– Что ты сказал? – переспросила я.
– Я спросил, кто тебе платит за это расследование?
– Мне? А что, это имеет для тебя принципиальное значение? – усмехнулась я, желая уйти от ответа.
Киря не стал ни на чем настаивать, сказав:
– Нет, не имеет, просто стало интересно…
– Мне вот тоже интересно, – перебила я, – о чьем муже ты говорил?
– Как о чьем? О супруге Анны Шевельковой, а теперь вдовце. О, да я вижу, ты не в курсе, что убитая была замужем, – догадался Кирьянов и самодовольно улыбнулся.
– Да, Володя, ты не ошибся. Я только сегодня приступила к этому делу, все наработки пока в эмбрионном состоянии, а о наличии у жертвы мужа мне никто не сказал, – раздраженно заметила я и достала из сумки пачку сигарет.
– Это и неудивительно. – Киря снисходительно улыбнулся. – О нем практически никто ничего не знал – ни родители убитой, ни ее тетушка, ни квартирная хозяйка, ни другие жильцы. Даже подружка – ни сном ни духом. Вот такая таинственная персона!
– Что же, Аня еще не успела никого с ним познакомить? Они, наверное, недавно поженились? – предположила я.
– Да уже больше месяца тому назад. За это время он, конечно, должен был где-то засветиться, но этого не случилось. И это очень и очень подозрительно! А главное, Сивоплясов – мы узнали его фамилию из штампа в паспорте Шевельковой – за день до убийства взял на работе кратковременный отпуск за свой счет и исчез в неизвестном направлении. Нет, вероятно, это он так думает, что в неизвестном, а у нас есть все основания полагать, что муж убитой находится в Дольске, откуда он, собственно, родом. – Кирьянов лукаво прищурился. – Наверное, думает обеспечить себе таким образом алиби.
– Возможно, только все это как-то странно, – заметила я, интуитивно чувствуя, что в версии моего приятеля есть какой-то серьезный изъян.
– А что тут странного? – Володька развел руками. – Анна и Николай родом из одного городка, встретились в Тарасове, поженились тайком от родителей. Наверное, сразу после свадьбы у них пошел какой-то разлад. Такое, увы, не редкость. Возможно, Шевелькова по-доброму разводиться не хотела, требовала компенсацию за материальный и моральный ущерб, вот Сивоплясов ее и задушил, чтобы ничего не платить. Как тебе такой мотив?
Я смотрела на Кирьянова и часто-часто моргала глазами, не находя ни одного аргумента ни за, ни против этой версии. А Владимир Сергеевич явно ждал моей похвалы за оперативность расследования всех обстоятельств дела.
– Ну, я не знаю. Наверное, в этом что-то есть, – процедила я сквозь зубы и стряхнула пепел с сигареты.
– Конечно, есть, – воодушевился подполковник. – Сивоплясов думает, что он всех обхитрил! Чтобы из Дольска в Тарасов на машине смотаться, сделать здесь все задуманное, а потом вернуться обратно, требуется максимум часа три. Наверняка Николай там на это время обеспечил себе какое-нибудь дутое алиби. Только этот номер у него не пройдет! Я послал в командировку в Дольск своего человека. Он быстро выведет Сивоплясова на чистую воду.
Володька был так уверен в своей правоте, что мне не хотелось его раньше времени разочаровывать. А противоречий в его версии я углядела не так уж и мало. Вот, например, если у Ани и Коли сразу после свадьбы пошел разлад, то откуда муженек знал все тонкости насчет того, когда она бывает дома одна? Ведь нет ни одного свидетеля, буквально ни одного. Да и с мотивом, на мой взгляд, не все так гладко. Детей у молодых не было, поэтому проблемы с разводом не должно было возникнуть. Хотя… Я почувствовала, что молчать дальше неприлично, поэтому сказала:
– Да, Володя, возможно, все так и есть, как ты говоришь. А что этот Сивоплясов из себя представляет? Чем он занимается в Тарасове?
– Чем занимается? – Киря улыбнулся одними уголками рта. – Ценными бумагами. Он – заместитель управляющего компании «Тарбизнесконсалтинг».
– О как! Серьезный человек. С чего бы ему в «мокрушники» идти? – Мне сразу разонравилась версия Кирьянова.
– Ну, чужая душа – потемки… В общем, живет Сивоплясов в своей однокомнатной квартире на Соляной улице, приобретенной им незадолго до женитьбы. И сотрудники, и соседи характеризуют его только положительно – аккуратный, почтительный, и так далее, и тому подобное. А вот родители Анны его не жалуют. Говорят, что отец Николая в девяностые годы едва под суд не попал, а яблочко от яблоньки, сама понимаешь, недалеко падает. – Володька наткнулся глазами на мой скептический взгляд и добавил: – И потом, раз Анна его ото всех скрывала, значит, похвастаться было нечем. Ошибочка, наверное, с замужеством вышла.
Володькины аргументы меня ни в чем не убедили. Я немного подумала и уточнила:
– А в чем Сивоплясов-старший конкретно был замешан?
– Типичная картинка середины девяностых, – и Киря пояснил: – Отец нашего подозреваемого был директором Дольского цементного завода, зарплату рабочим месяцами задерживал, турбазу на Волге незаконно своим дальним родственникам продал, причем за смешные деньги. Короче, нарушал должностные обязанности и превышал полномочия, как мог, но, повторюсь, до суда дело не дошло. Говорят, откупился, но с директоров его все же сняли. Тогда он открыл какую-то посредническую фирму, тоже с цементом связанную, и до сих пор в этом бизнесе крутится, причем весьма успешно.
Осведомленность Кирьянова меня удивила, и я не смогла удержаться от вопроса:
– И откуда ты все это знаешь?
– Родители покойной сегодня утром рассказали. Они вчера вечером из Дольска приехали.
– А я могу с ними встретиться?
– Если считаешь нужным. – Кирьянов открыл папку, полистал ее и сказал: – Они остановились у Любарской Ларисы Евгеньевны. Это их родственница.
Записав домашний адрес и телефон тетки убитой девушки, я немного подумала и попросила Володьку дать мне еще кое-какие справочки. Киря, не колеблясь, тут же снабдил меня ценной информацией, а потом спросил:
– Да, Таня, я так и не понял: кто тебя нанял? Так и не скажешь?
Мы были с Володькой добрыми друзьями, расследовали вместе не один десяток сложнейших дел. Благодаря сотрудничеству со мной Кирьянов вошел в коридор успешного движения – стал начальником, получил звание подполковника. А для меня он был просто кладезем полезных сведений. В принципе я от него тоже никогда ничего не скрывала – почти никогда.
– Володя, ты не поверишь, но меня наняла квартирная хозяйка, – сказала я, рассчитывая произвести на него впечатление таким ответом.
– Почему не поверю? Больше и людей-то более или менее состоятельных вокруг Шевельковой не было. Конечно, если не считать мужа. Но мы-то подозреваем его в убийстве, поэтому ему нанимать частного детектива нет никакого смысла, – здраво рассудил Володька.
– Подожди, а как же Анины родители? У них, кажется, в Дольске строительный бизнес имеется?
– Имелся, – поправил меня подполковник, – пока их фирма не сгорела, в прямом смысле этого слова. Этой зимой случился пожар, и склад вместе с лакокрасочной продукцией дотла выгорел, офисное помещение тоже сильно пострадало. Шевельковы свое общество с ограниченной ответственностью были вынуждены закрыть. В бизнес они больше не лезут. Как говорится, один раз обожглись и на том успокоились.
– А каковы были причины того пожара? Не поджог ли?
– Шевельковы сказали, что была обнаружена неисправность электропроводки. Я пока не вижу смысла глубоко копать и связывать все несчастья, свалившиеся на них в последнее время, в одно целое. К чему мне брать на себя лишнюю работу? Своей невпроворот, – поспешил оправдаться Кирьянов. – Пускай уж дольские коллеги над этим работают.
– Да, возможно, крах их строительного бизнеса и убийство дочери никак между собой не связаны, – согласилась я. – Ладно, спасибо тебе, Володя, за консультацию, я пойду поразмышляю над твоей версией. Да, ты, пожалуйста, держи меня в курсе дела насчет мужа убитой. Ладно?
– Хорошо, как только мой человек из Дольска отзвонится, я с тобой сразу свяжусь, – пообещал Киря. – Я почти уверен, что этот Сивоплясов и есть убийца. Если хочешь, мы тебя к задержанию подключим.
– Хочу.
– Нет проблем. Я понимаю, что тебе надо перед клиенткой не ударить лицом в грязь.
На этой дружественной ноте мы с Кирьяновым и расстались. Однако я вышла из горуправы несколько озадаченной. У меня было такое ощущение, что мы смотрели с Володькой на одно преступление с совершенно разных точек обзора, а потому видели две абсолютно непохожие друг на друга картинки. Да, Анино замужество было очень странным, с моей точки зрения, оно очень походило на фиктивный брак. Девичью фамилию Анюта менять не стала, да и семейных отношений, кажется, никаких не было – ни общей постели, ни совместного домашнего хозяйства. Как говорится, каждый щи варил в своей кастрюльке. При разводе этот факт имеет очень большое значение, а посему Анну и Николая развели бы без проблем.
Мысль о фиктивном браке прочно засела в моей голове, и я муссировала ее со всех сторон. Фиктивные браки совершаются, как правило, по обоюдному согласию и несут в себе конкретную выгоду для обеих сторон. В чем состояла практическая польза для Шевельковой, я догадалась практически сразу – Николай оказывал жене финансовую поддержку. Моя клиентка говорила, что поначалу Аня исправно платила за жилье, потом стала задерживать плату, потому что у ее родителей начались проблемы в бизнесе. Но, вопреки убеждению Скидановой, ни три месяца тому назад, ни в настоящее время эти проблемы так и не разрешились. Но вот студентка-квартирантка стала снова исправно вносить плату за съем комнаты, а ведь эта сумма в несколько раз превышала ее стипендию. Вероятно, девушке пришлось как-то крутиться, искать источники дохода, и она зарегистрировала выгодный брак с заместителем управляющего консалтинговой компании. Ясно, что Николай Сивоплясов получал неплохое жалованье и мог ежемесячно отстегивать фиктивной жене энную сумму денег. Вопрос только в том, какая ему самому была от этого польза? В простую благотворительность на ниве платонических отношений мне как-то не верилось.
Я немного посидела в своей машине, порассуждала на эту тему, но так ни до чего и не додумалась. Зато вспомнила о своих гадальных двенадцатигранниках, лежавших в бардачке моей «девятки». Я вынула бархатный мешочек, достала из него три косточки и, размышляя о перспективах своего расследования, метнула двенадцатигранники на переднюю панель машины. На верхних гранях выпали числа: 26+11+14. Эта числовая комбинация трактовалась следующим образом: «Вам придется иметь дело с неприятными людьми». Сначала подобная вероятность меня расстроила, но потом я подумала, что все не так уж и плохо. Неприятные люди тоже могут оказаться полезными для следствия. Осведомленность фигурантов гораздо важнее их внешней и внутренней привлекательности.
Я заглянула в листочек, где записала всю информацию со слов Кирьянова, и решила, что в первую очередь надо пообщаться с Аниными родителями. Владимира Сергеевича они просветили насчет своего зятька, так почему бы им и меня не ввести в курс дела? Вдруг Володькина версия справедлива, а я напрасно подыскиваю другую кандидатуру на роль убийцы?
Набрав номер домашнего телефона Любарской, я почти сразу услышала в трубке чьи-то всхлипывания:
– Слушаю вас…
– Лариса Евгеньевна? – на всякий случай уточнила я.
– Да, это я, – трагическим тоном провозгласила Любарская.
– Здравствуйте. Вас беспокоит частный детектив Татьяна Иванова. Я занимаюсь расследованием убийства Ани Шевельковой, поэтому хотела бы встретиться с ее родителями и с вами…
– Ты хочешь нажиться на нашем горе? – рявкнула в трубку Любарская. – Это надо же, наглая какая! Услуги она нам свои предлагает! И откуда ты, шустрая такая, свалилась?
Интересно, почему она с ходу принялась мне «тыкать»?
Предсказание гадальных косточек не заставило себя долго ждать. Первая же дамочка-контактер произвела на меня самое неприятное впечатление. Однако мои эмоции не должны мешать делу, и мне пришлось внести ясность в ситуацию.
– Лариса Евгеньевна, вы ошибаетесь. Я вовсе не хочу наживаться на вашем горе. Но моя профессия – частный детектив, и мне надо задать вам несколько вопросов. Не волнуйтесь, мои услуги уже оплачены.
– Кем же это, интересно? Колькой Сивоплясовым, что ли?
– Нет, меня наняла ваша хорошая знакомая, Светлана Юрьевна Скиданова. – Я не видела смысла скрывать этот факт.
– Ах, вон оно что! Значит, Света почувствовала свою вину… Да, говорила я ей, что за жильцами нужен неусыпный контроль! А она, видите ли, на работе все время занята! – в сердцах заметила Любарская. – Так, и чего ты от меня хочешь?
– Я хотела бы поговорить с вами и с родителями Ани, – ангельским голосочком прощебетала я, понимая, что только такая манера поведения поможет мне добиться положительного результата. – Вы могли бы меня сегодня принять?
– Неужели ты не понимаешь, что мне, Марии Евгеньевне и Константину Филипповичу очень тяжело говорить о смерти их дочери?
– Понимаю, но, наверное, они желали бы, чтобы убийца был как можно скорее найден и наказан, – сказала я и запоздало вспомнила, что моя клиентка просила назвать имя убийцы лично ей – и только ей. Как Скиданова собиралась в дальнейшем распорядиться этой информацией, я пока не знала…
– Вроде бы с этим все ясно… Колька Сивоплясов ее задушил! Ну вот, Машу по твоей милости разбудила. Маша, тут, это… сыщица звонит, ее Анина квартирная хозяйка наняла. Хочет с нами встретиться… Ну, ладно, приходи, поговорим. – Это она заявила уже мне. – Адрес знаешь?
– Да.
– А код подъездной двери?
– Нет.
Любарская назвала трехзначный шифр и повесила трубку. Я завела машину и поехала в район Третьей Дачной улицы.
* * *
Лариса Евгеньевна и ее родная сестра Мария Евгеньевна встретили меня в глубоком трауре. На них были одинаковые черные джемперы из ангорки и юбки из джерси. У одной женщины, выглядевшей постарше, волосы покрывал шелковый платок, у второй они были спрятаны под кружевным шарфиком. Кто из них кто, я не сразу поняла.
– Вот, Маша, это и есть частный детектив, – оглядывая меня критическим взглядом с головы до ног, сказала Любарская, младшая сестра. – Я так и поняла по голосу, что она молода, а потому совершенно неопытна.
– Да, молода, – подтвердила Шевелькова и пустила горькую слезу.
Лариса Евгеньевна из солидарности с ней тоже расплакалась. В общем, минут пять я стояла в прихожей и слушала их причитания. Этот плач, наверное, еще долго бы продолжался, но тут в арочном проеме гостиной показался невысокий лысоватый мужчина с заспанными глазами. Я сразу предположила, что это отец убитой, Шевельков Константин Филиппович. Вместо приветствия он противненько фыркнул забитым носом и сказал:
– Вы что тут такой вой подняли? Понимаю, снова пришли с соболезнованиями… А сколько народу еще появится? На всех никаких слез не хватит. Анюту все равно уже не вернешь, поэтому лучше шли бы вы на кухню и сообразили там что-нибудь. Девушка, наверное, не откажется помянуть с нами Аню. – Шевельков повел носом и вновь издал неприятный фыркающий звук.
– Костя, ты думаешь, что говоришь? – осадила его супруга. – Это частный детектив. Она пришла с нами по делу поговорить, а не поминать Анюту.
– Да? – страшно удивился Шевельков и оттопырил нижнюю губу, став при этом похожим на обезьяну.
– Татьяна Иванова, – представилась я.
– Частный детектив? А что, тарасовская милиция уже руки умывает? Они же вроде Кольку Сивоплясова подозревали? Вот попадись он мне, я его, душегуба, без суда и следствия на месте прикончу! – пригрозил Шевельков, притопнув ногой, но все это выглядело как-то комично.