Очередное утро меня встретило невероятным гамом, который устроили воробьи прямо у меня под раскрытым окном, и новым заданием, лежащим на столе. Вчерашняя работа исчезла. Ни тебе «спасибо», ни тебе «понравилось». Вот вам и порядки. А ведь хотелось бы многое узнать, и не только то, удовлетворила ли моя работа таинственного хозяина.
Однако в ответ на мои горестные размышления поутру меня посетил Логан, с порога насмешливо заявив:
– Время от времени заходи на кухню, чтобы мы знали, что с тобой все в порядке. А то здесь заблудиться недолго, потеряешься – неделями искать будем.
Я открыла было рот, чтобы оправдаться, но он меня перебил:
– Хозяин вполне доволен твоей работой. Ты останешься в замке, как и договаривались раньше. Если тебе что-то нужно, говори.
Я перевела дух и решила воспользоваться случаем:
– Что за знак я вчера вышивала? Что он означает?
– Вот что, ягненочек, – терпеливо склонил красивую холеную голову Логан, – я домоправитель, на худой конец посланник, но я не маг и не хозяин этого замка. Я не знаю того, что поручают делать тебе. Но даже если бы и знал, то не сказал бы.
– Почему? – расстроилась я.
– Я служу хозяину десять лет и за это время твердо усвоил: меньше знаешь – лучше спишь. Вот и тебе того же желаю. Делай свое дело и не задавай ненужных вопросов. Да, и еще, ягненочек. Поскольку вряд ли ты успокоишься, хочу тебя предупредить. Ты не взаперти! Можешь ходить где угодно по этому и нижнему этажу замка и крепостных стен, в библиотеке, во дворе, на башнях и в караулке, ходить в поселок и знаться с его обитателями, можешь гулять по парку и лесу, если не боишься, но ты не должна подниматься в личные покои хозяина. Ты не должна искать с ним встреч и не должна мешать ему. Это тебе ясно?
– Я не ягненочек, – буркнула я, – меня зовут Кассандра.
– Договорились, ягненочек? – лучезарно улыбнулся Логан. – И не советую бродить по подвалам. Не от того, что там есть, что скрывать, а просто заблудиться можешь. Или испугаться. Крысы там, сырость, всякая мерзость, кандалы проржавевшие. Надеюсь, ты не любительница страшных сказок на ночь?
Я хмыкнула.
– Вот и славно. И не грусти. На самом деле здесь очень даже можно жить.
Он вышел, осторожно прикрыв за собой дверь.
Я фыркнула в никуда и демонстративно пожала плечами. С остальными вопросами можно было бы обратиться к стенке – толку было бы столько же.
* * *
День потек за днем, однообразно и скучно. По утрам я получала неизменное задание, но теперь оказалось, что первое из них, оказывается, было еще самым легким.
Первая работа, как я поняла, была пробной, поскольку последующие были не в пример больше и заковыристее. Размером знаки иногда увеличивались в несколько раз и доходили до величины локтя, а то и больше, шнур иной раз приходилось укладывать тройной, при этом делать так, чтобы его линия нигде не прерывалась. На такую работу уходило два, а то и три дня. Добавляло работы и то, что рисунки, которые должны были стать основой вышивки, теперь не были тщательно вырисованы в том размере, который требовался, чаще всего на бумажке был просто небрежно набросан знак, а под ним шли краткие комментарии. Мне приходилось самой увеличивать рисунок до нужного размера, а это занимало немало времени.
Через несколько дней я совершенно перестала замечать ненормальность золотых шнуров, но хозяин время от времени подкидывал мне новые задачки. Иногда рисунок усложнялся: знаков-рун становилось больше, их вязь была то длинной – в одну строку, то замкнутой – в круг. На один рисунок теперь уходил далеко не один день, но стоило только закончить работу, как я сразу же получала новое задание с идеально отмеренным куском шнура.
Подталкиваемая любопытством, я пыталась караулить приход того, кто посреди ночи кладет на мой стол очередную порцию работы. Но как ни старалась, меня неизменно морил сон.
Когда я наловчилась без особых усилий управляться со странными материалами, из которых мне предлагалось шить, да и с рисунками тоже, работа пошла быстрее и успешнее. Я даже решила время от времени делать перерыв на отдых, особенно когда поняла, что с работой меня никто не подгоняет – как управлюсь, так и будет.
Несмотря на запрет Логана, а возможно, и благодаря его запрету, мне ужасно хотелось попасть в те самые личные покои графа, от которых он меня предостерегал, но самое смешное заключалось в том, что я совершенно не могла понять, как туда попасть и где это находится.
Та часть, где жила я, называлась нижним замком и включала в себя парадный холл с широкой лестницей, весь первый этаж с помещениями для слуг, которых здесь практически не было, и второй этаж с чудной анфиладой богато убранных комнат, окна которых выходили на юг и восток с одной стороны и во внутренний двор – с другой.
Из двора крепости главный, или парадный, вход – огромные массивные двери, обитые железом и украшенные чеканным гербом, – приводил в просторный холл, совершенно пустынный и гулкий. Маленькие, почти незаметные двери уводили в помещения для слуг, гардеробные, кухню и кладовые, вели к узким невзрачным лестницам, ведущим вниз, но главным здесь было не это. В центре холла начиналась и уходила наверх двумя полукружьями широкая парадная лестница. Если вы поднимались по ней, то наверху попадали в холл поменьше. Отсюда можно было повернуть влево, и тогда перед вашим взором открывались богато украшенные светлые комнаты, переходящие одна в одну. Или вправо, где за обычной дверцей скрывался кошмар, который рассказывают про старинные замки: темный, узкий коридор, протертый камень, комнаты, похожие на каменные клетки. Именно там я и жила. И в этом крыле я вообще была одна. Марта с Тиртой да и Логан жили в другом крыле замка. Другие слуги, чаще других работавшие в замке, – судомойка Полта, простоватый и чудаковатый юноша Баки, коридорный, исполнявший и всякую грязную работу, кучер и конюший Вукс – жили в крохотном поселке у крепостной стены вместе с семьями и на втором этаже замка вообще никогда не появлялись.
Но был еще верхний замок. Он был здесь или начинался где-то рядом, прямо на третьем этаже, отдельно стоящими зданиями, прилепленными друг к другу… Я видела из окна еще один окруженный галереей внутренний двор с небольшим фонтаном и полукруглыми бассейнами, сообщающимися друг с другом, видела стройные ряды высоких ажурных окон, готическую лепнину, ступенчатые переходы между этажами, но каждый раз, пытаясь дойти до этого великолепия по крепостной стене, я попадала куда угодно, только не туда, куда стремилась. С третьим этажом было куда проще: обойдя весь второй этаж, я так и не нашла ни одной лестницы, ведущей наверх. Поэтому замечание Логана на самом деле смысла имело мало – я не могла бы побеспокоить хозяина, поскольку не представляла, где он находится. Впрочем, я не знала не только где, но и кто. Долгое время я сомневалась, обитаем ли верхний замок вообще, но, наткнувшись на Нарата, личного слугу графа, а также некоего Джаиля, личность странную и загадочную, которую поначалу приняла за таинственного хозяина, я узнала, что они и есть единственные (кроме самого графа, надо полагать) обитатели верхнего замка.
Мне очень хотелось посмотреть на этого запретного для обозрения слуг хозяина хотя бы для того, чтобы убедиться в его существовании. Не могу же я работать невесть на кого? Скрытность моего нынешнего работодателя давала моему праздному уму немалую пищу для размышлений, и разгадка этой тайны была моим единственным развлечением все дни и вечера напролет. Если сказать по правде, то дело, конечно же, было в том, что ничем другим скрасить унылое существование в этих стенах я не могла.
Но постепенно запах тайны и приключений, почудившийся мне в первые дни пребывания в замке, выветрился. Не было ни пугающих звуков, ни загадочных видений. Ни скрипа, ни скрежета, ни воя. Ничего страшного. Ничего интересного. Только старые стены, настолько заброшенные, что сами по себе становились тайной: когда же они рухнут окончательно.
День за днем, выбираясь на короткие вечерние прогулки то по неухоженному саду, то просто по крепостной стене, норовящей рассыпаться от легкого дуновения ветерка, я находила подтверждения тому, что граф Ноилин совершенно не интересуется всем окружающим, а нынешнее место обитания устраивает его лишь потому, что достаточно удалено от любопытных глаз. Всюду были видны следы запустения. Сад буйно зарос, да так, что дорожки вовсе исчезли, оплетенные толстым ковром ползучего барвинка, кусты разрослись до великанов с торчащими во все стороны руками, от немногочисленных клумб остались лишь щербатые камни по краям. До крохотного грота у запруды если еще и можно было добраться, поскольку ажурный мосток был сделан из добротного камня, то в самом гроте находиться было невозможно: поднимавшаяся время от времени вода покрыла его пол толстым слоем грязи и ила, а убрать это и в голову никому не приходило. Природа возвращалась в свое дикое состояние, но это не было торжеством свободы, а походило на безнравственное изгнание в лес прирученного котенка, после того как он достаточно вырос и перестал быть уморительно милым.
Так же выглядел и сам замок. Когда-то могучая крепость сейчас переживала далеко не лучшие времена, выглядела обнищавшей бабусей с былой царской осанкой. С точки зрения неприятельской осады он и сейчас, наверное, был бы не плох, стоило захотеть отряду вооруженных рыцарей побряцать под его стенами копьями и мечами, но против нынешних пушек, а тем паче боевых магов ему долго не устоять.
Низ высоких стен густо зарос серо-зеленым мхом, а при более близкомрассмотрении, отколов ножичком кусочек, можно было найти в чреве камня слизней, во множестве плодившихся в благодатной для них почве. Впрочем, подойти к стенам былосложно: если ближе к воротам крепости соблюдался хоть какой-то порядок, то здесь, на ее противоположной стороне, крапива буяла в рост человека, охраняя покой замка не хуже сторожевых псов.
Единственным более-менее ухоженным местом здесь были так называемые Прилепки, но заслуги графа в этом не было.
В Прилепках проживали семьи стражников и слуг. Стража не жила в крепости, пристроив снаружи к ее стенам на склоне холма, который удивительным образом увеличивался год от года, аккуратные, чистые домики, полные нормальных житейских забот, суеты и детского визга. Поселок, если так можно назвать дюжину домов, сарайчиков и крохотную кузню, существовал и до приезда графа Ноилина в эти места, но за последние десять лет в отличие от самого замка заметно благоустроился, разросся и похорошел. Здесь никого не смущало соседство с великими магическими тайнами знаменитого колдуна, а графу, судя по всему, совершенно не было дела до того, что делается под стенами его замка. За лесом, под холмом, милях в трех от крепости, на берегу реки, там, где с ней соединялся ручей, отведенный к крепости, раскинулось большое село – Мокдус, добротное, даже богатое. Вот с жителями этого села и знались обитатели поселка. Туда ходили учиться дети, на рынке покупали кое-какие продукты женщины и время от времени посещали местный кабачок мужчины. Жители Прилепок всегда ставили себя выше сельчан, но при этом прекрасно знали свое место в крепости: две женщины приходили в замок, чтобы провести уборку, но больше никто из обитателей крохотного селения, даже вездесущие дети, не переступал порог замка. Чтобы с ними познакомиться, мне самой пришлось идти туда. Правда, хоть и приняли меня радушно, а держали на расстоянии – барышня из замка, как-никак. За свою принимать меня не решались, хоть и была я человеком служилым, как и они.
Но я и не пыталась навязываться. Коротких прогулок по заброшенному саду для меня было достаточно, чтобы разнообразить собственную жизнь, особенно после того, как однажды нашла библиотеку в самом конце анфилады комнат на моем этаже. Находка порадовала: такого множества книг мне не доводилось видеть давно. Они стояли ровными рядами, идеально подобранные по цвету и размеру. Но очень скоро обнаружилось, что часть книг даже не разрезана, не говоря о том, чтобы их кто-то читал. В моих глазах обладатель всего этого великолепия стремительно падал.
Впрочем, я смогла найти много интересного для себя и при случае с головой погружалась в чтение, поскольку времени на это занятие на самом деле у меня было мало.
По договору, заключенному с графом Ноилином, мне предстояло провести здесь еще очень много времени, так стоит ли спешить снимать покров с той таинственности, которая еще осталась в этом замке? Я не страдала от одиночества, ведь, если подумать, то за исключением того, что передо мной теперь не носились как угорелые заказчики, клиенты и мастерицы, я была не более одинока, чем в доме своего отца. Мне не хватало моей семьи, я скучала по родному дому, по проказам Даны и Дина, по милой болтовне Селины, но рано или поздно мне все равно пришлось бы их покинуть, вот и будем привыкать. Днем я работала, находя привычное успокоение в вышивке, спать ложилась очень рано, но вечера коротала у себя с книгой или на кухне с Мартой. Иногда к нам присоединялись Логан и Тирта, которая казалась вполне нормальной, и тогда веселье наше било ключом. Вчетвером мы неплохо проводили время за игрой в карты, азартно разыгрывая наши скромные гроши и веселясь от души. Сначала их веселило мое полное незнание карт и правил игры. «Как можно, – хихикал Логан, – дожить до двадцати лет и ни разу не сыграть в карты? Ягненочек, да ты просто прелесть!» Потом меня веселило удивительное везение новичка. А через пару недель я освоилась и уже вполне сносно играла, не выигрывая больше других, но и не проигрывая все подряд. Как бы там ни было, мы были вполне довольны друг другом. Оставаясь вдвоем с Мартой, что происходило чаще всего, мы тоже вполне ладили между собой: она раскладывала пасьянсы, а я читала ей. Логан, заметив нашу любовь к печатному слову, принес из города все книжные новинки, которые смог найти, но и тех книг, которые были в графской библиотеке, было довольно, чтобы удовлетворить самый притязательный вкус.
Логан оказался много любезнее, чем я от него ожидала. Чтобы порадовать меня, он время от времени навещал нашу мастерскую в Кермисе, чтобы поговорить с отцом, забрать кое-какую одежду да передать от меня приветы, правда, только на словах, чтобы не нарушить условия договора. Потом он стал приносить письма от отца и Селины – коротенькие записки о том, что происходит в доме и лавке, милые сердцу пожелания скорейшего возвращения, заботливые вопросы о здоровье и настроении, забавные рожицы, нарисованные Даной и Дином… Я чувствовала горячую любовь и заботу родных, а от того переставала ощущать себя одинокой и заброшенной. А благодарность к Логану помогла установить нам теплые и вполне дружеские отношения.
Марта тоже время от времени оттаивала настолько, что позволяла себе кое-что рассказать о хозяине. Из того, что знала сама. И тогда я с удивлением поняла, что рассказывать-то ей нечего – ни разу из тех десяти лет, что она служит здесь, ей не довелось побывать наверху, ни даже краешком глаза взглянуть на то, что находится в верхнем замке. Хозяина она видела, правда, мельком: раньше он не раз спускался в сад или прогуливался верхом по окрестностям. Произошел однажды даже такой невероятный случай, когда граф случайно забрел на кухню. Забрел, огляделся, хмуро кивнул и сбежал. Марта до сих пор покрывалась холодным потом, вспоминая, как чуть было не отчихвостила какого-то незнакомого наглеца, бродящего по ее до блеска выдраенной кухне. Но это было слишком давно. И уже года три прошло, как хозяин вообще вниз не спускался. Что там наверху делается, никому не ведомо, а Джаиль и Нарат – единственная связь с миром таинственного графа – никогда не снизойдут до того, чтобы трепать языком с низшей, по их мнению, прислугой.