаясь сообразить: какие же это были годы?
Да. Пошел вольноопределяющимся, потом в прапорщики произвели
Как в прапорщики? сказал Толик изумленно и опасливо. Потому что у красных никаких прапорщиков не было.
Курганов опять улыбнулся:
Это не Гражданская война, а с Германией, в четырнадцатом году Мальчишки мы тогда были. Полегло нашего брата прапорщиков, бывших гимназеров и студентов На подвиги рвались очертя голову А меня в пятнадцатом году так трахнуло, что очнулся только через месяц в лазарете. И сказали, что воевать больше не гожусь Ну, вот и чайник закипел. Садись к столу, погреемся. Ты вон в какую даль топал по морозу.
Чай пили с колотым сахаром и твердыми до деревянности пряниками. Толик из стакана с подстаканником, Курганов из фаянсовой кружки с отбитой ручкой. Было тихо, даже слишком тихо, и в этой тишине слышался отчетливый медный стук часового механизма. Толик поискал часы глазами и не увидел. Потом опять глянул на Курганова, встретился с ним взглядом и смутился. Молчать было неловко. Толик спросил, продираясь сквозь смущенье, как через колючки:
Арсений Викторович, а почему вы тогда решили, что он ваш дедушка ну или прадедушка Этот матрос. Только из-за фамилии?
Конечно! Курганов, видимо, обрадовался разговору. И потому еще, что мне очень этого хотелось Но оказалось, что никаких моряков у нас в роду не было. Или сухопутные военные, или инженеры, математики Кстати, если уж искать предков, то разумнее было бы считать таковым другого Курганова. Знаменитого профессора Морского шляхетного корпуса, у которого учился Крузенштерн Но и это, конечно, пустое. Мой отец сказал однажды: «Не выдумывай. Мало ли Кургановых на Руси» Сам он был инженером на литейном заводе, а из меня почему-то решил сделать адвоката, отдал в гимназию, а не в реальное училище Увы, не вышел из меня адвокат.
«А кто вышел?» чуть не спросил Толик, но не решился.
Однако Курганов понял.
После ранения поступил в университет, бросил Время было такое, не до учебы. В девятнадцатом взяли в Красную Армию, но воевать не послали, дохлый я был. Направили в военную типографию А потом так и стал работать в типографиях. Можно сказать, специалистом сделался, хотя и без диплома.
Значит, сейчас вы тоже в типографии работаете? обрадовался Толик. В газете, где мама?
Сейчас вот как раз нет Конторский служащий я, в райпотребсоюзе Вообще-то мне приходилось не только типографскими делами заниматься. Всякими. И бывать пришлось в разных местах
«А на фронте?» чуть не спросил Толик. Он имел в виду последнюю войну, с фашистами. В его понимании все настоящие мужчины должны были участвовать в этой войне.
И опять Курганов понял его без вопроса.
Перед войной я в Ленинграде жил. Когда финская началась, меня опять призвали. Вернулся уже с лейтенантскими кубиками. А больше воевать не пришлось
Признали негодным? понимающе сказал Толик.
Курганов чуть усмехнулся:
Признали Послали работать на Север.
С экспедицией, да?
Можно сказать, что с экспедицией А Ивана Курганова я все-таки считаю немного родственником. Потому что как увидел в старой книге эту фамилию, так и увлекся. Правда, про него самого я узнал немного, но плаванием этим всю жизнь интересуюсь. Пытаюсь кое в чем разобраться. Так, для себя
А разве там есть что-то неизученное? Ведь они не так уж давно плавали. Ну, не в древности же
Как тебе сказать Особых тайн нет, и написано про это путешествие много. Но неясностей хватает В характерах неясностей, в человеческих отношениях. Разные там были люди и разные события. Вот про это бы написать
Толик поставил стакан. От неожиданной догадки он забыл про смущение. Спросил звонко:
Значит, вы книгу пишете, да?
Курганов хлебнул, закашлялся, тоже поставил кружку. Коротко засмеялся, оборвал смех и сказал:
Значит, вы книгу пишете, да?
Курганов хлебнул, закашлялся, тоже поставил кружку. Коротко засмеялся, оборвал смех и сказал:
Ну, что скрывать, раз ты догадался
Шторм в Скагерраке
Толик смотрел на Курганова, приоткрыв рот. Первый раз в жизни он видел писателя. Ну, пускай не знаменитого, но все равно писателя. Человека, который сам пишет книгу. Потом он тряхнул головой, рот захлопнул и уткнулся в стакан. Глянул исподлобья и сказал с почтением и сочувствием:
Это, наверно, ужасно трудно.
Ужасно трудно, очень серьезно, даже печально согласился Курганов. Сколько раз уже хотел все изодрать в клочки.
Зачем? Не надо! испугался Толик.
Порой кажется, что все так отвратительно написано. Беспомощно И посоветоваться не с кем. За три года ты первый человек, с кем я про Крузенштерна заговорил. Я и разболтался-то потому, что как бы сказать почуял общий интерес.
Я люблю про море и про путешествия, тихо сказал Толик.
Вот и я люблю. И про путешествия, и про моряков Удивительные они люди. Сам я тоже в детстве о морской службе мечтал, да не вышло.
Толик подумал.
Арсений Викторович, знаете что? Если человек про моряков книжку пишет, он ведь и сам тоже как моряк.
Голубые глазки Курганова снова добродушно засветились.
Да? Может быть Но это, наверно, если хорошо пишет.
А вы много уже написали?
Ну повесть эта довольно большая получается. Но я ее уже почти кончаю. Сейчас кое-что переделываю, дополняю Я ведь, Толик, давно с ней вожусь. И когда на Дальнем Востоке был, и там, под Выборгом. И в на Севере когда работал Тебе налить еще?
Ага то есть пожалуйста.
Только вот пряники очень уж каменные.
Ничего, я такие даже больше люблю. У меня зубы крепкие.
А я свои почти все угробил за последние годы усмехнулся Курганов. И вдруг сказал другим голосом: Толик
Толик вопросительно вскинул глаза.
Курганов смотрел из-за кружки нерешительно и виновато.
А если я попрошу тебя об одной услуге А?
Ладно неуверенно отозвался Толик. О какой?
Может быть, послушаешь у меня несколько страниц? Раз уж так получилось Раз уж мы встретились так удачно. А?
Конечно! обрадовался Толик. По правде говоря, он этого немного ждал. Вернее, не ждал, а думал: «Вот хорошо бы»
Будет еще одно новогоднее чудо! Он сидит у старинного камина (пускай и не горящего), а писатель читает ему свою книгу. Да еще о Крузенштерне! Час назад про такое Толик и мечтать не мог. Нет, в самом деле, последнее время полно сюрпризов
Курганов сбивчиво объяснил:
Ты не удивляйся, что я тебе Я никому в жизни еще не читал, а ты Тебя будто сама судьба послала Он нервно усмехнулся.
Толик хотел пошутить, что послала не судьба, а мама, но постеснялся и сказал:
Ладно. Только
Что? Дома ждут? огорченно спросил Курганов.
Нет, мама еще, наверно, на работе. Султан ждет на дворе, я на нем приехал.
Ездовой пес?! обрадовался Курганов. Давай его сюда.
Султан был воспитанной собакой. Войдя в комнату, он шевельнул хвостом, будто сказал «здрасте». Курганов сел перед ним на корточки.
Ух, какие мы красавцы Прекрасное сочетание, помесь овчарки и лайки. И еще кое-чего понемножку, для гарнира. Медали за чистоту кровей нам не дадут, ну и не надо, зато мы сильные и умные Он бесстрашно взял голову Султана в большие свои ладони, потрепал по ушам, погладил загривок. А Султан Толика даже ревность кольнула: стоит, бродяга, и хвостом машет, будто перед ним старый друг.