Будучи различными по природе, эти два вида сочетаемости вместе с тем представляют собой две ступени проявления единой и целостной семантики каждого конкретного слова. В первом случае слово выступает как представитель определенного грамматического класса или подкласса, объединяющего лексические единицы на основании самых общих особенностей их семантики. Во втором случае способность слов сочетаться друг с другом зависит от их индивидуальных значений, более непосредственно отражающих отношения и связи, существующие или возникающие в самой внеязыковой действительности. Язык не полностью избавлен от «интерференции смыслов слов» на уровне лексической сочетаемости (например, словосочетания вроде обнаружить землю или любоваться землей сами по себе недостаточны для определения денотата слова земля).
Более широкий контекст обычно снимает двусмысленность, поэтому в конкретных высказываниях она не может играть существенной роли. Но важно отметить, что в большей части случаев в самой системе языка выработаны средства для необходимой дифференциации смыслов, ср.: судить кого-либо и судить о ком-либо, смотреть на кого-либо и смотреть за кем-либо. Таким образом многозначность снимается (в конкретных речевых условиях) и создается (в семантике самого слова как единицы языка) благодаря особенностям лексической и синтаксической сочетаемости слов. Первая может быть понята как сочетаемость смыслов, вторая – как возможность употребления слова в определённых конструкциях.
Стремясь найти объективные методы описания лексических значений, многие исследователи обращаются к особенностям синтаксической сочетаемости слов (валентности слов, их дистрибуции). «Значение не дано в тексте в явном виде, – пишет Ю. Д. Апресян. – Поэтому, если мы хотим найти объективную процедуру установления и классификации значений, мы должны опираться на такие свойства текста… которые даны нам в прямом наблюдении и достаточно полно отражают интересующие нас, но скрытые от прямого наблюдения семантические свойства. Наиболее непосредственной и наименее осложнённой наличием непродуктивных и нерегулярных элементов является связь между семантической и синтаксической структурой текста… Подобно тому, как внутренние (психические) состояния человека проявляются физиологически, «внутренние состояния» (значения) элементов текста проявляются в их синтаксическом поведении, доступном прямому наблюдению».13
Многие лексические значения слов неотделимы от строго определённых форм сочетаемости этих слов с другими словами. Сравните: смотреть на кого-либо, на что-либо и смотреть за кем-либо, за чем-либо; верить кому-либо, чему-либо и верить в кого-либо, во чтолибо; наблюдать кого-либо, что-либо и наблюдать за кем-либо, за чем-либо; заинтересован кем-либо, чем-либо и заинтересован в комлибо, в чём-либо; способен к чему-либо и способен на что-либо и т. п. Суть конструктивной обусловленности лексических значений слов раскрывается В. В. Виноградовым в работе «Основные типы лексических значений слов»: «Конструктивно ограниченное значение характеризуется неполнотой его раскрытия в формах самого слова, полностью оно реализуется лишь в свойственной ему синтаксической конструкции в сочетании с другими словами, количество и состав которых могут быть ничем не ограничены».14 Например, ряд глаголов внутреннего состояния, эмоционального и волевого переживания – плакаться, сетовать, жаловаться и некоторые другие – выражают своё значение обычно в сочетании с предлогом на и формой винительного падежа существительного, обозначающего объект соответствующего состояния или переживания. Так, прямое номинативное значение глагола плакаться конструктивно обусловлено.
«Специфические особенности конструктивно обусловленного значения особенно ярко обнаруживаются в тех случаях, в которых самая возможность реализации и раскрытия их лексического содержания зависит от строго определённых форм их синтаксических сочетаний. Например, глагол разобраться, кроме своего прямого значения «привести в порядок, разобрать свои вещи», имеет производное конструктивно обусловленное значение: разобраться (в ком, в чём) – «в результате опыта, наблюдений хорошо понять» (разобраться в обстоятельствах дела, в своеобразии характера). Реализация данного значения невозможна вне зависимости от соответствующей конструкции».15 В названной статье В. В. Виноградов указывает на то, что конструктивная обусловленность свойственна и фразеологически связанным, и синтаксически ограниченным значениям слова. Конструктивность фразеологически связанного значения ещё теснее замыкает его в рамки немногочисленных сочетаний и приводит к растворению его семантического ядра в общем значении соответствующих сочетаний.
Так же, как у В. В. Виноградова, раскрывается признак конструктивной обусловленности и в статье Ю. П. Солодуба «Типология значений языковых единиц докоммуникативного уровня (функциональный аспект анализа)». Но конструктивная обусловленность рассматривается автором не как особый тип значения, а как признак, общий для разнотипных значений (прямых номинативных, прямых номинативно-коннотативных и коннотативно-номинативных и переносных с различными типологическими разновидностями): «Слово способно реализовать то или иное значение только в составе определённой и, конечно, специфической именно для данного языка (для нескольких близкородственных языков) синтаксической конструкции (сравнить: способы реализации переносных значений слов море и morze в словосочетаниях с зависимым компонентом в родительном падеже (море крови, слез, огней, цветов, людей, счастья, радостей, впечатлений, гипотез, слов; morze krwi, wina, kawy, dfow, pfomieni, mifosci) и способ реализации переносного значения английского a sea в составе словосочетания с зависимым компонентом, присоединяемым к стержневому с помощью предлога of, франц. la mer в конструкции с предлогом de: a sea of blood, of flame, of troubles, of heads; la mer de sang, de ble, de sable, de mots)».16 Автор полностью соглашается со взглядом В. В. Виноградова на явление конструктивной обусловленности, отмечавшим, в частности, что фразеологически связанное значение глагола впасть и прямое номинативное значение глагола пла-каться являются конструктивно обусловленными, замечая только, что в соответствии с изложенной в названной статье типологией лексических значений слова плакаться и впасть имеют прямое номинативно-коннотативное и переносное лексически связанное значение соответственно.
Вслед за Ю. П. Солодубом конструктивную обусловленность мы рассматриваем как признак, характеризующий самые различные типы первичных и вторичных значений.
В связи с тем, что мы, вслед за Л. А. Качаевой и Ю. П. Солодубом, разграничиваем несвободные сочетания на фразеологически связанные (при замкнутости слова очень ограниченным числом сочетаний – двух или трёх) и лексически связанные (при замкнутости слова с несвободным значением в пределах сочетаемости со словами одной лексико-семантической группы или её значительной частью), в дальнейшем при интерпретации материала будет использована соответствующая терминология.
Признак конструктивной обусловленности может характеризовать, например, прямое номинативное значение: глагол надеяться может реализовать значение «рассчитывать на что-либо, возлагать надежду на что-нибудь» только в конструкции с предлогом на и существительным в форме винительного падежа: надеяться на помощь, поддержку, сочувствие; глагол полагаться реализует прямое номинативное значение «доверяться кому-нибудь, надеяться на что-нибудь» только в конструкции с предлогом на и существительным в форме винительного падежа: полагаться на друга, полагаться на случай.
Признак конструктивной обусловленности характерен для самых разных типов переносного значения.
В рамках несвободных (фразеологически или лексически связанных) сочетаний происходят важные семантические процессы: изменяется семантическое качество слова с несвободным значением, наблюдаются семантическое взаимодействие между компонентами и особый характер отношений между значением целого и значениями соответствующих частей. Семантическое взаимодействие компонентов, например, субстантивных сочетаний проявляется в следующем: необходимым условием реализации несвободного значения первого (стержневого) субстантива является обязательное присутствие строго определённого второго субстантива, выступающего актуализатором лексически или фразеологически связанного значения грамматически господствующего субстантива. Этот компонент-актуализатор (чаще всего в грамматической форме родительного падежа) или является уникальным, единственным в своём роде (сравните: угрызения совести, бразды правления, исчадие ада, знамение времени и подобные), или входит в ограниченный круг слов, относящихся обычно к замкнутой семантической сфере или одному лексико-семантическому ряду. Например, лексически связанное значение имени существительного извержение проявляется в сочетаниях с некоторыми отвлечёнными именами существительными, относящимися к лексикосемантическому полю речи. Образуется серия17 сочетаний извержение слов (ругательства, брани и т. п.) с инвариантным значением «о множестве произносимых слов, выкрикиваемых ругательств и т. п.». Существительное извержение выступает при этом в роли усилительного определения к словам брань, слово и подобным, подчёркивая интенсивность проявления речевой деятельности (сравните: залп аплодисментов, восклицаний, приветствий, вопросов, хохота; залп – «о дружных аплодисментах, восклицаниях, о раскатистом хохоте и т. п.»).
Семантическое взаимодействие компонентов субстантивных фразеологически или лексически связанных сочетаний проявляется также в том, что их стержневой субстантив обнаруживает семантическую зависимость от значений слов, в сочетаниях с которыми реализуется их значение. Например: лексически связанное значение существительного пятно – «что-либо позорящее, порочащее или крайне неприятное» как бы включает в себя семантику слов, в сочетании с которыми это значение реализуется, сравните: пятно позора, бесчестия, бесславия, стыда. В слове быстрота оттенок значения «способность скоро понимать, кратко и точно выражать мысль» проявляется только в таких сочетаниях: быстрота ума, соображения, рассказа, слога. Серийно-переменные компоненты в них ограничены сферой мыслительной деятельности, и значение этих компонентов «добавляется» к основному значению существительного быстрота («скорость, стремительность движения, действия»).
Взаимодействие компонентов особенно наглядно проявляется в составе тех сочетаний, в которых фразеологически или лексически связанный субстантив имеет тесную семантическую зависимость от общего значения всего сочетания. В этом случае его несвободное значение определяется значением целого, в котором оно растворяется. Например, дух времени – «взгляды, нужды, потребности людей данной эпохи»; дух противоречия, отрицания, сомнения, разрушения – «о сильных влечениях человека к противоречию, сомнению и т. п., захватывающих его»; укоры совести – «сознание собственной неправоты, виновности в чём-либо, угрызения совести».
Сочетаемость является структурным признаком языковых единиц всех уровней. Фразеологизмы, как правило, сочетаются с лексемами. Связи и отношения фразеологизмов со словами не столь разнообразны и широки, как это можно наблюдать у слов. Это объясняется рядом обстоятельств.
Во-первых, фразеологизмы соотносятся с немногими частями речи (а сочетаемость прежде всего зависит от принадлежности слова или фразеологизма к части речи) и вследствие этого не могут передать того многообразия присловных и неприсловных связей, которые присущи лексическим единицам.
Во-вторых, фразеологизмы по своей структуре сложнее обычных слов, так как состоят, по меньшей мере, из двух компонентов. При этом чем сложнее, многочленнее структура того или иного фразеологизма, тем ограниченнее его сочетательные возможности. Не случайно фразеологизмы со структурой так называемых предикативных сочетаний иногда употребляются как самостоятельные предложения или как части сложного предложения. Например, реализация фразеологизма душа перевернулась (у кого, в ком) – «кто-либо испытывает острое чувство жалости, сострадания и т. п. к кому-либо»; кошка пробежала (между кем) – «произошла ссора, размолвка между кем-либо; кто-либо с кем-либо поссорился» в контексте:
Впрочем, офицеры на кораблях – это не супруги. Тут разводов не бывает. Приходится жить под одной палубой. Сейчас между ними не пробежала чёрная кошка, хотя Артеньев придерживался иных взглядов на судьбы отечества. (В. Пикуль. Моонзунд).
В-третьих, многие фразеологизмы лишены способности изменяться, имеют неполную, дефектную парадигму (например, не детей крестить (кому с кем), задело за живое (кого), на роду написано (кому), далеко не уедешь (на чём, без кого, без чего, с кем, с чем), ищи-свищи (кого)). Приведём пример, иллюстрирующий употребление такого фразеологизма в речи.
– Знаю я тебя, замотая! Позволь тебе – так ты и на войну гарем свой возил бы!..
Андрея задело за живое .
– Батый тоже возит!..А воевать…воюет не худо!
Мгновенье Невский находился в замешательстве, …затем произнёс:
– Чему другому, доброму, у татар не выучился? (А. Югов. Ратоборцы. Александр Невский).
В процессе совместного функционирования в речи между фразеологизмом и сочетающимися с ним словами устанавливается более или менее тесная грамматическая и семантическая связь. На основе внешней дистрибуции фразеологических единиц В. Л. Архангельский выделил среди них два типа: замкнутые и незамкнутые. «Фразеологизмы типа нос не дорос (у кого-либо, когда-нибудь, почему-нибудь), завидки берут (кого-либо, когда-нибудь, почему-нибудь) представляют собой незамкнутые устойчивые фразы, то есть такие образования, структура которых потенциально допускает словесное распространение по правилам построения модели определённого предложения. Незамкнутые устойчивые фразы свободно дополняются второстепенными членами в отличие от замкнутых устойчивых фраз, законченных интонационно, грамматически и по смыслу».18
По количественному компонентному составу незамкнутые устойчивые фразы В. Л. Архангельский разделил на бинарные глагольно-субстантивные и многочленные сочетания. К первым относятся, прежде всего, двухсловные постоянные детерминированные сочетания (фразеологические сращения и фразеологические единства) предикативной структуры: завидки берут (кого), нелёгкая несёт (кого), рука не дрогнет (у кого), руки отнимаются (у кого), грех попутал (кого), нос не дорос (у кого) и другие.
К многочленным незамкнутым устойчивым фразам, также дополняемым названиями субъекта (чаще в форме личного местоимения в косвенных падежах с предлогом или без предлога), относятся, например, такие:
1) незамкнутые устойчивые фразы, которые употребляются с названием субъекта в форме родительного падежа с предлогом у: (у кого-нибудь, у меня, у него) искры из глаз посыпались, душа в пятки ушла, голова идёт кругом, зуб на зуб не попадает, волосы дыбом становятся, ум за разум заходит, гора с плеч свалилась, кошки скребут на сердце, камень с души свалился и другие;