А свадьба пела и плясала следующим образом.
Мы с Витей летом в июне пришли на защиту дипломов Свердловского художественного училища, в мою альма матер, была у нас такая недлинная по времени с ним традиция: ходить на защиту дипломов. Потому что интересно на работы посмотреть и послушать как же выпускники защищаются, отвечая на любые вопросы из зала. Все, что связано с художниками, всегда очень интересно!
Вот перерыв на час объявляют, мы выходим в коридор покурить, и Витька говорит мне, что ему надо съездить на 1520 минут в одно место: «Давай тоже поехали со мной».
Я говорю:
Зачем мне это надо, время на поездки непонятные терять?
Он:
За компанию. Да это близко и быстро. И ты внизу постоишь, а потом мы на защиту вернемся.
Делать мне было в общем-то нечего, я согласилась. Сели в троллейбус. И приезжаем мы к зданию Орджоникидзевского ЗАГСа. Тут Витя скромно мне объясняет, что сегодня он женится, вот здесь, в этом ЗАГСе. Я говорю: нет, я не пойду. Он убеждает меня: да какие проблемы? Это быстро, заходи и не тушуйся. И побежал наверх. Я за ним. Там Неля стоит одна, совсем одна. Я даже ее родни не увидела. Она меня как заметила так глаза распахнула. А я что?
Что делать мне?
Витя подбегает к регистраторше, которая уже почти что плачет, а как ей не плакать? жених опоздал, а лучше б и вообще не приходил! Такую красную девицу выдает она за маленького мужичка из ремеслухи (сторожа из ПТУ, по всему видать), которому точно давно стукнуло за 40.
Тут заиграл вальс Мендельсона, и Витя со смехом подхватил даму-регистраторшу и увлек ее на тур вальса. Все, кто был в зале, совсем опешили.
А я стала лихорадочно соображать, как бы мне отсюда смыться. Так неудобно мне было. Перед невестой особенно. Она-то ведь меня не приглашала!
Но счастливые молодожены после регистрации меня отпускать домой были не намерены. Неля тоже радуется вроде бы, от души у нее отлегло. И я уже, как свидетель почти настоящий, иду с ними на свадьбу.
Все было скромно очень, нас было трое всего. Мы сидели у Нели в малюсенькой квартирке в малосемейном общежитии. Неля приготовила изумительную фаршированную рыбу (она очень хорошо готовит), мы пили вкусное вино. Так пролетели часа два или три.
В пять часов вечера мы собрались ехать на Ирбитскую-стрит в дом жениха. Я двинулась на улицу первой. Витя говорит: «Ты подожди 5 минут, мы за тобой следом спустимся. Обязательно подожди, не уходи!»
Я ждала их час солнце пригрело меня, и я задремала во дворике в песочнице. Через час я поняла что они, наверное, сегодня уже не спустятся и что защита в СХУ уже давно закончилась.
Я вышла из незнакомого двора, села в трамвай и поехала домой в набитом летними людьми вагоне, на кондукторском месте. Я была не то чтобы счастливая, но какая-то новенькая (судя по ощущениям) и сильно размягченная от выпитого вина.
Они, Неля и Витя, жили долго и счастливо аж 7 лет в квартире у областной библиотеки им. Белинского, которую выменяли с доплатой из Нелиной малосемейки. Потом они почему-то разошлись.
Неля мне всегда очень нравилась, больше всех Витькиных дам сердца. И сыну нашему Прохору нравилась он у них еженедельно бывал по выходным, гулял с папой по зоопарку, ходил в цирк и в гости (с собачкой). Витя завел собачку редкой дворянской породы. В женских журналах пишут, что появление животного в доме признак благополучной семейной жизни
Витя был хорошо одет (почти всегда) и солидно выглядел (почти всегда). Ни до, ни после Нели он так классно уже не выглядел, наверное.
Перед смертью своей, за 3 месяца, он сказал мне в случайной беседе, что Нели ему очень не хватает (я крепко виноват перед ней, говорил). А в чем дело было, почему они расстались, я не знаю.
Похороны
Витя в гробу, а у него почти ни одного седого волоса, шевелюра пышная. Волосы чистые, мягкие, шампунем пахнут. Живее всех живых. Как Ленин, тоже в 56 лет Всегда был живчиком Витя. Я была уверена, до 100 лет он дотянет. Точно. А то и больше. Думала, ему придется меня хоронить. Ан нет. Ну ты, похоронная команда, так он меня назвал, когда я пришла к нему утром по просьбе Анюты сообщить о смерти ее мужа, поэта Сергея Нохрина.
К врачам Витя не ходил, таблетки презирал. Казалось, он человек без хворей. Был бодр, только в последние годы появилась у него глубокая грустинка в глазах.
Когда он мне сказал тогда, в июле 2001 года, «Ну, похоронная команда!» мне стало не по себе, обидно. Через год и шесть месяцев его и самого не стало.
Поэты Рома Тягунов, Борис Рыжий, Нохрин, художник Олег Еловой (перечень наших потерь). Еще раньше Дик. Потом милый Старик Букашкин.
Ушла Наталья Горбачева, тоже в 56 лет, честный и бескомпромиссный искусствовед. Как хочется, чтобы больше никто не умирал! В молодости смерть это что-то исключительное. А сейчас она занимает все больше и больше места в моей жизни.
И отец умер, оставил меня одну среди счастливых людей, с 12 лет я без отца, с клеймом безотцовщина-сирота. Когда малознакомые люди говорили обо мне «сирота», очень плохо становилось на душе.
Сейчас и Прохор сирота. Витя до 18 лет сына дотянул, лишь неделю до совершеннолетия его не дожил.
Иногда я думаю: а что, если б свозить Витю в санаторий, полечить снизить давление, дать ему новую квартиру, чтоб имел все удобства под боком, чтоб не бегал в суды с портфелем по поводу аварийности дома, чтоб не нервничал из-за соседей-алкашей. И был бы он с нами сейчас. Верили его словам: «здоров как бык», «я живее всех живых!».
Витя был предан искусству, а главное предан своим друзьям. Друзей у него осталось много. К ним всегда можно обратиться за помощью.
Выставка
Ленина, 11 Станция вольных почт. Там Витя директорствовал. Туда я приезжала с сыном на экскурсию. Н. Монтана сочная девица на кассе встречала входящих. Иногда Монтана не пускала родню на выставку, говорила:
«Перерыв», или: «Витя спит».
Как-то раз мимо нее пронесли большую картину она и не заметила. Еле поймали воров, уже на улице Вайнера милиционер остановил ворюг и спрашивает: «Откуда картина у вас?» Тут подбежали гонцы с выставки и сказали: «Это наша». Вовремя подоспели. (А может, все это был розыгрыш?)
Я приезжала на трамвае, с ребенком на руках. Или на велосипеде, если без него. Там, на Ленина 11, Витя водился изредка с Прошей, а Эмилия Марковна подарила Проше куклу-волка, сшитую ее золотыми руками. У волка был серый нос, белые зубки и настоящие твидовые брюки на худых ногах
Пока я смотрела новые картины, я и общалась с Витей. Помню, что дни стояли солнечные и теплые. Ленина, 11 это всегда летнее время! Очень удивляли меня работы художников их смелость, их безоглядность. Мне, скромной, закомплексованной мышке, какой я себе казалась рядом с этими творцами; мне, в основном сидящей дома с ослабленным после прививки ребенком, а на работе в ЖКО малюющей типичные политические и профсоюзные лозунги для завода, все это раздолье было в диковинку. Тогда я так не могла рисовать, а сейчас так уже и не актуально, все это искусство отошло в прошлое.
Завышенные критерии оценок и максимализм явно мешали жить мне лет десять после окончания художественного училища.
Надеялась я тогда, в конце 80-х, после развода с Витей, что правильно отстрою свою жизнь, что встречу огромную-преогромную любовь и она изменит все в моей жизни разом. Нет, большую любовь я так и не встретила. Нет, Витя, не встретила. Огромной и всепоглощающей как в романах пишут не увидела.
Самой большой любовью в моей жизни остался реальный человек, с реальными проблемами и недостатками. Не принц, а художник бедный, веселый. Эх, надо было присматриваться к жизни нашей по-другому, тщательнее. Но тогда мои желания говорили мне совсем иное. Императивно.
Мудрость-то приходит с годами!
Эх, судьбинушка. Русская судьба.
План сценария
Написан был этот сценарий для Андрея Санникова, когда Витя еще был жив. Андрей хотел снять телефильм, чтоб Вите помочь с жильем. Не успел. Фильм уже, конечно, не снять. Потому что Вити нет.
Люди разные все они с Ирбитской, там и Витя, в общей куче, идут с ведрами на поклон в соседний дом за водой, потому что в их доме все уже отрублено. Дом не то чтобы старый, в 1950-е годы построен, но аварийный рушится на глазах. Как будто из одного песка был сделан.
У Вити сидят гости. Курят, беседуют. В комнате у Вити картины, самовары, чай, тусняк. Как писал картинки и как долго здесь жил, рассказывают его друзья.
Он гостей выводит в туалет во двор и при этом говорит, что мэни йеарз эгоу, сто лет назад, у них отключили канализацию и воду. А газ они сами попросили отключить, чтобы не взорваться случайно.
Вот тут бы погулять по дому и посмотреть «все его трещинки». Он самый странный из всего поселка. Ровно посередине, от просевшего фундамента до крыши, идет живописная трещина.
У Вити есть куча документов, о которых кто-то должен рассказать внятно. С решением Чернецкого от 1994 года о сносе дома 10а. Почему дом не сносят, почему людям ордера не дают и все такое прочее. Рассказать подробно.
Кстати, за мэра А. М. Чернецкого, заботящегося о ветхом жилье, отдали голоса именно с этого избирательного участка.
Некоторые семьи уехали, приобретя кооператив. Те, кому некуда ехать, у кого нет денег на покупку квартиры, остались ждать переселения.
В первом подъезде в опустевших квартирах поселились бомжи. Витя в свое время был «трудным» подростком, летом беспризорничал. Но бывало, и фартило: гулял в 15 лет с генеральскими дочками в Крыму.
Ходил в Китай. Туда границу они удачно с другом перешли, а на обратном пути друга подстрелили наши пограничники, а Витю словили и посадили.
Показывал в альбоме фотографии: он и какой-то парень стоят в телогрейках. Говорил, это армия, спецвойска такие. Но при этом, заметьте, форма без ремней.
Будучи постарше, жил на Финских коммунаров, в доме под снос, который тоже отстаивал, дожидаясь ордера на жилье. Там рисовал и устраивал выставки-квартирники. Витя сирота. Рос в детдоме на ВИЗе, на Малоконном полуострове.
Роста он маленького недоедал в послевоенные голодные годы, зато сыновья его выросли под два метра (хороший гормональный фон, говорят участковые врачи-педиатры).
На завтрак и ужин в детдоме готовили кашу Витя ее не любил. А тому, кто первый съест кашу, хлеб с маслом давали. Умный пацан кашу комком прилеплял к столу, одним прихлопом снизу, и бежал за бутербродом. Ел бы кашу был бы как сыновья, строен и высок.