Наконец, Вовка сжалился над ней.
Выйдем? полувопросительнополуутвердительно шепнул ей прямо в ухо.
Ей будто огонь плеснули в лицо, так оно загорелось. Она не помнила, как они оказались в заснеженном дворе, на сорокаградусном морозе. «Помню двор, занесенный белым снегом, пушистым» Ксения потеряла ощущение времени, места, потеряла себя растворившись в Вовкиных железных и одновременно бережных объятиях, в его сводящих с ума поцелуях. Что это было?
Жили на земле два человека и не знали о существовании друг друга. Жили каждый сам по себе, но вот встретились, столкнулись искры полетели! и запылал костер до самого неба. Вспыхнул радости костер золотой!.. И сладко было гореть в этом костре и не жаль себя нисколько. В этот миг, хоть земля тресни, они не разняли бы объятий, не оторвали бы ненасытных губ. Глоток морозного воздуха, как ожог, и снова губы в губы и так до бесконечности.
Были потом в жизни Ксени и руки, и губы но таких не было, были объятия и поцелуи но таких не было. Это было только однажды, в юности, и больше не повторилось. Может, и не могло повториться, ведь не повторяется юность.
Он не пошел ее провожать: в их полублатном, как она узнала позже, мире были свои законы.
Ты пришла к нему, строго сказал он, кивнув в сторону Сюси.
Ей стало так противно: неужели этот томный блондин с потугами на роль неотразимого мужчины мог хоть на миг пленить ее воображение? Но она не захотела перечить Вовке и неохотно, но покорно пошла домой с именинником. Может, впервые она проявила такую покорность. Уходя с Сюсей, Ксеня оглянулась. Вовка пристально смотрел ей вслед. Ее опять едва не бросило к нему. Но она сдержалась. Сюся, считая ее своей девочкой, несмотря на то, что она явно на его глазах предпочла другого, по дороге к ее дому завел Ксеню к своим приятелям, мужу с женой. Угощая водкой, пытался оставить на ночь. Вероятно, ее свободное поведение давало повод надеяться на доступность. Супруги, посчитав ее за очередную чувиху легкомысленного приятеля, всячески способствовали его уговорам. Даже постель приготовили. Ксеня вяло сопротивлялась, она была пьяна, и ей хотелось спать. Но вдруг будто ктото стукнул ее по голове: «Что ты делаешь, дура? У тебя есть Вовка!» Она вскочила на ноги, надела платье, пальто, валенки и бросилась во двор. Сюся за ней. Догнал ее у ворот, грубо схватил за плечи и стал целовать. У нее не было сил вырваться из его объятий, и она стояла, как чурка. Он шептал: «Ну, останься, девочка моя». Наконец, она резко толкнула его. Он пошатнулся, едва не упал, сквозь зубы выругался и со злобой бросил:
Дура!
А ей вдруг стало легко и радостно, она даже рассмеялась. «Ах, бедный мальчик, он так надеялся» пожалела его мысленно и почти ласково сказала вслух:
Сам дурак! и пошла скорым шагом, почти протрезвев, домой.
Утром мать, как всегда, разбудила ее в школу. А Ксене снился Вовка
У нас не будет первого урока, училка заболела. Я еще чуть-чуть посплю, легко солгала Ксеня.
Дура!
А ей вдруг стало легко и радостно, она даже рассмеялась. «Ах, бедный мальчик, он так надеялся» пожалела его мысленно и почти ласково сказала вслух:
Сам дурак! и пошла скорым шагом, почти протрезвев, домой.
Утром мать, как всегда, разбудила ее в школу. А Ксене снился Вовка
У нас не будет первого урока, училка заболела. Я еще чуть-чуть посплю, легко солгала Ксеня.
Мать поверила, ушла на работу. Отец уходил раньше. А Ксеня предалась воспоминаниям
Она вообще не пошла в школу в тот день. Двое из их компании, зная, куда она собиралась накануне, чтобы не сгореть от любопытства, заявились к ней домой за отчетом. Она, конечно, удовлетворила их любознательность, расписав в подробностях вчерашнее приключение. Но почему-то умолчала о Вовке: у нее появилась тайна. Ксеня из всей компашки предпочитала Люську. У них было много общего во всем. К тому же их связывали не совсем благовидные поступки. Частенько перед последним уроком Ксеня спрашивала у Люськи: «А не пойти ли нам в кинишко? Может, скинемся?» Люська отвечала: «Заметано. А на мороженое?» «Само собой». Одна стояла на стреме, другая шарила по карманам в раздевалке. Все деньги из кармана они никогда не забирали, оставляя владельцу.
Окинув внимательным взглядом Ксенину опухшую физиономию, Люська ехидно заметила:
А Сюся, оказывается, по себе долгую память оставил, такой маленький засосик
Ксеня подошла к зеркалу, оглядела шею и убедилась, что на видном месте действительно красуется небольшая ярко-красная полоска след Сюсиных жадных поцелуев. Она спокойно взяла лезвие, лежавшее тут же, у зеркала. Девчонки и ахнуть не успели, как она резанула себя по шее.
Ксеня не стала дожидаться она была не из таких, пока Вовка соизволит осчастливить ее вниманием. Она сама пошла к нему домой. Предлог был. Ксеня оставила у Сюси свой маг. Случайно столкнувшись с ним на улице, спросила о судьбе своей музыки. Оказалось, что маг у Вовки. «Да здравствует случай!» бурно обрадовалась она и припустила почти бегом автобус ждать она была не в состоянии, к Вовке. Сердце бешено отстукивало: «Вов-ка! Вов-ка!», когда она постучала в дверь его квартиры. Открыли сразу, будто знали, что она придет, и ждали. Перед ней стоял Вовка в темных брюках и черном свитере.
Ну, проходи! его взгляд обдал жаром. Ксеня вошла и сразу почувствовала себя легко и раскованно будто его, Вовкин дом, сто лет был ей знаком. Кроме нее в гостях было двое парней. Ксеня не помнила, о чем они тогда говорили, наверное, так, обо всем и ни о чем, но в какой-то момент она спросила, обратившись к хозяину:
Не угостишь чем-нибудь? Есть так хочется
Ее бесцеремонность не шокировала Вовку. Он пошел на кухню, погремел крышками и, вернувшись в комнату, сказал:
Увы, миледи, он иногда выражался книжно, ничего не могу предложить вам из своих скудных запасов. Но есть идея: почему бы нам не поужинать в ресторане?
Один из парней горячо поддержал его. Ксеня несколько замешкалась с ответом, когда Вовка обратился к ней:
Ну, как?
Она на секунду представила, какие могут быть последствия этого ужина, если ее, школьницу, засекут в ресторане в поздний час, а час действительно был поздний. Но соблазн провести с Вовкой время перевесил благоразумие.
Они пошли втроем один из парней отказался и, конечно же, пили водку. Правда, Ксеня сначала заказала вино, а потом Когда ей, как выражалась мать, попадала шлея под хвост, она делала, что хотела, и вела себя, как хотела. Пила она и водку, почти не закусывая: есть расхотелось. Она всегда теряла аппетит, если была сильно возбуждена чемто. В этот раз она была возбуждена присутствием Вовки. «Любовь моя», думала она, хмелея больше от чувств, чем от спиртного. Ее поведение, когда она лихо опрокидывала рюмку и тут же закуривала сигарету, по-видимому, не осуждалось: Вовка смотрел на нее одобрительно.
У нее уже все плыло перед глазами, когда Вовка, крепко взяв за руку, повел к раздевалке, помог ей одеться. В этот момент к ней подошел молодой мужчина его лицо плавало перед глазами, так и не остановившись и не приобретя резкости черт, хотя Ксеня смутно помнила, что где-то видела этого человека. Он спросил, в какой школе она учится. Она машинально ответила. Мужчина оказался одним из членов бюро горкома комсомола. Когда ей выносили строгий выговор, он настаивал на исключении, Ксеня же после того, как ей объявили решение, не выдержала он выходил из комнаты вслед за ней обернулась и дерзко усмехнулась ему в лицо: «На-кось, выкуси!» Только что язык не показала, как в детстве.
Через два дня после ужина в ресторане ее вызвали в горком. Она пошла, не ожидая ничего хорошего, тем более, что Александр Иванович, ее знакомый, болел. Ксеню разбирали за аморальное поведение. Приговор на этот раз был суров: исключить из комсомола. Все члены бюро, а их было семь человек, сурово и выжидательно смотрели на нее, за исключением того молодого человека из ресторана: он прятал глаза. Рыльце-то было в пушку что он сам делал там, в этом вертепе, как выразилась одна из присутствующих женщин во время обсуждения ужасного инцидента. Эта женщина была в положении. Когда она произносила обвинительную речь, Ксеня недобро посмотрела на ее выпиравший живот и одутловатое лицо с коричневыми пятнами
Кто за то, чтобы исключить Ксению Дудину из комсомола?
Все дружно подняли руки, кроме одного, совсем юного парнишки. Он засмотрелся на Ксеню и вовремя не отреагировал на вопрос. Его толкнули в бок, и он, как кукла, которую дернули за нитку, резко вскинул руку. Ксеня обвела взглядом все семь лиц: таких разных, но в то же время таких одинаковых в выражении готовности лечь костьми за высокие идеалы настоящих комсомольцев, каковыми они, конечно же, считали себя, или втоптать в грязь любого, кто посмеет нарушить устав, охраняющий эти идеалы от посягающих на него аморальных типов, вроде Ксени. А нуждаются ли идеалы в защите?
Да плевать я хотела на ваш комсомол! И без него проживу круто повернувшись, она выскочила из комнаты, где ее судили, захлопнув за собой возмущенный гул голосов.
Неприятности посыпались, как из рога изобилия. Родители, наблюдая за ее бесшабашностью, возненавидели Вовку, считая его причиной всех бед. Он слыл хулиганом, хотя, на Ксенин взгляд, не совершал ничего дурного. Работал, как все, он был портным в ателье. Обшивал сам себя она однажды наблюдала, как он за час с небольшим сшил модные тогда суженные книзу брюки. По субботам и воскресеньям играл в Доме культуры на танцах на баяне или гитаре. Иногда при этом пел хрипловатым баритоном. Ей одной он иногда пел блатные песни: Жил в Одессе славный паренек, ездил он в Херсон за голубями Лишь оставила стая среди бурь и метели одного с перебитым крылом журавля Искры камина горят, как рубины Неслось такси в бензиновом угаре, асфальт лизал густой наплыв толпы, а там в углу в тени на грязном тротуаре лежала роза в уличной пыли Сумрак осенний, слякоть бульварная мокрыми иглами душу гнетет. Бедная девонька в туфельках беленьких, шатаясь, по грязи бесцельно бредет
Конечно, выпивал, конечно, курил, изредка дрался. Последнее он делал блестяще. Азарт драки совершенно преображал его лицо: оно бледнело, взгляд становился острым и внимательным, на губах блуждала легкая усмешка, крепкое мускулистое тело становилось пружинистым. Его прыжки, стремительные, как молния, были одновременно по-кошачьи мягкими и неслышными. Барс да и только!