– А ты вправду молодец! – конь встрепенул гривой, в которой будто звезды запутались, поблескивая. На коже ни капельки пота не проступило – такой силы конь был!
Засмущался Иван:
– Да, ладно, иди в свою траву-мураву, гуляй да отдыхай. Может, сгодишься еще! – скормил коню остатки хлеб да с ладони дал молока попить.
Зашагал Иван домой, а как вернулся – сразу на печь. Жалейку снова из рук не выпускает, песенки незнакомые под нос мурлычет.
Братья с женами удивились: «Цел остался да еще и песни поет! Может, совсем умом тронулся!» – и смеются втихомолку.
На вторую ночь пришла пора среднему сыну идти к батюшкиной могилке. Страсть, как не хочется: и боязно, и лень!
Решил и средний сын вместо себя Иванушку на кладбище послать. Как ни уговаривал – ни в какую Иван не соглашается. Тут вмешалась братнина жена. Давай умолять да на колени падать: «Сходи, мол! Что хочешь, проси за эту услугу…»
– Чего уж там! – согласился, наконец, Иван. – Два каравая хлеба и две кринки молока – тогда пойду!
Обрадовалась среднего брата жена, мигом собрала Иванушку – два каравая да две кринки молока не поскупилась, положила в мешок.
Снова Иванушка отправился к батюшке на кладбище. Темень вокруг, филин кричит еще пуще прежнего, луна светит вовсю. И то хорошо: хоть дорогу видно!
Пришел к отцовой могилке, слова заветные проговорил – запомнил с первого раза. Все, как и в первую ночь: земелька разошлась, крышка гроба откинулась, вышел батюшка:
– Что так, Иванушка? А где средний сынок?
– Так этот брат тоже и тебя, и жену боится – вот и не пошел, меня уговорил.
– Ну что ж, видать, и сегодня подарок тебе будет. Слушай, сынок! Поле, на котором силушку и кони, и люди берут, многим помогало. Секрет этот тебе рассказываю. Выйди снова в это поле, свистни два раза – увидишь, что будет! – и снова отец в могилу ушел. Крышка захлопнулась, а землица сровняла место, а после холмиком поднялась. Будто ничего и не было!
– Может, мерещится мне все! – проговорил Иванушка, а сам решил проверить батюшкины слова. Пошел на волшебное поле, свистнул два раза. Откуда ни возьмись, конь гнедой масти появился: из ноздрей пар вылетает, из-под копыт искры высекаются. И так хорош конь был, что Иванушка залюбовался!
– И что тебе, добрый молодец, надобно? – человечьим голосом конь отозвался.
Не растерялся в этот раз Иванушка, попривык уже:
– Хочу вокруг света на тебе верхом облететь!
– А удержишься? – лукаво сверкнул глазом конь-красавец.
– А то! – вскочил на коня Иванушка, к шелковистой коже прижался всем телом, и понеслись они вокруг света. Дважды сменились ночь на день, два раза облетели они свет, а конь и не запыхался.
– Умница, Гнедушка! – поблагодарил Иван друга сильного. – Вот тебе краюшка хлеба, с другом только так делятся. И молочка попей, отдышись. Отдыхай в полях своих травяных. А позову – прискачешь?
– Да, добрый молодец! Помогу, если нужда будет! – и умчался.
Третья ночка рядом с батюшкой была Иванушкина. Пришел он, слова проговорил, как положено – все повторилось. Вышел отец и стал жалеть Иванушку:
– Не послушались сынки меня, не пришли. Да и тебя жалеть, выходит, кроме меня, некому. Быть посему: третьего коня, лучше прежних, тебе дарю. Только свистеть-кликать теперь трижды будешь, потому что в дальних лугах он в траве-мураве силу берет. Конь буланый, да не конь – огонь! Будь с ним поласковей. А ко мне больше не ходи, помни только. Прощай! – кинул последний взор батюшка на верного сына и ушел в могилу. Теперь уже навсегда.
В этот раз налетался Иванушка верхом на буланом коне вволю! Словно крылья солнечного ветра паруса-гриву золотую по небу распустили. Три раза облетел Иванушка белый свет и времени не почувствовал.
Вернулись на заливной луг, а тут и утро настало.
– Прими мое угощенье! – Иван протянул коню целый каравай. – А молочком запей!
– Нужда будет, зови! – конь буланый копытом бьет, мало ему всю ночь было по свету мчаться, не притомился вовсе. Прыгнул – и растаял в утреннем тумане.
Возвратился Иван да на печь забрался. Жалейку из рук не выпускает, слова какие-то бормочет.
Братья даже распереживались: вот что теперь с хворым делать? Ни работы от него не дождешься, ни какого другого толку. Только хлеб даром есть будет. Решили его кормить помалу, чтоб перед людьми хоть совестно не было. Так, ложку каши в день – и хватит.
Дома-то своя беда, а тут и в царстве неладно стало. Прошел слух, что царская дочка от безделья чудить начала.
Заявила царю, что замуж хочет. Да не за кого попало, а за того, кто с руки ее перстенек сорвет. А сама закрылась в опочивальне третьего яруса царских палат и из окошка выглядывает. Дивились люди: где ж такого коня взять, чтобы так высоко взлететь, однако засобирались многие. Отчего ж не попробовать!
Вот и братья тоже решили поехать, на царскую дочку, если удастся, поглядеть. Весело, все же, на удальца взглянуть: вдруг кому-то удастся дотянуться до заветного перстенечка.
Иванушка просит:
– Возьмите меня с собой, братцы!
– Куда тебе! Там люди удалые будут, ловкие да умные – не чета тебе. Сиди на печи да обнимайся со своей жалейкой. А будешь приставать – работать заставим.
Смешали братья два мешка: один с пшеном, другой – с маком. Насыпали все в одну бочку и говорят:
– Сиди и перебирай, коли делать нечего! Вернемся – чтоб все было порознь: мак отдельно, пшено – тоже!
И уехали вместе с женами в царскую столицу.
Полежал еще денек-другой Иванушка на печи. А потом заскучал. Решил тоже в столицу ехать. Слез с печи да в заливные луга подался. Пошел туда, где его добрые кони силушку набирали, где в траве-мураве катались.
Свистнул призывно Иван один раз – примчался тут же его Сивушка:
– Что прикажешь, Иван?
Свистнул два раза – Гнедушка прилетел:
– Что случилось, Иванушка?
В третий раз, и уже трижды свистнул Иван – прилетел, словно на крыльях, Буланушка.
– Видать, беда какая случилась?
– Нет, други мои верные, не беда, только помощь ваша мне нужна, – Иван ласково потрепал шелковистые, с золотым отливом, конские гривы.
– Говори!
– Жениться я надумал! А в жены дочку царскую хочу взять, – Иванушка смутился от слов своих и на затылке вихры потеребил. – Дочка царская мир решила удивить: взобралась в тереме свое на третий ярус и заявила батюшке-царю, придворной челяди да принцам заморским:
– За того замуж пойду, кто до окошка моего на коне доскачет да перстенек вот этот, яхонтовый, с руки моей снимет! – и рукой помахивает.
– Вот такая молва, други мои, кони милые, по свету пошла. Уж не вам ли за чудо до девицы допрыгнуть? Выручайте, Христом Богом прошу!
– Да легко! – отвечает Сивушка.
– Хоть сейчас! – подтвердил Гнедушка.
– Не горюй, справимся! – выбил искру копытом самый молодой – Буланушка. – Я первый попробую!
– Это дело! – Сивушка самый опытный конь был. – Пускай буланый порезвится. Только ты сперва принарядись: влезай мне в правое ухо, из левого выйдешь молодец молодцом.
Так и сделал Иванушка: в правое ухо влез, из левого выскочил таким красивым, таким нарядным, что ни в сказке сказать, ни пером описать!
Вскочил Иван на коня, а того и подгонять не надо – поскакал, словно полетел, земли не касаясь. Только ветер засвистал в ушах Иванушки.
Оглянуться он не успел, как вот она, столица царская. На площади люд разный собрался, все на царевну смотрят. И братья там же с женами стоят, рты от удивления пораскрывали. Это что ж за молодец удалой тут выискался? Иванушку в красавце, что примчался на золотогривом коне, не признали. И народ заохал, глядя, как разогнался конь буланый да скакнул ввысь. Почти добрался до царевниной ручки с перстнем. Локотка не хватило!
Ахнули все. Да что поделаешь!
А царевна навзрыд: «Ах, ловите его! Ловите!»
Только, кто сможет ветер поймать?
Развернулся Буланушка, да и унес седока своего, Иванушку, назад, в луга заливные, где ждали кони златогривые – Сивушка да Гнедушка.
Чуть не плачет Иванушка: до того ему капризная царевна по душе пришлась, такой красавицей показалась!
Вернулись. Видят кони, что Иван чернее темной тучи.
– Не печалься, Иванушка. Пособим тебе, придумаем что-нибудь. Ты сейчас снова в ухо полезай, только теперь в левое сначала. Из правого собою прежним выйдешь.
Так Иван и сделал, а потом говорит:
– Мне братья трудную работку оставили: мак от пшена отделить. Как это сделать, ума не приложу…
– Ступай домой, – отвечал ему Гнедушка. – Не беда это! Придешь, расстели полотно, высыпь туда свою «работку» – мак с пшеном. И отойди. Увидишь, что будет!
Вернулся Иван и сделал, как Гнедушка велел. Вдруг видит: вихрь какой-то летит. Да прямо на него! А это не вихрь был, а Гнедушка просто ноздрями дунул. Сразу мак пересыпался отдельно, пшено – в другой кучке оказалось. Поблагодарил Иванушка коня, а сам сначала в ближний лесок сходил, грибов набрал, а потом еще и на печи с любимой жалейкой повалялся.
Тут заявляются братья с женами и давай его ругать:
– Ты что, провалялся все время на печи? Пшено и мак пересеял? Толку от тебя никакого!
– Пошто ругаетесь, все готово! Гляньте, а потом крик поднимайте! – засмеялся Иванушка и снова заиграл на своей жалейке.
Стали шептаться меж собой братья с женами:
– Никак ему леший какой-то помогает!
– Не иначе!
– А давайте вы, женушки, завтра сделайте вид, что с нами поехали, а сами за Иваном присмотрите.
Женам, конечно, страсть как хотелось на женихов царевны поглазеть, но тут тоже стало интересно. Вот и согласились.
Между тем, братья стали рассказывать, какой славный царевич едва перстенек с царевниной руки не снял:
– Такой красавец молодец, такой конь буланый под ним был!
– А царевна, чай, влюбилась, что кричала: «Ловите его!»
А Иван с печи:
– Может, то я был? – и усмехается.
Братья возмутились:
– Да куда тебе-то со свиным рылом да в калашный ряд!
– Чья б корова мычала, а твоя б молчала!
Долго еще братья с женами успокоиться не могли, все нахваливали ловкого наездника, что чуть было не сосватал царевну.
А та все тоже вспоминала кудрявого красавца на буланом коне. Вскоре снова заявила, что замуж, все-таки, хочет. Только еще труднее задачу придумала: забралась на четвертый ярус терема.
Снова съехались и ротозеи, вроде Иванушкиных братцев, и те, кто хотел бы стать женихом царевны.
Братья снова собрались, жены сделали вид, что тоже едут.
– Возьмите меня с собой! – просит братьев Иванушка.
– Вот еще! Сиди дома, а чтоб не скучно было, вот тебе новая работа.
Перемешали братья теперь мак с песком и приказали отобрать маковые зернышки. Да так, чтоб ни одна песчинка не попалась, когда проверять будут.
Ухмыльнулись хитро, сели в повозки да и подались в столицу царскую. И жен вяли. Только свернули на другую дорогу, жены спрыгнули – и домой, за Иваном приглядеть, узнать, кто ему помогает! Вернулись, а Иванушки уж и след простыл. Пересыпал мак с песком в мешок и в луга заливные подался к верным своим коням.
Засвистал, как прежде: один раз, потом два раза, затем трижды. В мгновение ока примчались его верные Сивушка, Гнедушка и Буланушка.
– Что, Иванушка, будем царевну для тебя добывать?
– Да, други мои, запала она мне душу. Хочу жениться на царевне! Только теперь моя ненаглядная забралась аж на четвертый ярус терема. Как же словчиться и достать ее перстенек?
Сивушка и говорит:
– Так, тут расчет нужен да опыт. Пожалуй, Гнедушка справится. А тебе, Иванушка, снова нужно принарядиться. Полезай-ка! – и подставил правое ухо.
Иван в правое ухо влез, из левого появился. Да такой нарядный, ладный да пригожий стал Иванушка, что и солнышко, глядя на него, засияло да засверкало лучиками.
Вскочил добрый молодец Иванушка на гнедого коня и поспешил в царскую столицу на охоту за перстенечком яхонтовым царевны. Съезжались туда зеваки целую неделю, а Ивану спешить надо было, чтоб поспеть. Примчался он вовремя, с лету взлетел верхом на Гнедушке до четвертого яруса… Ах! На вершок не дотянулся, не смог перстень достать.
Заохали все внизу, завидев такое, а царевна – в плач!
– Ах, поймайте! Да догоните!
Пустое… Ускакал Иванушка верхом на гнедом коне сразу. Ищи теперь ветра в поле!
Иванушка вернулся к верным коням, поблагодарил за заботу да службу, попросил только с маком да песком разобраться.
Кони заржали, ноздри раздули, дунули – вмиг песок отсеялся! Взял Иванушка чистые зернышки мака, насыпал в торбу и домой пошел.
Приходит, а жены братьев как налетели курами бестолковыми, кричат-кудахчут:
– Ты где был? Куда мак подевал?
– Да забирайте свой мак! – кинул под ноги им мешок с чистыми зернышками мака и на печь забрался.
Тут и братья вернулись. Стали рассказывать, какой молодец едва-едва перстень не умыкнул с руки царевны.
Иванушка старую песню завел:
– А не я ли то был?
Что тут началось!
– Ты на себя посмотри, недотепа! Куда уж тебе до такого принца, что на дорогом гнедом коне чуть не в небо прыгнул!
А Иван лежит на печи да усмехается.
Тем временем в царской столице совсем переполох начался.
Не спит царевна, не ест, все батюшку царя теребит:
– Достань да найди мне ловкого молодца!
Решила еще раз кликнуть всех ловких молодцев в столицу. Уговорила батюшку царя, чтобы тот вместе с ней пообещал и полцарства отдать. Царевна-то ладно, а вот полцарства обещанные десятки царевичей приехали отвоевывать, сотни королевичей, рыцари турнирные да люди знатные. А уж люду простого – толпа несметная. И братья Иванушкины явились вместе с женами. Бог с ним, с братом меньшим! Пускай лежит себе на печи, а Иванушка даже просить, чтоб с собой взяли, не стал. Только братья с женами – за ворота, а Иванушка – в луга волшебные, к любимым коням.
Засвистал разливисто – так, что травы-муравы полегли. Примчались кони резвые, сильные – Сивушка, Гнедушка да Буланушка.
– Знаю, что задумал ты, – говорит Сивушка. Тут не только сила нужна, тут мудрость, ловкость да опыт потребуется. Должен тебе сказать, Иванушка, что этот раз – последний. Получится – как сыр в масле кататься будешь сам да и нас не обидишь, думаю. Полцарством управлять – это не шутки, мы тебе верой и правдой служить будем, границы охранять станем от врагов ближних и дальних. Давай-ка, наряжайся, полезай в ухо правое.
Сделал Иван, как Сивушка приказал – из левого уха богатырем и красавцем выскочил.
Взлетел на Сивушку, и полетели они в стольный град, царевну отвоевывать.
А царевна и вовсе чудное придумала: в окошке пятого яруса терема показалась да ручкой машет. Внизу толпа народу глазеет, а из гостей никто никак рискнуть не решается: слишком высоко забралась царевна, глумливо так перстенечком играет, посверкивает.
– Крепче держись! – заржал сивый конь да как взлетит к самому окошку, где царевна сидела!
Та и опомниться не успела, как Иванушка изловчился и снял с ее руки яхонтовый перстенек.
Пролетел Сивушка над головами зевак и умчался.
– Ищи, лови, хватай! – а Иванушки на коне и близко уже нету.
Царевна рыдает, руки заламывает, царь гневные приказы отдает, толпа внизу, у терема, совсем развеселилась.
Воротились Сивушка с Иваном на заливные луга. Поблагодарил милых коней Иван:
– Век не забуду!
– Перстенечек-то спрячь подальше, чтоб беды не было, – посоветовал Сивушка. Прыгнули кони, заржав, в высокие травы и растаяли в вечерних сумерках.
Вернулся Иван домой, а тут и братья с женами в ворота въезжают. Наперебой рассказывают, руками машут, а Иванушке смешно:
– Может, то я был?
У родственничков и слов не хватило – аж задохнулись от возмущения!
После пришли в себя:
– Сиди уж на печи, дурачок!
А в столице переполох не унимается. Царевна похитителя колечка требует, созвала сначала всех царевичей и королевичей и спрашивает:
– У кого мой перстенечек?
Молчат все.
Потребовала, чтоб явились все рыцари, знатные люди, купцы, а потом и бедный люд собирать стала:
– Признавайтесь, у кого мой перстень!
Снова все молчат.
Заплакала царевна, да и ушла в дальнюю светлицу. Не ест, не пьет – вот как иссушил сердце царской дочки молодой удалец, что кольцом завладел. Не только кольцом, видать!