Комнаты наверху тоже были далеки от идеальных. Резиновые утята соседствовали в ванной с разноцветными губками, пластмассовыми лодочками и прочими безделушками. Спальня Нила и Сары пополнилась детской кроваткой, креслом-качалкой и очередной порцией игрушек.
После долгих размышлений Сара решила не бросать готовку в доме престарелых сократились только рабочие часы. Теперь она заканчивала в обед и возвращалась домой к половине третьего. Меньше часов, меньше денег. Общение с постояльцами тоже пришлось урезать, и это расстраивало Сару больше всего.
Но домашняя жизнь никогда еще не была такой чудесной. Денек сегодня тоже не подкачал. Суббота, у Нила выходной, и солнце решило порадовать их своим теплом. После обеда они собрались съездить в гости к Брайану и Кристине, поздравить Тома с днем рождения. А вечером Нил планировал посмотреть «Евровидение» Джонни Логан второй год подряд представлял там Ирландию. Не сказать, чтобы они надеялись на его победу никто еще не выигрывал «Евровидение» дважды. Но Сара ничуть не расстроилась бы, займи он даже последнее место.
Услышав стук входной двери, она поспешила в коридор. Нил аккуратно перетаскивал через порог детскую коляску. «Ну вот вы и дома», наклонившись, Сара поцеловала в щечку свою раскрасневшуюся после прогулки дочь.
Дорогая Элис,
не знаю, помнишь ли ты меня? Я подруга твоей мамы. Та самая, что послала тебе несколько лет назад «Алису в Стране чудес». Ты еще написала мне в ответ очень милое письмо (я храню его до сих пор). Вот я и подумала, что могу черкнуть тебе пару строк просто так, узнать, как ты поживаешь.
Поверить не могу, что тебе уже шестнадцать! Даже не помню, чем я занималась в шестнадцать такое чувство, что было это миллионы лет назад. Помню только, что смотрела самое первое наше «Евровидение». Звучит так, будто я уже древняя старушка! На прошлой неделе, кстати, был очередной конкурс. Не видела? Джонни Логан выиграл второй раз подряд я-то думала, это попросту невозможно.
Не знаю, говорила ли тебе мама, что два года назад мы с мужем удочерили маленькую девочку. Это событие раз и навсегда изменило ход нашей жизни. Хоть я ей и не родная мать, малышка прочно угнездилась в моем сердце. Еще до удочерения твоя мама написала мне письмо, которое я никогда не забуду. Она писала, что мне потребуется от силы пять минут, чтобы проникнуться любовью к своему ребенку (должно быть, именно столько времени ушло у нее на то, чтобы проникнуться любовью к тебе). И знаешь, она была права!
Посылаю тебе фото дочки. Видишь, какая очаровательная малышка живет у меня дома! Мы назвали ее Мартой в честь моей матери, которая умерла девять лет назад. Моя сестра безумно мне завидует у нее трое мальчишек, и она просто мечтает о дочери. Твоей маме повезло, что у нее есть ты. Она часто упоминает о тебе в своих письмах.
Ладно, пора заканчивать. Стоит мне заговорить про Марту, и меня уже не остановишь!
Желаю тебе всего самого лучшего.
С любовью, Сара.P.S. Ты вовсе не обязана отвечать мне честно-честно!
Хелен
Ну, что с учебой? Как успехи?
Неплохо, пожала плечами Элис.
Не успеешь оглянуться, как уже сдавать экзамены. Сколько еще ждать, недели три?
Две.
Две? Думаю, ты будешь просто счастлива, когда все закончится.
М-м-м.
А какой у тебя любимый предмет?
Рисование.
Улыбка деда слегка потускнела.
Рисование? Ну-ну.
Хелен, потягивая крепкий кофе, сидела на кухне у родителей. Пусть себе отец пытается разговорить Элис. В конце концов, она единственная его внучка. Прислушиваясь к обрывкам фраз, Хелен думала о Мэлоуне.
Прошел месяц с тех пор, как она заметила у него во дворе первый одуванчик. За это время весь газон успел зарасти цветами. Кот Мэлоуна орал вчера вечером у ее задней двери, пока Хелен не швырнула в него полотенцем. Что-то явно случилось, но кроме нее, похоже, никто об этом не догадывался.
Еще кофе?
Хелен взглянула на мать. В свои семьдесят шесть та не утратила и капельки элегантности, как не утратила способности поддерживать свой большой дом в идеальном порядке.
Нет, спасибо, покачала головой Хелен.
Всякий раз, когда они с Элис приходили в гости, мать предлагала налить еще чашечку. И всякий раз Хелен отвечала отказом.
Неужели Мэлоун умер? Что если он лежит у подножия лестницы со сломанной шеей или растянулся вдоль кухонного стола с костью в горле? Пожалуй, стоило заглянуть к нему пораньше, когда на лужайке только-только появился первый одуванчик.
Прошел целый месяц, а она и пальцем не пошевелила, чтобы хоть чем-то ему помочь.
Хелен.
Она бросила взгляд на отца.
Я спросил, не попадалась ли тебе в последнее время какая-нибудь интересная книжка.
Книги. Последнее прибежище для всякого, кто отчаялся поддержать разговор на другие темы. Может, стоило рассказать отцу о не самом законопослушном поведении его внучки? Наверняка их беседа приняла бы более оживленный характер.
Да я сейчас читаю только то, что рецензирую. В основном, сплошная ерунда, Хелен поднялась из-за стола. Ладно, мы, пожалуй, пойдем. Элис еще уроки готовить. Спасибо за кофе.
Да я сейчас читаю только то, что рецензирую. В основном, сплошная ерунда, Хелен поднялась из-за стола. Ладно, мы, пожалуй, пойдем. Элис еще уроки готовить. Спасибо за кофе.
Пока Хелен отъезжала от дома, родители бок о бок стояли у входной двери и махали им на прощание. Наверняка рады избавиться от них как Хелен с Элис рады поскорее покинуть этот дом. Тирания родственных связей. Это она заставляет людей поддерживать отношения, даже если те давно превратились в обузу.
Хелен выехала на шоссе.
Подбросить тебя до центра? Ты вроде встречаешься с Карен?
На выходные она уехала в Килкенни, к отцу.
Стало быть, едем домой?
Да.
Хелен притормозила у поворота.
Ты, случаем, не видела в последнее время мистера Мэлоуна?
Нет. А что такое?
Просто спросила. Такое чувство, что он куда-то запропастился.
Никакой реакции. Хелен тоже замолчала. Интересно, что заставило Сару написать Элис второе письмо?
Пришло оно как раз накануне. Увидев знакомый почерк, Хелен едва не открыла конверт и лишь в последнюю секунду заметила, что письмо адресовано не ей. Никаких тебе подарков только тоненький конвертик с парой страниц. Положив письмо на стол, Хелен стала ждать возвращения Элис.
Та, придя из школы, молча взяла конверт и понесла его наверх. За весь вечер она так и не упомянула о том, что же было в письме, а Хелен мысленно поклялась не спрашивать ее. Элис исполнилось шестнадцать, и Хелен старалась не лезть без нужды в жизнь дочери. И все же было любопытно, что такого могла написать ей Сара.
Она свернула на дорогу, идущую вдоль канала.
У тебя нет, случайно, моих фотографий? неожиданно спросила Элис.
Фотографий? удивленно взглянула на нее Хелен. Школьных, ты имеешь в виду?
Нет, когда я была совсем маленькой.
По стеклу забарабанили капли дождя.
Есть, сказала наконец Хелен. Мы часто тебя фотографировали. В общем, не столько мы, сколько твой папа ему это удавалось куда лучше, чем мне. Он тогда много снимал.
В первые месяцы после рождения дочери Кормак частенько брался за фотоаппарат. Элис спит, прислонившись к груди матери. Элис вдохновенно зевает. Элис плачет, Элис ест, Элис лежит на спине, сосредоточенно разглядывая пластмассовые погремушки, развешанные на тонкой леске.
Да и позже было немало снимков. Элис сидит на полу. Элис ползет. Элис пытается встать на ноги. Элис шагает по дорожке и тащит за собой куклу. Элис восседает на высоком стульчике. Перед ней, на столе, праздничный торт с двумя свечками.
Десятки, если не сотни снимков. За эти годы Хелен успела забыть о них. Да и фотоаппарат давно уже не попадался ей на глаза. С чего вдруг Элис заинтересовалась старыми фотографиями?
А можно мне взглянуть?
Конечно. Они у меня в комнате. Как приедем, я принесу их на кухню.
С полдюжины альбомов, обтянутых искусственной кожей, валялись на дальней полке у нее в шкафу, за кучей шарфов, колготок и старых перчаток. Прихватив всю стопку, Хелен отнесла альбомы вниз и разложила их на кухонном столе.
Все, что есть.
Закурив, она встала у окна и принялась наблюдать за дочерью. Элис медленно переворачивала страницы, по очереди вглядываясь в каждый снимок. Светлые волосы ее были острижены совсем коротко, по-мальчишески. Разглядывая фотографии, она рассеянно потирала шрам на левой руке.
Я помню эту куклу, сказала Элис. Забыла только, как ее звали.
Жужу, имя само всплыло у Хелен в голове. Вообще-то ее звали Жюли, но ты никак не могла это выговорить. Твоя любимая кукла. Ты даже спать без нее не ложилась. Как-то раз мы забыли ее на пляже. Ты кричала и плакала так, что нам пришлось специально ехать за ней. К счастью, она быстро нашлась кто-то завернул ее в пакет и оставил на берегу.
Я совсем этого не помню.
Элис перевернула страницу.
О, Господи!
Что такое?
У меня все лицо то ли в мороженом, то ли в йогурте, то ли в чем-то еще.
Хелен улыбнулась.
Ты была совсем крохой. Дети все такие.
Ну надо же, в кои-то веки они ведут нормальную беседу! Никто не кричит, не дуется. Когда еще такое было?
Его нет на этих снимках, сказала Элис, берясь за последний альбом. Моего папы.
Обычно он выступал в роли фотографа, заметила Хелен. Но кое-где все же есть, правда?
Его нет на этих снимках, сказала Элис, берясь за последний альбом. Моего папы.
Обычно он выступал в роли фотографа, заметила Хелен. Но кое-где все же есть, правда?
Элис снова принялась листать страницы. Внезапно она замерла, разглядывая один из снимков. Хелен с трудом подавила желание подойти поближе. Перевернув страницу, Элис снова застыла над фотографией. С пару минут вглядывалась она в лицо человека, которого совсем не помнила.
Наконец она захлопнула альбом.
Можно мне взять его к себе в комнату?
Хелен выбросила окурок.
Ради Бога.
Из коридора раздался телефонный звонок.
Я подойду, встала Элис.
Карен, должно быть, или кто-то еще из подружек. Элис вообще звонили куда чаще, чем Хелен. Правда, мужских голосов в трубке она пока не слышала.
В свои шестнадцать Хелен уже вовсю целовалась с мальчиками. В то время это казалось очень даже смелым, ведь все, что порядочные девушки разрешали своим ухажерам это невинно чмокнуть их в щечку после танца в местном клубе. Но Хелен всегда рвалась вперед: ей хотелось узнать, что же кроется за очередным табу.
Достав из холодильника яйца, Хелен разбила их в чашку и принялась взбивать с помощью вилки. Она уже натирала сыр, когда на кухню вернулась Элис.