В середине зимы они отмечали Галкин день рождения. Ее мать, не имея денег на вино, угощала собравшуюся молодежь брагой домашнего изготовления. Пить было приятно, и они не пьянели, хотя пили стаканами. Все могло кончиться вполне терпимо ну, прополоскало бы не додумайся они отправиться на танцы. На улице стоял сильный мороз. Они еще зашли к Доньке. Ксеня попросила ее мать погадать. Когда та разложила карты: сплошные пики, Ксене стало не по себе. Женщина сказала: Никуда не ходи. Иди домой, может, обойдется. Но где там! Пьяному море по колено. Они почти протрезвели, когда рысцой бежали до Дома культуры, километра за два от дома, где жила Донька. Но, оказавшись в тепле и даже духоте раздевалки в небольшой комнатке, где разоблачались представительницы прекрасного пола, они почувствовали, что сильно пьяны. Ксене стало плохо. Она кинулась к окну, но не успела, и ее стошнило на чужое пальто. Владелица подняла крик. Ксеня смотрела на нее стеклянными глазами и видела не лицо, а белое пятно с дыркой снизу: это рот девицы открывался и закрывался, извергая поток брани.
Заткни хайло! еле ворочая языком, выговорила Ксеня.
Девица кинулась за администрацией. Вскоре появилась с пожилой женщиной, которая принялась стыдить Ксеню, грозя сообщить в школу. Ксеня пошла на заплетающихся ногах в угол к своим вещам. Взяла в руки пальто, сделала три шага по направлению к двум кипящим от возмущения лицам и бросила его на пол, как бросали купцы соболя под ноги артисткам со всей щедростью русской пьяной натуры.
На, подавись! Мое пальтишко, правда, поприличнее твоего. Ну, да ладно Мне предки новое справят
Девчонки говорили после, что она была просто великолепна в черном, блестящем, облегавшем фигуру платье и в красном платке она не успела его снять с бледным лицом, блестевшим хмельным взглядом и надменной, кривой усмешкой на губах.
Ну, прямо, Настасья Филипповна! восхищалась Галка, только посмотревшая фильм «Идиот».
Ксеню все-таки повели вниз, к директору, молодому мужчине лет двадцати пяти. Он долго читал мораль на тему: «Как должна себя вести приличная молодая девушка в общественном месте». При этом он сидел в кресле, она стояла, прислонившись к стене.
А сейчас я фотографа приглашу Запечатлеть вас, так сказать, для суда общественности
Возможно, директор ждал, что она начнет униженно просить прощения, даже плакать, умоляя не сообщать в школу. Любая другая так и сделала бы, ведь поступок был низкий, поведение наглое, оскорбительное для пострадавшей. Все правильно, но почему хотелось делать наперекор даже себе, своим желаниям?
А по мне хоть двоих. Обожаю фотографироваться
Чтоб ноги твоей здесь не было! Завтра же сообщу в школу! взвился директор.
Она удалилась с гордым и независимым видом, в душе ощущая себя виноватой. Девчонки остались.
Последствия этого вечера не замедлили сказаться. Директор Дома культуры на следующий же день сообщил в школу о ее недостойном поведении. Среди учителей и учащихся волной прошло оживление, вылившееся в собрание двух одиннадцатых классов. Пятерку провинившихся усадили в первом ряду, несколько отдельно от остальных, как на скамью подсудимых. Девчонки струсили все-таки выпускной класс! поплакали и повинились. Ксеня презрительно молчала, хотя вполне сознавала, что вела себя по-хамски, а значит, была виновата. Упрямство вышло ей боком.
Завуча, которая после случая с прической возненавидела Ксеню, ее молчание вывело из себя. Она предложила исключить ее из комсомола, передав дело на рассмотрение бюро горкома, а также из школы. Ее поддержали не все. Директор, который относился к Ксене с теплом и симпатией он преподавал у них химию, и она, чувствуя его расположение, занималась по его предмету лучше всех в классе, предложил ограничиться выговором с занесением в личное дело. От Ксени так и не дождались повинных слов. Из школы ее не исключили, но ее персональное дело, уже появилось такое, передали в горком комсомола.
За горком Ксеня не переживала. Секретарем там был зять близких приятелей ее родителей. Он посоветовал ей покаяться, пустить слезу. Она так и сделала. Ее пожалели и ограничились выговором. Она так правдоподобно изобразила кающуюся грешницу, что Александр Иванович, секретарь, при встрече после на улице воскликнул восхищенно:
Ну, артистка! Ну, Мария-Магдалина!..
Скука по-прежнему давила на нее камнем. Ей хотелось чего-то необыкновенного, такого, чтобы захватило ее всю, целиком, чтобы появился интерес к жизни, чтобы появилась пища для ума и души, что-то светлое, радостное, возвышенное, а вокруг все было серо и обыденно, все повторялось изо дня в день И это однообразие сводило с ума: школа ехидные улыбочки завуча, косые взгляды других учителей, дорога домой шепоток обывателей, не город, а деревня все обо всех все знают, а уж Ксеня, отъявленная хулиганка, как бельмо на глазу. Неуютно было и дома из-за подозрительных взглядов родителей: какой очередной сюрприз преподнесет им единственная дочь. Слава Богу, в школе оставили, хоть бы скорее учебный год закончился! Примитивное бездуховное существование угнетало ее живую душу. И она томилась
И вот, как гром среди ясного неба, появился Вовка. Появилась Любовь, и жизнь обрела смысл, заиграла всеми цветами радуги.
Вов-ка ах, Вовка! Любовь моя, единственная, неповторимая, где ты? Отзовись
В один из зимних морозных дней почему-то все значительные для Ксени события происходили зимой ее вызвали с урока. Она вышла за дверь и обалдела: прямо перед ней стоял он тот самый интересный блондин, с которым она не однажды обнималась на танцах в городском парке и который оставил тогда о себе приятные воспоминания. Сюся, собственной персоной, одетый в полупальто и меховую шапку «пирожком», последний крик моды, в безвольном рту торчала незажженная сигарета. Он смотрел на нее голубыми, слегка водянистыми глазами, потом, убрав изо рта сигарету, сказал, как промурлыкал:
Послушай, девочка Как ты смотришь на то, что у меня сегодня день ангела?
Поздравляю, выдавила Ксеня.
Всегда находчивая, она не могла прийти в себя от неожиданности.
Мерси, Сюся галантно расшаркался, Окажите честь, мамзель, быть гостьей на моем празднике.
Они договорились встретиться у памятника Ленина на площади.
Сюся жил с родителями в частном доме. Прекрасному полу для переодевания была отведена малюсенькая комнатушка. Приглашенные были знакомы между собой, но незнакомы Ксене. Почти все с гонором поглядывали на нее разодетые в декольтированные платья и блузки и размалеванные по всем правилам косметического искусства. Наконец одна из них не выдержала и спросила, небрежно закуривая:
Ты откуда, такая серенькая?
Оттуда, откуда и ты.. вполголоса буркнула Ксеня.
Тон ее, нагловатый, резкий, как бы с непечатным подтекстом, совсем не вязался с тем, довольно скромным по сравнению с туалетами девиц нарядом узкая черная юбка, открывающая округлые коленки, и невинно-розовая кофточка, обтягивающая грудь. На ее внешности не лежал отпечаток вульгарности. Зато в словах она явно просквозила, и это подействовала безотказно девицы поубавили гонор.
Когда Ксеня вышла в другую комнату, там уже был накрыт стол. За ним сидели гости. Она окинула взглядом лица и обомлела. Вовку она уже знала его имя Ксеня никак не ожидала увидеть здесь, среди этой приблатненной компании.
Она приметила этого парня недавно на танцах в ДК, куда продолжала ходить больше просто некуда было, несмотря на то, что ее с месяц назад выдворили за неприличное поведение. Она после якобы образумилась, насколько это было возможно, и посещала танцы лишь слегка «под градусом». Вовка, стоя на небольшом возвышении с левого края большого зала, играл на баяне и пел популярную в то время песню: «Вьюга смешала землю с небом, серое небо с белым снегом» Его глуховатый голос был выразительным, наполненным искренним чувством.
Она танцевала и украдкой косилась в его сторону. Но он, целиком отдавшись песне, ни разу не посмотрел в зал. Почему-то он показался ей похожим на Демона, героя поэмы Лермонтова. Было в его внешности что-то схожее с портретом кисти Врубеля. Потом она увидела его в буфете, где он угощал какую-то девицу вином. Кто ведает, почему вдруг ее сердце зачастило, а кровь прилила к щекам. У девицы было хорошенькое личико, но Ксеня почему-то решила, что она лучше, и ей сильно захотелось обратить на себя внимание невесть откуда взявшегося парня. В этот миг их взгляды столкнулись: Ксеня смотрела на него вызывающе в упор. Он принял вызов. В течение вечера он дважды мелькнул в толпе, причем, его кадра еле поспевала за ним как нитка за иголкой. «Так вот ты как отметила она его неучтивость по отношению к девушке. Не слишком ли мы о себе высокого мнения? Лично я такого не позволила бы!»
И вот он сидит напротив «ДЕМОН», как она его мысленно окрестила: черный костюм, белоснежная рубашка и черная «бабочка» на шее. Внешность броская и запоминающаяся: почти черные волосы, высокий, открытый лоб, зеленые глаза под темными бровями, нос прямой с едва заметной горбинкой, резко очерченные губы, овал лица несколько удлинен, впалость щек переходила в округлость подбородка с ямочкой посередине. Взгляд искрился усмешкой, но не злой, а скорее по-доброму не обидной.
Почти весь вечер Ксеня провела с Вовкой, Сюся остался где-то в стороне.
Какая редкость темные волосы и зеленые глаза, говорила она во время танца, чувствуя, что ее тянет в его объятия. Она противилась изо всех сил и даже пыталась изобразить на лице полное безразличие к партнеру, кривя в усмешке пухлые губы. Но, наверное, ей это плохо удавалось. Да и сердце колотилось в груди так бешено, что ей казалось, слышно всем. Она избегала его взглядов, боясь, что глаза выдадут ее тайное желание. Но если бы она посмотрела Ее пронзило бы ощущение взаимности чувства. Но перед ней был хотя и юный, но уже опытный не по годам, не мальчик, но мужчина: ни один мускул не дрогнул в нем, когда он легко уловил ее дрожь, распознал ее суть. Но все же решил проверить догадку.
Предки виноваты, ответил на ее вопрос, и рука его как бы случайно, нечаянно скользнула по ее талии вниз к бедру. А зеленый взгляд его стерег в этот миг ее карий она прикрыла глаза ресницами. Но не тут-то было!