– А чёрт его знает, почему! Мне-то какая разница, раз она платит, и платит хорошо!
– Если всё так, как ты говоришь, то тебя ждёт много работы.
– А что говорят в городе?
– Версий миллион. Имущество, женщины, журналистское расследование, с которым он перешёл дорогу каким-нибудь политикам, судебный спор с местным аэропортом, крупный проигрыш в казино, где его видели накануне, передозировка, мужчина-любовник…
– И всё это серьёзно?
Бишенте удивлённо развёл руками:
– Ты же спросил: что говорят в городе? Я тебе выкладываю весь тот бред, который витает по Биаррицу. Версии из самых разных источников. Каждый недотёпа убеждён в том, что он и есть Шерлок Холмс, и дай ему свободу действий, так он нашел бы убийцу за несколько часов, при этом предлагает свою железную версию и тут же делает выводы. Чтобы стать детективом, не обязательно быть осведомлённым и вооружённым фактами.
– Забавно, но ты прав. А из серьёзных версий?
– Мне пока легче отбросить несерьёзные: я бы отбросил версии с любовником, передозировкой и проигрышем в казино, хотя и не заглядывал в его шкаф со скелетами. Есть ещё одна версия, которую я пока не готов отнести ни к стандартным, ни к экзотическим: кто-то из соседок твоей заказчицы вроде бы видел её на днях у одного из наших гинекологов, и сделала вывод о возможной беременности мадмуазель Адан; супруг этой соседки, знакомый по роду своей деятельности с законодательством, недолго думая, предположил, что вскоре наш президент получит от Адан прошение о разрешении ей оформить свой брак с погибшим журналистом. Глупая сплетня? Возможно, но если рассуждать чисто теоретически – почему бы и нет? Я видел этого Эрсана несколько раз в компании с твоей заказчицей, дамой постарше, Шаритой Жаккар, кажется она художник, и Эдмоном Кавелье – его другом и коллегой. Эти двое снимали апартаменты в двухстах метрах отсюда, на улице Гамбетта, и платили за них почти по четыре сотни в день. Устраивали там даже вечеринки; я как-то проходил мимо и видел рядом припаркованные машины с номерными знаками Жиронды и Верхней Гаронны – народ гулял шумно.
– Эта Шарита могла быть любовницей Эрсана?
Биш опять пожал плечами, показывая, что тут не все ясно. В таком маленьком провинциальном городке, как Биарриц, определенного рода поступки частенько вызывают осуждение, хотя в них может и не быть ничего постыдного.
– Говорят, они были любовниками, потому что видели их вместе и без Кавелье, но я бы не поручился за качество этой информации. Люди привыкли думать, что если мужчина и женщина вдвоем входят в дом, то прямиком бегут к кровати. Однако, как говорят: стыдно должно быть тому, кто плохо подумал.
Детектив сказал это серьёзно.
– Кто-то убеждён, что тут дело в наследстве, – продолжал он. – А я вот подумываю о мсье Лакомбе.
– О нашем мэре?
– Да, о нём. Он же является и президентом консорциума, управляющего аэропортом. Ты его знаешь?
– Да кто его не знает? Но не близко. Ты намекаешь на незавершённые спор в суде? Зачем это ему?
Бишенте сделал знак рукой официанту – повторить ещё по бокалу вина.
– Говорят, фирма его зятя торопится поскорее начать строительство нового терминала для самолётов бизнес-класса. Эта тяжба пока связывает им руки. А что? Там должны быть законсервированы немалые суммы, будет неплохая отдача от вложений. Платить лишние деньги за участок они не желают, как и терять уже поджидающие прибыли. Судебная война затянулась на несколько лет, а кому как не тебе знать, что такого рода битвы бывают кровопролитнее и длятся дольше обычных войн.
– Но мэр и его зять не похожи на отмороженных типов! Хотя, зятя его я не видел. Да и что им даёт эта смерть?
– Тебе лучше знать. Но этот конфликт уже обсуждался и в местных газетах, и даже на телевидении.
– Думаешь, Эрсан приложил к этому обсуждению и свою руку, чтобы помочь своей матери?
– И себе. Не исключено. Руководство всех окружающих департаментов, коммун и торгово-промышленной палаты просто горят желанием как можно скорее расширить границы аэропорта и закончить необходимое строительство. А мадам Эрсан отчаянно с ними сражалась. Твои коллеги или судьи ничего тебе не рассказывали?
– Нет, всё на уровне слухов. Надо будет вникнуть в эту историю более детально.
– Проблема очень запутанная. Конфликт начался вообще-то с местных экологических организаций, которые сначала даже не представляли в какую именно сторону думают расширять аэропорт: «технократы забирают наши земли, это расширение плохо скажется на близлежащих землях, будут прилетать более крупные авиалайнеры, которые своими выбросами керосина изгадят окружающие озера, парки и заповедники». Когда же объявили, что это расширение не связано с укрупнением моделей парка принимаемых бортов, то вроде как экологические нюансы понемногу отпали, а вот участок мадам Эрсан надо было выкупать. Да и кое-кто из местных вновь появившихся обладателей «суперджетов» был бы не против помочь аэропорту в битве за свою парковку в ангарах нового терминала. Могли и замолвить словечко судьям какой-либо из инстанций ради своего удобства.
– Да. Наш аэропорт с момента закладки как-то странно впихнули в такое место, что расширять его теперь можно только за счет жителей.
– А мэру очень хочется, чтобы аэропорт был развёрнут как можно больше и на городских землях в черте Биаррица. Это усилит его позиции в консорциуме аэропорта. А так – было объявлено, что национальное благо в виде развития инфраструктуры Аквитании требует определённых жертв. Вдова Эрсан долго противилась такому решению, долго вела переговоры о цене, а затем переговоры плавно переросли в судебный спор.
– Думаешь, это главная версия? Я почему-то не могу вообразить, что эти люди готовили убийство, чтобы таким образом разрешить спор за кусок земли.
Биш покачал головой:
– Не думал, что у тебя такое скудное воображение, адвокат. Что толкает людей на убийство? – он стал загибать пальцы на левой руке. – Деньги, власть, чувства и месть. Не ограничивай себя пока ничем.
– Да, время покажет. Ну ты мне поможешь? Мне точно понадобится твоя помощь. Конечно, не бесплатно.
– Мог бы и не задавать мне этот вопрос, дружище, – он с улыбкой похлопал меня по плечу, допивая остаток вина. – Считай, что я уже твой партнёр по команде. И не растрать весь свой аванс только на хорошее вино.
Теперь Биш принялся перечислять достоинства и недостатки каждой из женщин, сидевших за столиками бара. Вошли две молоденькие девушки, которые только что заняли столик по соседству, он и их стал рассматривать с интересом.
– Немки, – проурчал Бишенте через некоторое время. – Ты со мной?
– Нет, мне есть пока чем заняться, чтобы позволить это себе позже, – улыбнулся я. – Если хочешь – оставайся.
– Ладно, пока! Позже и я пойду работать – собирать для тебя последние новости Биаррица. А пока развлекусь. Я тебе позвоню, – баск с улыбкой змея-обольстителя обернулся к девушкам.
4
Для начала я решил сам попробовать собрать побольше информации в городе, там, где Бишенте Арисменди вряд ли мне поможет. Надо было поискать кого-то, кто знал журналиста лично.
Люди бывают сообразительными или не очень. Себя я относил к первой группе. Я решил начать с отеля «Флорида» – раз Ламар Эрсан здесь каждый раз останавливался, то хоть кто-то должен был о нём знать хоть что-нибудь стоящее.
Около трёх десятков номеров на пяти этажах – администратору гостиницы, которого я знал, несложно было запомнить такого постояльца. Я прошёл по замощённой плиткой площади ко входу в отель. Балконы по всему фасаду, где туристы могли посидеть с чашкой кофе или чая. Отель без налёта старины, как некоторые другие. Припаркованные у тротуара скутеры привезли сюда группу молодёжи: они сидели на площади за столиками у отеля, что-то бурно обсуждая и попивая пиво. Они явно что-то не могли поделить между собой. Их было семеро – трое парней и четыре девушки, у ног одной из которых пристроилась собачонка. Поодаль, с другого конца площади Святой Евгении за ними пристально наблюдала парочка полицейских, заложив руки за спину и широко расставив ноги; по виду – настоящие рыцари святого ордена, присматривающие за малолетними грешниками; они, видимо, долго принимали решение, не стоит ли побеспокоить эту шумную компанию. Я решил не ждать, каким образом они исполнят свой служебный долг и зашёл в фойе «Флориды».
Когда я подошел к стойке администратора, приятная молодая, хотя и сильно накрашенная брюнетка, поприветствовала меня улыбкой, показала мне на телефонную трубку в своей руке, извиняясь таким образом за то, что не может мне сразу уделить всё своё внимание, после чего поприветствовала:
– Добрый день, месье.
– Добрый. Месье Дюран на работе?
– Кто его спрашивает?
– Андрэ Морель.
Девушка опять поговорила по телефону, и несколько секунд спустя появился Александр Дюран.
– Андрэ, что тебя к нам привело? – спросил он, пожимая мне руку. Мы были знакомы с детства, но потом судьба и работа развели нас на несколько лет. Дюран стал управляющим и совладельцем отеля «Флорида». В былые времена мы частенько вместе перелезали через ограды за чужими яблоками или виноградом, таскали рыбу у зазевавшихся рыбаков, и даже потеряли девственность с одной и той же приезжей девушкой старше нас лет на семь. – Нужно разместить каких-то гостей?
– Не угадал. Причина немного другая. Где мы сможем спокойно поговорить?
Александр огляделся и показал на пустой от посетителей лобби-бар и свободный диван.
– Я бы хотел что-нибудь узнать об убитом журналисте Эрсане. Если ты не возражаешь. Он же у вас останавливался?
– Тогда у меня будет дежа-вю.
– То есть, полиция уже у вас была?
– Я даже не успел забыть те вопросы, которые мне задавал сам комиссар. Так что могу повторить ответы по второму кругу, если твои ещё не готовы. Выпьешь что-нибудь? – Дюран указал на бар.
– Да, кофе без сахара.
– А мне сладкий, – кивнул Александр бармену, и мы сели на широкий диван возле витринного стекла, через которое были видны молодые люди, которых я встретил перед входом в отель. – Комиссар опрашивал меня сам, а остальных – другие полицейские. Впрочем, кроме меня и Леа, которая тебя встретила, особо расспрашивать было некого.
– И что ты рассказал комиссару?
– А что можно рассказать о человеке, который раза два в год появлялся в нашем отеле, вёл себя в общем-то прилично, всегда брал небольшой номер с двухместной кроватью, желательно с видом на маяк, иногда спал не один, а с какой-нибудь сучкой? Да, ему мы разрешали курить в номере, а после его отъезда тщательнее прочищали номер нейтрализаторами запахов – но это и все его недостатки. Для известного журналиста он выглядел просто скромнягой. Никто о нём ничего особенного не скажет – Эрсан был очень приятным в общении, нос ни перед кем не задирал и все платили ему той же монетой.
– Женщины были разные?
– За последние пять лет, что я здесь работаю, мне известно о трёх. Но имён их мы не записывали, потому что его-то самого знали уже достаточно давно. Он здесь селился и до меня. Впрочем, одно из них я тебе помогу рассекретить, так как знаком с ней лично.
– Это Рени Адан? – с улыбкой спросил я.
– В нашем маленьком городке ничего не спрячешь, – развел руками Дюран и улыбнулся в ответ. – Мне тяжело было себе представить, что их…, что его заставило выбрать себе такую даму сердца, но любовь зла, верно?
– Да уж. Я и сам был в шоке, когда узнал. Когда именно он приехал в этот раз?
– В субботу вечером.
– Кто-нибудь заходил к нему, звонил?
– В эпоху мобильников насчёт звонков спрашивать практически бесполезно. А насчёт гостей – в этот раз не было никого. Не считая какого-то мужчины, который сел вот за тот столик на улице, где сидит эта шпана с пивом. Это было в воскресенье, часов в шесть вечера, народу на площади было много. Видимо, о встрече они договорились заранее. Это только сегодня вспомнила Леа, но выезжающих гостей было так много, и она настолько была занята, что и забыла об этом рассказать фараонам. Так что вот тебе факт, о котором и в полиции ничего не известно. Андрэ, а тебе зачем вся эта история с журналистом?
Понимая, что в городке информация может разлететься быстро, я решил не выдавать причину своего истинного любопытства даже Александру:
– Да меня разыскали его парижские друзья, попросили навести справки. А девушка сможет описать того мужчину?
– Я задавал ей этот вопрос, но ничего особенного не услышал: среднего роста, в светлом плаще, возраст она не определила, так что увы.
– И ничего больше?
– Нет.
– А во сколько он вышел из отеля перед исчезновением?
– Около восьми вечера. Он отдал ключ от номера Леа, ещё заметил ей, что может вернуться поздно. Что-то пошутил насчёт своего похода в казино: мол кто не рискует ничем – ничего не делает. Какая-то такая фраза прозвучала.
Я в общем-то понимал, что особо здесь рассчитывать было не на что.
– Так это был несчастный случай, или его убили? – поинтересовался Александр.
– Судя по всему – убийство.
– Кто бы это мог быть? Случайно подвернулся кому-нибудь, кто его отследил после выхода из казино? Вот и гуляй по нашему тихому городу по ночам! Это убийство может плохо сказаться на нашем бизнесе.
– Что-нибудь интересное полиция нашла в его номере?
– Ничего такого, на что бы можно было обратить внимание. Обыск проводили при мне: сумка с вещами, ноутбук, два номера журнала «Сферы», на который он и работал. Это и всё. Говорят, к тому моменту, когда обнаружили труп, он выглядел уже не очень аппетитно?
– Не знаю, труп я не видел.
– Ладно, если я еще чем-нибудь смогу помочь, то наберу тебя. А ты не стесняйся, заходи, и не только в поисках пропавших журналистов, а то живём в одном городе, а встречаемся раз в год, – добавил Дюран, протягивая мне руку и прощаясь.
– Хорошо, спасибо, – тут я вспомнил, что Нафлик упоминала среди близких знакомых журналиста смотрителя маяка. Мне предстоит от каждого ждать помощи в своей работе. Каждого рассмотреть через призму возможной причастности к совершению преступления. К маяку я направился на автобусе.
Первое, что бросается в глаза при приближении к мысу Сен-Мартен – это сама сорокасемиметровая белая башня самого маяка, сложенная из камня, с семью окнами-бойницами, возвышающаяся над мысом: над крышами домов и кронами деревьев. У ее подножия располагается небольшая пиццерия, чуть поодаль – пара зданий. Впереди, за маяком, слева и справа от него – морская синева. Маяк выстроен на утесе в двухстах метрах от кромки воды, благодаря чему его уровень поднят на семьдесят с лишним метров. Сам маяк утопает в зелени, представляя выразительный и незабываемый вид. Даже с его подножия, с высоты утёса открываются океанские виды неописуемой красоты, а с верхней площадки – просто захватывает дух.
Было 17.40, так что туристов на экскурсию уже не пропускали. Я подошёл к входной двери, откуда выглянула женщина с маленьким ребёнком на руках. Ещё один малыш лет шести из-за женской фигуры вылетел мне навстречу, едва не сбив с ног, так что мне пришлось подхватить его на руки, чтобы он не упал. Женщина поблагодарила меня, погрозила пальцем малышу, который уже оказался на тротуаре:
– А сказать месье спасибо?
– Не-а, – нахмурился мальчик. – Папа не разрешает разговаривать с чужими.
– Ну вот что с тобой делать! – воскликнула женщина.
Она повернулась ко мне и смущенно объяснила:
– Простите его, он слишком устал за день и не поспал в обед.
– А я и не хочу спать! – пропищал малыш, вцепившись в мамину руку и уткнувшись в её юбку.
– Маяк уже закрыт, так что приезжайте завтра.
– Простите, мадам, но я сюда приехал по делам. Не скажете, кто здесь у вас старший? Я ищу смотрителя маяка, а вот имя его узнать не удосужился.
– Я его жена. Сейчас он выйдет. Подождите здесь минут пять.
– Да, спасибо.
Пока мы ждали смотрителя, я наблюдал за женщиной и её детьми. Ей самой, наверное, не было и тридцати. Детали её одежды, как и одежда детей, даже того, что был на руках, были продуманы в том плане, что навевали на мысли о том, что эта семья так или иначе связана с морем. Всё было выдержано в голубых и тёмно-синих тонах, так что соломенный цвет их волос и волнистые пряди можно было принять за морскую пену. На женщине была рубашка с длинными рукавами и длинная широкая юбка – почти по щиколотку. Ветер пытался приподнять колокол её юбки, так что ей приходилось свободной рукой придерживать лёгкую материю.