Я хочу только счастья и благоденствия для всей нашей семьи, и ничего более, муж встал, подошёл сзади, обнял её за плечи и поцеловал в шею. Юля, надо думать, как нам быть. Если бы не война, уехали бы отсюда, отдали детей учиться. А пока надо что-то придумывать.
Ночью Юлия Егоровна долго не спала, всё размышляла. Оставить мужа одного, это ужасно! Но тогда придётся жертвовать интересами детей. Что делать, что делать?
Зимняя почта привезла награды и чины всем участникам обороны, и секретный приказ губернатору. Василий Степанович был уже не генерал, а контр-адмирал, кавалер двух орденов. Но мундир с орлами на эполетах пришлось убрать в сундук до лучших времён.
Приказ императора гласил: эвакуировать войско и всё вооружение на Амур, батареи срыть, увезти всех чиновников. Причина тому была одна британцы решили отомстить за прошлогоднее поражение и собирали огромные для этого силы.
В начале апреля корабли «Аврора», «Оливуца», «Двина», «Иртыш», «Байкал» и бот 1 приняли на борт гарнизон, снятые с батарей орудия, семьи служащих и по каналу в бухте, прорубленному во льду, ушли. Мало кто знал, куда он направились. Эвакуация проходила в большом секрете.
Между тем, совсем рядом с Петропавловском крейсировали два британских парохода. Их послал адмирал Брюс для разведки и захвата одиночных русских судов. Но британцы, вдали от начальства, не слишком заботились о службе. Они предпочитали обшаривать острова и побережье и скупать по дешёвке пушнину у аборигенов.
Так и вышло, что эскадра Завойко прошла совсем рядом с пароходами в ночное время и не была никем обнаружена. Потом мимо горе-разведчиков проскочила шхуна «Хеда» с адмиралом Путятиным на борту. Зайдя в Авачинскую бухту, и узнав, что Завойко уже ушёл, «Хеда» также отправилась на Амур.
Юлия Егоровна осталась. Она была на сносях, и муж не решился взять её с собой. Только через месяц она с детьми погрузилась на парусник, и семейство двинулось вслед за отцом.
Баюкая на руках новорожденную Анечку, Юлия Егоровна вдруг увидела дым над входом в бухту. Раздались выстрелы сигнальной пушки. Стоявший рядом Жора, которого на этот раз отец оставил с матерью, тяжело вздохнул: «Неприятель».
На весельных катерах уже спешили к паруснику поручик Губарев и есаул Мартынов. Быстро перегрузив всех к себе, они вернулись в город. А парусник спрятали в одной из малых бухточек.
Из захваченных здесь пушек в Англии отольют памятник нашей отваге, адмирал Брюс захохотал. А город мы сожжём.
В самом деле здесь невозможно жить, согласился адмирал Стирлинг. Одни льды и холода. Впрочем, русские так и живут. Они, говорят, даже дома из льдин строят.
Оба адмирала пребывали в отличном настроении. Капитаны пароходов, стороживших у берегов Камчатки, доложили, что никто не показывался в море. Значит, русские сидят в своей бухте и лопают мороженую рыбу.
Удивление и разочарование было огромным. Бухта была пуста, а города и укреплений просто не было.
Они всё срыли, а имущество увезли с собой! поразился Брюс. Какая наглость! Они увезли пушки!
Да, памятник отливать не из чего, насупился Стирлинг.
Юлия Егоровна с детьми вернулась снова на тот же хутор, где пережидала первую оборону Петропавловска. С утра она занималась со старшими детьми по немногим сохранившимся книгам, а малыши бегали тут же на зелёной травке. Очень плохо было с продовольствием. Она не рассчитывала так долго здесь находиться и все припасы отправила с мужем. За пару недель кончился сахар, мука, питались они как заядлые камчадалы рыбой. Ладно хоть были коровы, и для детей всегда было молоко.
Ночью Стёпа толкнул Жору в бок.
Тихо, прошептал он и мотнул головой. С деревянных нар, покрытых сеном, где спали вповалку дети, видно было, как мама сидит возле стола, опершись на него локтями, и плачет.
Вытерев слёзы, она встала на колени перед лампадой.
Господи, Пресвятая Богородица, сжалься надо моими детьми, негромко молилась мама. За что им такие мучения даны? Пожалей нас, Матерь Божия.
Утром Жора хмуро сказал Стёпе, что мама почти каждую ночь не спит, а всё время плачет и молится.
Мальчики залезли на гору и наблюдали за вражеской эскадрой. Множество судов, в том числе стопушечные линейные корабли, стояли в бухте. Пароходы, фрегаты то уходили, то приходили.
Видимо, папу нашего ищут, Жора засопел носом.
Найдут? спросил Стёпа.
Как же, дожидайся, криво усмехнулся Жора. Дырку от калача они сыщут, а не нашего папу.
Англичане, расстроенные исчезновением противника, не знали, что и делать. Сломали казарму, распилили иконы в церкви, и вроде успокоились. Дальше Петропавловска они не совались, опасались засад.
Через месяц после прихода на британском флагмане вывесили белый флаг. Оставшийся главным чиновником поручик Губарев тут же на весельном катере помчался туда.
Неизвестно, на каком языке он объяснялся, но привёз пропуск для семьи губернатора, а также подарки ящик чернослива, ящик печенья и вино. Это хоть немного разнообразило рацион семейства Завойко.
Наконец, в начале июля эскадра ушла. А в августе в бухте появился американский торговый парусник «Беринг». Он взял на борт Юлию Егоровну с детьми и через две недели тяжёлого штормового плавания доставил к мужу.
Мы больше никогда не расстанемся, сказал на ухо, тихонько, при встрече на Амуре Василий Степанович.
Жена ничего не ответила, а только зарылась лицом в истрёпанный мундир на его груди. От него пахло табаком и дёгтем.
Когда все разместились, контр-адмирал Завойко рассказал, как они весной, пять месяцев назад добирались на Амур.
Англичане не знали, что есть пролив между Сахалином и материком, улыбнулся Василий Степанович. Это нас и спасло.
Пролив Невельского
С Камчатки шли русские суда, уходившие от англо-французской эскадры. Путь их лежал мимо южной оконечности Сахалина, далее по Татарскому проливу до Императорской Гавани и бухты Де-Кастри. Маленькую эскадру искал английский флот под командой адмиралов Стирлинга и Брюса. После позорного разгрома при штурме Петропавловска-на Камчатке британцы жаждали реванша. Потерпев неудачу на суше, они хотели отыграться на море. Двадцать шесть вымпелов бросило Адмиралтейство на поиск русской эскадры.
Контр-адмирал Невельской настаивал на том, чтобы укрыть суда в устье Амура, возле неплохо защищённого Николаевского поста. Здесь зимовали солдаты, поселенцы и экипаж фрегата «Паллада». Само судно отстаивалось в Императорской Гавани. Вверх по Амуру фрегат пройти не смог.
Всего на посту было около тысячи солдат и матросов, и двенадцать орудий.
К тому же существовала тайна, известная только русским морякам. Мореплаватели всего мира считали, что Сахалин это полуостров, и Амур впадает в море с северной его стороны. Но недавно Геннадий Невельской, тогда ещё капитан первого ранга, выяснил, что Сахалин и материк разделяет пролив, шириной всего около четырех морских миль.
Между тем, посланные на разведку английские фрегаты нашли русскую эскадру. В бухте Де-Кастри английские фрегаты под командой коммодора Чарльза Элиота устремились к показавшемуся со стороны моря парусному судну.
Замечательно, лейтенант Фицрой! капитан сорокапушечного фрегата «Сибилл» Макалистер выпятил вперёд массивную челюсть, наблюдая, как его коллега обходит парусник, прижимая того к скалистому берегу, и лишая его тем самым ветра.
Сейчас русская шхуна встанет, и мы получим неплохие призовые, задребезжал сзади голос судового священника. Здесь, на краю земли, много разных богатств.
Быстрее, дьяволы! заорал капитан, кинув взгляд на матросов, копошащихся на мачтах. Быстрее, или мы останемся ни с чем.
Винтовой фрегат «Хорнет» под командой Фицроя уже дал залп левым бортом по русскому паруснику. «Сибилл» подходил к тому спереди, а бриг «Биттерн», находясь кабельтовых в шести сзади, возле лесистого берега, только начал выбирать якорь. Он явно опоздает к дележу призов, ухмыльнулся Макалистер.
Парусник оказался не безобиден. «Корвет» определил капитан «Сибилла». Он пыхнул пороховым дымом, и удачливые русские артиллеристы сбили мачту на «Хорнете».
О боже! задребезжал священник. Смотрите, капитан!
От устья бухты Де-Кастри надвигались суда. Одно из них, огромное, явно военное, лавируя при боковом ветре, спешило на помощь своему собрату.
О чёрт! Макалистер сплюнул от досады. Он узнал в этом корабле 56-пушечный фрегат «Аврора», лихо ушедший от всей тихоокеанской британской эскадры в прошлом году из перуанского порта Кальяо.
На «Хорнете», так неосмотрительно вырвавшемся вперёд, начали разворот. Русский корвет, которого не удалось прижать к берегу, устремился вперёд. Макалистер разгадал его манёвр. Русские хотели проскочить «Сибилла» и атаковать только-только поднявшего паруса «Биттерна».
Лево на борт! заорал капитан английского фрегата. Его корабль медленно, чуть кренясь под напором свежего ветра, двинулся навстречу юркому корвету.
На «Авроре» заметили движение «Сибилла». Пришлось отказаться от мысли добить повреждённый «Хорнет» и спешить на помощь корвету «Оливуца».
Залпы летели один за другим. Грохот десятков каронад и пушек наполнил бухту Де-Кастри. Дым сгоревших пороховых зарядов носился над водой, раздираемый на клочки порывами ветра.
Залпы летели один за другим. Грохот десятков каронад и пушек наполнил бухту Де-Кастри. Дым сгоревших пороховых зарядов носился над водой, раздираемый на клочки порывами ветра.
Обмениваясь залпами с «Авророй», Макалистер подал сигнал к немедленному отходу. Связываться со всей русской эскадрой, чьи паруса приближались всё ближе, опытный капитан не хотел. Он не знал, что орудия стоят только на «Оливуце» и «Авроре», остальные суда гражданские. Только на военном транспорте «Двина» имелось две пушки. Именно из них сейчас палили по уходящему на всех парах «Хорнету».
Вырвавшись из бухты Де-Кастри, Чарльз Эллиот послал бриг «Биттерн» к адмиралу Брюсу, искавшему сбежавшую из Петропавловска русскую эскадру севернее, в проливах Курильских островов и южнее, у побережья Кореи. А «Сибилл» и «Хорнет» принялись стеречь суда в бухте. Эллиот прикинул, что возможно, уже послезавтра сюда подойдут все двадцать шесть вымпелов Брюса, и с русскими кораблями на Дальнем Востоке будет покончено на долгие годы.
Утренний густой туман окутал бухту Де-Кастри. Скатившийся с гор ветерок начал гнать его в сторону моря. На русских судах подняли паруса, и небольшая эскадра двинулась в путь. Под прикрытием тумана она выскользнула из бухты и зашла в пролив Невельского.