Чует Иван, что пришла пора ему к царевне наведаться. Сказал братьям:
– Ухожу я в столицу сам. Не особо нужны вы мне, оказывается. Разбирайтесь со своим маком и песком без меня.
Вышел к лугу, засвистел заливисто. Прилетели все три коня.
– Други мои близкие, – говорит Иван, – душа рвется к суженой. Да и она полюбила меня, видать. Говорят люди, что совсем высохла от горя. Хочу явиться пред ее ясны очи, повиниться за тоску.
– Добро. Ступай! Только на этот раз тебе Буланушка понадобится, самый молодой он из нас. Иди без нарядов особых, такой, как есть, – сказал Сивушка и заржал громко.
Потом Сивушка повернул точеную шею к Буланушке:
– Оставишь его у бани, что близ царского терема. А ты, – тут Сивушка кивнул Ивану, – заберись в баню и сиди там тихохонько. Сиди и играй на жалейке, люди царевнины сами тебя отыщут.
Так все и вышло, как Сивушка сказал.
Не нашла своего суженого царевна ни среди гостей дорогих да знатных, ни среди люду простого. И вдруг слышит: играет кто-то так хорошо, так заманчиво… В бане чья-то жалейка о любви рассказывала!
Отправила царевна слуг туда, приказала привести хозяина жалейки.
Привели да в сторону кинулись: в рваной одежде, худой да невидный совсем человек оказался. Молодой, правда. И рукавицы почему-то не снимает!
Подошла к нему царевна, в глаза глянула. Потом сняла с его рук рукавицы, а там – ее перстенечек яхонтовый на мизинце посверкивает!
Засияла царевна, счастливо засветились глаза ее:
– Это он!
Потом повернулась к челяди:
– Расступитесь! Мы к батюшке идем, к царю!
А Иван стоит, как каменный:
– Чего я там не видел? Чтоб посмеялись надо мной? Ну, уж нет! Не пойду!
С трудом уговорила царевна Ивана пред светлы очи отца явиться, благословения попросить.
Царь увидел Ивана и осерчал поначалу:
– Дочка, ты кого мне привела в зятья? Твоей руки просили и князья, и царевичи, и купцы богатые, а ты выбрала нищего!
– Батюшка, у него мое колечко. Это он на коне летящем допрыгнул до пятого яруса и снял с моей руки. Значит, это судьба. Не перечь моей доле, прошу тебя!
Дочка младшенькая у царя – любимица. Не стал царь перечить, сыграл свадьбу знатную. Вот так и стал Иван царским зятем. Две-то старшие уж давно замужем были: за князем одна, а другая – королевича женой была.
Царь немолод был, стал задумываться, кому царство в наследство оставить придется. Собрал как-то раз зятьев своих и спрашивает:
– Лет немало мне, смерть не за горами. Кому ж из вас царство в наследство передавать придется?
Заспорили сразу меж собой старшие зятья: каждому хочется такой лакомый кусочек иметь. Видит царь, что раздор пошел, стал условие свое говорить:
– Вот что, мои дорогие, мне не желания ваши нужны, а сноровка да умение. Царством управлять – не поле перейти. Кто из вас выполнит мое задание, тому и царством владеть. В тридевятом царстве, в тридесятом государстве есть свинка-золотая щетинка: рыльцем землю пашет, хвостиком боронует. Идет себе свинка, а за ней сразу пшеничка растет, в муку мелется. Пироги сами выпекаются, да такие, что на царский стол не стыдно ставить. Кто из вас такую диковинку добудет, тому и царство достанется!
У старших зятьев ума немного было: собрали по войску каждый да с музыкой впереди солдат пошли.
А Иван и думать об этой свинке-золотой щетинке не хочет.
Стала жена попрекать его: посмотри, свояки пошли добывать диковинку, а ты все сидел бы сиднем. Им батюшка царство отпишет, а мы что, сухари есть будем?
– Не хочу никакой свинки! Вот выдумали сказку!
Заплакала жена Иванова, а тот, знай, на жалейке играет. Прошло время, от старших зятьев ни слуху, ни духу.
Печалью наполнился царский дворец.
Говорит как-то Иван жене:
– Сходи-ка к отцу, попроси лошаденку. Поеду за свояками да за свинкой этой, будь она неладна.
– Поздно теперь: либо они свинку нашли и домой везут, либо сгинули. Не ходи! – испугалась жена за Ивана.
– Не перечь, ступай к отцу! А коли не даст лошадь, пешком пойду.
Делать нечего, пошла жена к царю.
– Батюшка, надумал Иван вслед за свояками ехать. Дай ему лошаденку какую-нибудь. Авось, не зря в путь собрался.
Царю не жалко: хоть какой-то толк от младшего зятя будет. Да любимице – младшей дочке отказать не смог.
Иван ходил-ходил вокруг этой клячи, что царь ему выделил, сел на нее задом наперед. Та с перепугу и рванула прочь под смех и улюлюканье дворни.
Только выехал Иван за околицу царской столицы, спрыгнул с клячи, хлестнул ее поводом:
– Иди, гуляй, болезная!
А сам засвистал по-молодецки, любимых коней созывая.
Примчались тут же и Сивушка, и Гнедушка, и Буланушка.
– Что задумал, Иванушка?
– Кони мои, други мои, – начал Иван. – в тридевятом царстве, в тридесятом государстве живет свинка-золотая щетинка. Рыльцем землицу роет, хвостиком боронит, а следом пшеничка растет, в муку мелется, пироги сами по себе появляются. Да такие сладкие, что на царский стол не стыдно ставить. Как бы раздобыть эту диковинку? Жена поедом ест, батюшка ее условия ставит…
– Да, запросто! – отвечает Сивушка. – Тут и самый из нас молодой, Буланушка, справится. Только шелковый шнурок да кожаная плеточка понадобятся.
– Где ж их взять здесь в поле?
– Погоди, сейчас добуду, – сказал Сивушка и исчез. Не успел и подумать чего Иван, как конь сивый воротился.
– Держи! – и протягивает Ивану и кожаную плеточку, и шелковый шнурок. – Твое дело, как только ее увидишь, покрепче стегать свинку плеточкой. А ты, Буланый, топчи покрепче ее копытами, иначе несдобровать вам.
Как прежде было, влез Иван в правое ухо коню, только теперь буланому, вылез из левого добрым молодцем. Вскочил на коня – и в путь!
Для молодого и горячего Буланушки семь верст – не расстояние: вмиг примчал Ивана в тридевятое царство, тридесятое государство.
Глядит Иван – и в самом деле, чудо-диковинка – свинка-золотая щетинка все делает, как по-писаному.
Подивился Иван, глядя, как действует свинка-золотая щетинка, а потом вспомнил, что Сивушка ему наказывал. Подполз к свинке и ну хлестать ее кожаной плеточкой! А Буланушка копытами норовит свинку потоптать.
Взмолилась свинка:
– Чем провинилась я перед тобой, Иванушка! За что так больно бьешь?
– Смирись-ка! Не то живой не уйдешь! – Ивану и самому жаль свинку, да приказ помнит.
– Ладно, – говорит свинка, – чего тебе надобно?
– Со мной поедешь! Царь-батюшка приказал тебя доставить к нему, – с этими словами накинул свинке на шею шелковый шнурок. Сам вскочил на Буланушку, и отправились они в обратный путь. Иван на коне скачет, а свинка – за ними, едва поспевает.
Едет он так, в меру быстро, смотрит, а навстречу ему два полка с музыкой шествуют. Понял Иван, что это свояки только-только к тридевятому царству, тридесятому государству подбираются. Быстро соскочил с Буланушки, в одно ухо влез, из другого вылез – снова в себя обычного превратился. Буланушку отпустил траву пощипать подале, а свинку шнурочком к стволу дерева привязал. Потом костер развел – вроде как кашу варит да на жалейке своей играет.
Подобрались свояки со своими полками поближе, разведчиков подослали глянуть: кто это там костер развел.
Вернулись разведчики и докладывают:
– Иван там. И свинка-золотая щетинка рядом привязана.
Удивились свояки несказанно:
– Быть этого не может! Он же дома оставался!
Решили сами посмотреть, и если вправду Иван добыл свинку – отобрать.
Подошли. Точно, Иван. И свинка рядом привязана.
Поздоровались, а сами смотрят, как бы свинку отобрать. Стали сулить Ивану всяких сладостей, вина, даже золота. А Иван ни в какую!
– Не отдам, – говорит, и все! Самому нужна, тестю отведу, старика порадую! Что вам одна свинка? Там, – и Иван рукой махнул в сторону лесочка, откуда пришел, – этих свинок – целое стадо!
А своякам много не надо – только одну. Не отстают от Ивана – и все!
– Ладно, уступлю вам эту свинку за один палец-мизинец с правой руки от каждого. Режьте – и забирайте животину редкую.
Долго думали свояки – больно же резать по живому, а потом все одно согласились: жадность одолела. Это ж каждому по полцартсва теперь будет. И всего за один палец!
Отдали пальцы Ивану, отвязали свинку-золотую щетинку и домой заспешили. Даже полки свои вместе с музыкой побросали: сами как-нибудь доберутся!
Спрятал Иван пальцы свояков подальше в мешок, свистнул Буланушку, вскочил ему на спину – и скорей к дому.
Свояки-то долго добирались, а Иванушка мигом домчался. Отпустил в волшебные заливные луга коня верного, а сам пешком домой добрался.
Жена увидела его голодного да оборванного, без добычи и без лошади, только руки развела:
– Что ж ты у меня такой неудачливый! А лошадь куда дел?
– А чего ты хотела? Разве на такой лошади далеко уедешь? Меня самого чуть волки в степи не загрызли.
– Батюшке-то что я скажу? Ни свинки, ни кобылы…
Много ли, мало ли времени прошло, а заявились, наконец, и свояки со свинкой-золотой щетинкой. Едва успели привязать у крыльца царского, а она давай свои чудеса показывать: рыльцем землю роет, хвостиком боронит, следом пшеничка прямо рядом с крыльцом из земли лезет… И пироги, конечно, появляются. Словно из водуха!
Царь не нарадуется. Тут же велел на пир гостей звать, чтоб чудо-свинку показать да пирогами угостить. Назавидовались гости, ведь ни у кого такой свинки нет.
Свояки после пира решили у царя своего добиться. Обещал ведь царство отписать! Пришли к нему и стали требовать, чтоб выполнил обещанное.
А царь и говорит:
– Нет, за царство одной свинки-золотой щетинки мало. Далеко за морем, слыхал я от купцов, живет чудо-кобылица. Не скачет – летит, быстрая, как огонь. Гуляет она на волшебных зеленых лугах, в траве-мураве шелковой катается, силу набирает. А стерегут да приглядывают за ней двенадцать коней златогривых. Вот приведете ко мне ту кобылицу да табун коней златогривых, так и быть – отпишу на вас царство.
Делать нечего. Да и не поспоришь! Собрали свояки войско больше прежнего, музыку снова с собой взяли и пошли строем за кобылицей, как на войну. Люди вслед посмеялись да и забыли вскоре.
Только Иванова женушка не успокоится:
– Что ж ты, Иван, в первый раз удачу упустил, теперь тоже смотреть только будешь?
– Что тебе неймется? У меня ж войска-то нет, куда я без войска поду? – хитро улыбается Иван.
Оставила жена Ивана в покое, а он через некоторое время ей:
– Попроси у отца лошаденку какую-нибудь. Уговорила, поеду вслед своякам.
– Так они уже, небось, с кобылицей возвращаются, – смеется жена.
– Подумаешь, великое дело! Вот с ними тогда и вернусь!
– И что я отцу скажу? Что ты лошадей у него на прокорм степным волкам берешь?
– Да ладно тебе, царь не обеднеет!
Выпросила Иванова жена еще одну лошадку для мужа. Тот сел – лошадь едва не упала сразу, такая клячонка была. Отъехал Иван с горем пополам за околицу, слез с лошадки да и отпустил ее на волю. А сам свистнул, призывая коней своих златогривых.
Примчались они, стал Иван рассказывать о кобылице да табуне златогривых ее хранителей.
– Вот новость ты нам рассказал! – заржал Сивушка. – Матушка это наша. Охраняют ее теперь девятеро братьев наших, а мы втроем тебе служим. Ничего страшного, поможем тебе. Только ступай назад да возьми у царя дедову цепь на двадцать пудов. Понадобится.
Вернулся в столицу царскую Иван да прямиком в хоромы к тестю. Сказал, что, мол, так и так, цепь требуется, коли хочет кобылицу иметь.
Царь удивился, но тяжелую цепь дал:
– Ишь ты, хитер, однако!
Вернулся Иван к коням. Сивушка и молвил:
– Сам с тобой поеду. Слушай меня внимательно: как только оседлаешь кобылицу – держись крепче! Будет она тебя носить по белу свету так быстро, что и слететь недолго. Да и жаром опалить может. Уж я-то матушку, как никто, знаю. Я буду рядом скакать, разговорами ее отвлекать. А коли догадается, что тебе помогаю, брось конец цепи мне. Ухвачусь зубами и держать буду за цепь. Не ручаюсь, что получится, но попробовать надо. Иначе загоняет она тебя, пока не свалишься где-нибудь в пропасть.
Случилось все так, как Сивушка предсказал.
Подкрался Иван да на кобылицу и вспрыгнул. Ох, что тут сталось! Сначала кобылица пыталась сбросить нежданного седока, потом хотела его огнем из ноздрей пожечь, да не достала. И только после понеслась вскачь. Да так быстро, что ветер свистал в ушах. Чудом Иванушка держался за ее роскошную гриву, несколько раз чуть было не слетел со спины чудо-кобылицы. Уж не помнил Иван, сколько раз она вокруг света его пронесла, только почувствовал, что слабеет. Еще чуток – и сбросит кобылица его со своей спины. Вовремя про цепь вспомнил. Бросил конец Сивушке, что рядом несся. Ухватил тот цепь за конец зубами – потише пошла кобылица. Сынок-то ее, Сивушка, тоже был силы немереной!
Устала, наконец, кобылица, остановилась и спрашивает:
– Ты кто такой? Что тебе от меня нужно? – это она к Ивану обратилась. А потом и у сыночка спрашивает:
– Почему человеку помогаешь? Даже против матери пошел!
Сивушка отвечает:
– Служу я, матушка, хорошему человеку. Батюшка его добрый был да помер. Да и Иван зла никому не причинял. Ты учила добро нести.
– Так объяснить сразу надо было, зачем по свету носились впустую?
– Боялся я, матушка, что осерчаешь, – и Сивушка голову опустил.
– Ладно, что с вами делать! Рассказывайте!
Поведал Иван историю свою, о наказе тестя рассказал, о жене, царевой дочери любимой.
Говорит кобылица:
– Ладно, послужу тебе да твоей женушке любимой. О тесте больше и не заикайся: царство получишь, и нам вольготно не лугах будет. Поехали!
Отправился Иван на кобылице верхом назад, в свое царство. За ними – Сивушка да еще девятеро братцев, коней златогривых.
Вдруг видят: по дороге, из-за холма войско огромное движется, и музыка духовая играет.
Понял Иван, кто это, отпустил Сивушку пастись неподалеку, а сам костер разжег, похлебку варит.
Дым от костра далеко виден. Отправили свояки разведчиков, чтоб разузнали те, кто там, впереди.
Разузнали разведчики все, вернулись доложить:
– Это Иван на костре похлебку варит. Рядом кобылица славная, а еще девятеро златогривых коней пасутся неподалеку.
Удивились свояки:
– Почему только девять? Ведь их должно быть двенадцать!
Решили свояки сами поближе подойти да расспросить Ивана, что да как.
– Ну, ты, Иван, и ловок! Неужто кобылицу обуздал? Хороша, однако! – а сами в глаза Ивану не смотрят, замышляют что-то.
– Ничего удивительного, – признался Иванушка. – Да, там еще много лошадей! Я одну только взял да девять коней впридачу. Ваша добыча еще вас ждет! – и усмехнулся.
И виду не подали свояки, что знают, какую кобылицу Иван ведет к тестю. Давай его уговаривать, уламывать, чтобы уступил им именно эту.
– Ладно, – отвечает Иван, – берите. Только за нее по пальцу-мизинцу с правой руки отдайте.
Те и рады: зато царство теперь им принадлежать будет.
Отрезали свояки по пальцу да и отдали Ивану. Тот в мешок спрятал и своей дорогой пошел.
Вернулся домой, как и в прежние времена, раньше свояков.
На пороге жена встречает:
– Ну что, Иванушка? Снова ни с чем заявился? Хоть бы ту клячонку привел, чтоб отцу отдать.
– Нечего отдавать: издохла она от старости по дороге. Отнесу-ка я батюшке нашему хоть цепь, что брал на время у него.
В этот раз недолго пришлось ждать свояков: и сами живехоньки-здоровехоньки, и кобылицу знатную привели. Рады без меры – царство им достанется!
А царь злится, в руках перо да бумагу вертит, а отписывать царство не хочет.
– Вот что… – начал он, а зятья переглянулись: старик издевается над ними, что ли? Еще что-нибудь придумал?
И точно!
– Вот что, зятья мои дорогие! Всем вы мне угодили, но есть еще одна вещь, которую я хотел бы иметь. Сделаете – царство ваше!
– Говори, батюшка, – от злости одного из зятьев аж перекосило. Второй бледный стоит, слова в глотке застряли.
– Так вот, – продолжал царь, – за тремя синими морями, за горами высокими, что кажется, небо держат, живет свирепый лев. Цепи крепкие держат его у колодца, а двенадцать слуг воду ему носят и днем, и ночью. Не простой это лев, волшебный: воду пьет – все болезни и у людей, и у скота забирает. Приведите этого льва сюда, тогда и о царстве поговорим.