– Я? Каким образом. Я до конца ещё не верю Вам.
– И это хорошо. Пока что Вам не нужно терять связь с тем миром.
– И что же Вам от меня нужно?
– Вы должны застрелиться. Застрелиться в том мире. Во сне. Тогда мозг проснётся, мозг отсеет ту реальность – ведь там Вы будете мертвы.
– Застрелиться?! – Жан рассмеялся.
– Послушайте, – голос Этьена остался спокойным, он был готов к такой реакции, – Я знаю, что это всё звучит абсурдно, но поймите. Запомните! Я рискую многим. Я знаю, что тот мир логичен и заманчив, и что Вы захотите остаться там. Но я прошу Вас, ищите изъяны там. Ищите ляпы. И запомните вот ещё что…
– Что же?! Может, под каким углом надо стреляться?
– Смешно… Я хочу, чтобы Вы запомнили одно… револьвер лежит в ящике моего стола… В кабинете.
– Зачем Вы мне это говорите!
– Просто запомните это! – Доктор залез в карман своего халата и достал шприц с короткой иглой. Внутри, на пару делений, шприц был заполнен мутноватой жидкостью.
– Зачем это?! – Жан вжался в свою кровать.
– Это выдержка коры из сонного дерева. Я отправляю Вас в тот мир. Помните, ищите ляпы! Револьвер лежит в ящике моего стола.
Доктор ввёл лекарство и отошёл от кровати пациента. Улыбнувшись напоследок, он направился к двери.
– Надеюсь, мы с Вами ещё поговорим, – Этьен вышел, и Жан слышал, как хлопнула дверь.
Жан подёргался ещё раз, на прочность проверяя ремни. Всё так же туго.
Посмотрел в потолок… медленно, плавно потолочные трещины и неровности стали растекаться, двигаться.
Жану стало тяжело дышать, ремни словно начали сдавливать рёбра. И вот он почувствовал, что под их давлением проваливается в матрац. Всё глубже и глубже – пока вся палата не превратилась в чёрное ничто. Новый вакуум.
А потом был яркий свет и пустоту стали наполнять звуки птиц. Яркий, бездушный свет превратился в солнечный.
Кислорода стало мало, и Жан глубоко вздохнул. Вздохнул и поднялся на кровати. Он был в своей палате, в той, в которой маленький рыжий сорванец выбил у него лекарства. В той, в которой он повалился на пол и провалился в кошмар. Он снова здесь, судьба дала ему ещё один шанс.
– Жан! Ты очнулся! Господи! Позовите доктора Этьена! – это был знакомый голос, голос его любимой Дианы.
Жан повернул голову и увидел её, всё такую же красивую и улыбчивую, несказанно радостную и плачущую. Она подбежала к нему и обняла его.
– Проснулся. Ты проснулся! Доктор говорил, что лечение подействует, и оно подействовало! – она душила его в объятиях.
– Сколько… сколько я спал?
– Около трёх дней. Медсестра нашла тебя на полу на утро среды. Лекарства валялись за тумбочкой. Почему, ну почему ты перестал их пить?! Что такое с тобой произошло!
– Мальчик… – у Жана кружилась голова, – Он выбил лекарства у меня из рук. И убежал.
– Мальчик?
– Да, он лежит здесь, в детском отделении.
– Уже нет. Его перевели в другую лечебницу, – в палату вошёл доктор Этьен.
– Доктор, Вы пришли! Вы были правы, лечение помогло! – Диана светилась от счастья.
– Я знал, что оно поможет. Теперь главное – закрепить результат.
– Доктор, мне снова снился этот же сон.
– Это неудивительно, вид вашего психологического расстройства как раз и предусматривает повторение снов, галлюцинаций или других отклонений в мозгу.
– Я там снова был привязан ремнями. Но потом, Вы пришли и сказали, что отпустите меня обратно.
– Наверное, как раз в этот момент начало действовать лекарство. А мозг уже воссоздал для Вас более естественную картину освобождения от сна.
– Там Вы мне сказали, что я должен… – Жан запнулся, задумался. Говорить или не говорить.
– Вы должны ЧТО?
– За… – взгляд доктора был обеспокоенный, и Жан решил довериться, – Застрелиться…
Диана округлила глаза и прикрыла рот рукой.
– Но я надеюсь, Вы понимаете, что это был всего лишь сон. И прислушиваться к нему не имеет никакого смысла?
– Да.
– Это хорошо. Такие позывы во сне, это серьёзно. Тем более, в вашем случае. Думаю, Вам придётся пройти более длительный курс лечения. Это же для вашего блага.
– И как долго мне нужно будет лежать в больнице?
– Около месяца.
Месяц! Но у нас же свадьба.
– Какая свадьба, дорогой! Тебе сначала нужно поправиться! Пожениться мы успеем всегда. – Диана погладила Жана по голове.
– Но у меня было столько планов…
– Послушайте свою будущую жену, месье Жан.
– Что ж, хорошо… главное, больше не видеть этого ужасного сна!
– Если Вы будете соблюдать все мои инструкции… я Вам это гарантирую. А сейчас.
Доктор достал шприц из внутреннего кармана своего халата и подошёл к нашему герою.
Жан невольно отпрянул.
– Не бойтесь, это простой препарат, что бы Вы не провалились снова с летаргию.
– Извините доктор, просто после того реального сна, мне сложно привыкнуть к Вам… радушному, к человеку, который не желает мне зла.
Доктор сделал инъекцию, быстро и безболезненно. Протёр укол ваткой и улыбнулся.
– Вам стоит отдохнуть. Даже во сне мы устаём. Поспите…
– Опять спать!
– Не переживайте, снов Вы не увидите.
Диана встала с кровати и, наклонившись, нежно поцеловала Жана. Она погладила его по щеке и улыбнулась.
– Щетина тебе идёт. Я навещу тебя завтра, милый.
Доктор открыл дверь и пропустил Диану вперёд.
Мы справимся с этой болезнью, Жан.
* * *
Жан не мог нарадоваться своему возвращению домой. Он с большим удовольствием ходил на все процедуры, пил лекарства. Больница не казалась ему чем-то замкнутым и однообразным. Его любимая приходила каждый день и подбадривала его. Целовала его. Врачи были улыбчивыми, все говорили ему, что он идёт на поправку. Он и сам так думал, уже более двух недель он не слышал голосов в своей голове, не видел кошмаров, жизнь налаживалась.
В целях безопасности и гарантии лечения, Жану больше не прописывали лечение обычными таблетками. Каждый день, в нужное время, в назначенную минуту, нашему герою ставили укол.
Рыжего мальчика и правда, больше не было видно, как и картин. Оказалось, как сказал доктор Этьен, данные картины попали в лечебницу по ошибке – курьер что-то напутал в адресах и привёз их сюда. И уже тут главная медсестра, подумав, что так и должно быть, приказала развесить картины по палатам и кабинетам.
Жан жил в своём уютном и комфортном мире, наслаждаясь каждой минутой. Но одно, одна вещь, как маленькая крошка в мягкой кровати, как тонкая иголка в шелковой рубашке, колола его изо дня в день.
Слова доктора Этьена, того доктора Этьена из кошмара.
Жана не покидала мысль, что сейчас он во сне. Он пробовал искать «ляпы», но забыл где и какие.
И только однажды, находясь на приёме у главврача, он стал вспоминать.
– Как Вы себя чувствуете, Жан? – спросил его доктор Этьен.
– Отлично. Я чувствую, что с каждым днём мне всё лучше и лучше! – Жан улыбался, – Даже больше нет упаднического настроения.
– Это очень хорошо. Думаю, через неделю мы сможем Вас выписать.
– Это чудесно! Мы перенесли свадьбу на октябрь. И были бы рады, если бы Вы пришли на неё.
– Оооо – Этьен расплылся в улыбке, – Это большая честь для меня. Я, конечно же, приду.
Доктор Этьен подошёл к своему столу и открыл верхний ящик. Он достал пару бланков и что-то написал на них. Поставил свою печать и протянул сложенный вдвое листок Жану.
– Это разрешение на новые лекарства для вашего лечения. Будьте добры, передайте их медсестре, когда пойдёте к палатам.
Жан встал со стула и нагнулся над столом, чтобы взять листок. И на секунду всё его нутро сжалось. Сознание перевернулось. Краем глаза, своей периферией герой увидел в ящике стола торчащую рукоятку пистолета.
Жан постарался не подать вида, что заметил револьвер, поэтому как можно спокойней взял из рук доктора листок с разрешением и удалился из комнаты.
Пока он шёл до своей палаты, в его голове жужжащим роем кружились мысли. «Искать ляпы!» «Неужели, это сон!». «Диана! Ты предала меня!», «А может, это не сон, может он просто видел краем глаза револьвер ещё тогда, давно, и во сне решил себе это повторить».
Жан зашёл в палату. Диана, как всегда, пришла навестить его.
– Что сказал доктор Этьен?
– Эм… всё хорошо, меня скоро выпишут.
– О! Это же чудесно. Он звонил мне, сказал, что после выписки пропишет тебе несколько новых лекарств.
– Да, он мне тоже это говорил. Скоро обед, может, пройдём с тобой в столовую?
– Да. Хорошо.
– Ты не будешь против, если я при тебе поем?
– Конечно нет, глупенький.
Они прошли в столовую, которая медленно стала наполняться больными. Разными больными, кто-то весело разговаривал, другие были замкнуты в себе. Кто-то громко кричал, бегал, а кто-то не мог без посторонней помощи сесть за стол. Такие разные, с разными диагнозами, но всех объединяло одно… из всех, Жан уже видел в другом мире. Таких же буйных и тихих. Видел их в своих палатах и на процедурах. В столовой и туалете.
Диана и Жан сели за стол. Перед нашим героем стояла тарелка: кусок отварной курицы, картофельное пюре, горошек.
– Здоровая пища – залог здоровой жизни, – с улыбкой на лице произнесла Диана.
– Да уж. Пускай даже она выглядит не шибко аппетитно.
Диана засмеялась.
Жан зацепил вилкой картофельное пюре и положил его в рот.
Ничего. Пустота. Как будто он жевал клейстер. Старую жвачку, без вкуса и запаха.
Жан поморщился.
– Что-то не так?
– Будь добра, передай соли. Совершенно невозможно есть.
– Конечно.
Жан взял соломку и сыпанул немного. Попробовал. Всё та же пустота. Снова взял соломку и высыпал больше. Взял немного в рот пюре. Пусто. Безвкусно.
– Смотри, не пересоли, милый.
Но Жан её не слышал. Он сыпал и сыпал соль, покрывая всю свою еду тысячью кристаллов. Сыпал и сыпал, а потом взял вилку и, зачерпнув большую долю картофельного пюре, забросил её себе в рот.
Он жевал, пережёвывал, превращая картофельное пюре в труху. Но вкуса не было.
– Милый, что с тобой, – Диана пыталась поймать взгляд Жана.
Жан не отвечал, он вскочил из-за стола и подошёл к цветку на подоконнике.
К этому времени, он привлёк внимание всех больных и нескольких санитаров.
Жан подошёл к цветку, наклонился и принюхался.
Принюхался сильней.
Он не понимал, куда всё делось… запахи, вкус. Всё было пустым, белым, как лист бумаги.
Диана медленно и осторожно подошла к взволнованному пациенту.
– Дорогой, что с тобой?
Жан молчал – он глубоко дышал и молчал. Неужели,… неужели, все, что он так любил, обожал – все, во что он верил – СОН!
– Дорогой…
– Диана. – Жан глубоко вздохнул.
– Да?
– Скажи мне… расскажи мне, как мы познакомились.
– Сейчас? Думаешь сейчас время?
– РАСКАЖИ! – крик разлетелся по столовой, и в помещение повисла тишина.
– Хорошо, хорошо… Это… это было весной…
– Так, так что здесь происходит? – Это снова был доктор Этьен, один из обеспокоенных санитаров вызвал его по рации. Он стоял посередине зала и суровым взглядом смотрел на нашего героя.
– Стойте, доктор. Я хочу, что бы моя любимая рассказала мне, как мы познакомились! У меня простой срыв. Именно это мне сейчас и нужно!
– Жан…
– Нет! Не перебивайте её! Рассказывай, Диана!.
– Что ж… мы познакомились весной… В мае кажется. И…
– Что и? – Жан напирал.
– Прости родной, я не могу сейчас вспомнить… – взгляд Дианы был виноватым, – Я хочу, чтобы ты успокоился.
Жан сглотнул появившийся ком в горле.
– Я так и думал.
И после этих слов он сорвался с места и в несколько шагов, в несколько прыжков выбежал из столовой.
Немедленно поймайте его, – это кричал доктор Этьен, – Пока он не навредил себе или окружающим.
Жан бежал по коридору – не оглядываясь, срывая дыхание – по коридорам, сбивая пациентов и медсестёр.
Санитары бежали вслед, но не могли угнаться за ним.
Жан вбежал в кабинет главврача и одним прыжком перелетел через стол. Он открыл верхний шкафчик и вытащил револьвер.
Вбежали три санитара.
– Стоять! Я выстрелю!
Санитары замерли, стараясь не провоцировать беглеца. Из-за спин высоких санитаров показался доктор Этьен, он был спокоен.
– Жан, что происходит? – его голос был ровным, – Почему Вы это делаете, ведь всё было так хорошо. Вы шли на поправку.
– Я не шёл на поправку. Я знаю, где я! Я знаю, кто вы!
– И где же Вы?
– Во сне. Я ВО СНЕ!!! А вы, вы всего лишь плод моего воображения.
– Но, это же смешно, – Этьен выдавил подобие улыбки, – Откуда у Вас такие мысли, Жан?
– Вы мне это сказали. Вы, тот из реальности!
– Вы хотели сказать, из сна? – доктор Этьен попытался поправить своего пациента.
Но Жан лишь ещё более уверенно выставил пистолет вперёд.
– Нет. Из реальности. Тут нет запахов, нет вкусов. Всегда солнечно. Это сон. Моя девушка не помнит, когда мы познакомились.
– Жан! Жан… послушайте. Вы не чувствуете запахов и вкуса из-за лекарств, которые я Вам прописал. А Диана, ну подумайте сами, кто захочет рассказывать самую сокровенную историю любви, когда её возлюбленный в таком вот состоянии. Мозг играет с вами, Жан!
– Нет. Вам меня не обдурить, больше я не запутаюсь. Я застрелюсь, и этот мир пропадёт!
– Вы не сделаете этого, – твёрдым голосом произнёс доктор.
– Почему же?
– Я никогда не держу свой револьвер заряженным.
Ну конечно! – Жан резко поднял револьвер и приставил его к виску. Он взвёл молоток и…
Раздался щелчок.
Револьвер и вправду был не заряжен. Жан повторил попытку.
Снова щелчок.
И ещё.
И снова…
– Схватите его и поместите в карцер – приказал Этьен.
Трое санитаров смело направились к Жану, медленно, но верно окружая его.
А наш герой продолжал нажимать на курок, отводить молоток,… но раздавались только щелчки.
– Отойдите от меня! Нет!
Двое санитаров скрутили несчастного, а третий ввёл тому препарат, от которого в три секунды мир стал расплываться в глазах.
Жан провалился в бессознание.
* * *
Несколько дней Жан не видел света, не понимал день или ночь, не видел людей. Он то открывал глаза, то снова исчезал в небытие. Мир напоминал туман – серый, размывающий всё.
Жана держали в карцере – в комнате, которая не взаимодействовала с внешним миром. Держали связанным ремнями – привязанным к кровати.
Через некоторое время, неизвестно через какое, дверь карцера открылась. На пороге, залитый светом коридорных ламп, стоял доктор Этьен.
– Доктор, это Вы? – Жан щурился от яркого света.
– Да, Жан, это я. Ты не представляешь, как ты меня разочаровал.
– Доктор, это был просто нервный срыв. Доктор, выпустите меня отсюда.
– Это случится не скоро, мой милый друг, – его голос был огорчённым.
– Но Вы не имеете права!
– Имеем, ваша Мать дала на это согласие.
– Мама, да она даже меня не навещала!
– Ох, Жан… Жан… что же я сделал не так, чем привёл Вас к этому состоянию. Я думал, ваше быстрое и такое феноменальное излечение будет моим триумфом, но нет… что-то пошло не так. Думаю, дело в лекарствах, но это мы только будем выяснять. А пока, мы не можем вас отпустить…
– Доктор! Но я понял…. – Жан умолял, – это был просто срыв, прошу Вас, отпустите меня!
– Я не могу, Вы были готовы навредить себе. Вы были готовы застрелиться,… простите. Но выпустить Вас из карцера в ближайшее время было бы настоящим преступлением.
– Но доктор!
– Жан, послушайте меня, мы понаблюдаем за вашим стоянием и, если оно улучшится, то мы обязательно переведём Вас обратно в палаты. Хорошо?
Голос доктора был успокаивающим, убаюкивающим. С его голосом даже карцер превращался в уютную комнату, из которой не хотелось уходить – в крепость, в которой ты чувствовал себя защищённым.
– Доктор… я запутался, – на глазах появилась влажная пелена, которая вот-вот должна была превратиться в слёзы, – Я не могу отличить реальность от действительности. Доктор, прошу Вас, помогите мне.
– Мы поможем Вам, поверьте мне. Мы поможем.
– А я могу увидеть Диану?
– К сожалению. Этого пока не стоит делать. Но, думаю, через несколько дней, сразу как мы увидим улучшение, мы пригласим её. Она очень переживает за Вас. И тоже рвётся к Вам.
– Спасибо Вам, доктор. – Жан искренне благодарил доктора, – Я ведь, правда, мог застрелиться.
– Я всё исправлю, мой друг. Всё исправлю.
Доктор вышел из лазарета и, как всегда улыбнулся напоследок.
И снова вся комната погрузилась во мрак. Непроглядную, вязкую, режущую глаз темноту.