Он достал мобильник из кармана, ответил на звонок.
– Да, – произнес он тихо. Держите его под замком. Мне докладывать лично. Все. «Ибрагима надо убирать», – думал новый босс.
После смерти вора в законе Колокольчика, которого убил Ибрагим, двоюродный брат того самого Дяди – Мамедова Хуршита Томазовича, главаря Чиченской мафии в городе, приспешники никак не могли поделить власть между собой. Новому боссуАльберту, племяннику Хуршита Томазовича, до сих пор была непонятна причина, по которой сорвал сделку его дядя с поставкой наркотиков в банках с китайской тушенкой. Также было непонятно, куда подевались двадцать миллионов долларов за наркотики, которые Хуршит Томазович перевел на счет Колокольчика перед своей смертью, а еще деньги воровского общака, смотрящим которых был Колокольчик. Ибрагим был последним, кто видел Колокольчика перед смертью, быть может, Ибрагим знает, куда делись эти деньги? Одно Альберт знал точно: сейчас он босс вместо Ибрагима. Среди воровской братвы ходили слухи, что Хуршит Томазович своим преемником когда-то называл именно Ибрагима, а не его, Альберта. Об этом говорилось в предсмертной записке Хуршита Томазовича, которой Альберт по-хитрому завладел, обойдя Ибрагима. После убийства Колокольчика Ибрагим исчез. Его все долго искали – и вот недавно нашли в другом городе пьяного в борделе. Его держали взаперти до решения Альберта.
– Привет, Альберт, – сказал босс, обнимая своего друга. Друзья обнялись и поцеловали друг друга в щеки.
– Как дела, дорогой? Что нового? Как мама? – спросил босс.
– О, спасибо, Мустафа. Твоими молитвами все хорошо.
– Ну и Слава Богу. Пойдем, посидим в моем ресторане, покушаем.
– Да, конечно.
Друзья поднялись по ступенькам в ресторан, сняли свои дорогие пальто и прошли в закрытый VIP-зал. Тонкий аромат дымящихся благовоний приятно успокаивал и расслаблял.
– Я вот чего тебя пригасил, – сказал Мустафа, – дело касается твоего двоюродного дяди Ибрагима. Мы знаем, что это он порешил Колокольчика за то, что якобы Колокольчик отдал приказ своему киллеру Ахмету убить Хуршита, а поэтому ты знаешь закон и должен его исполнить.
– Я знаю, да, что он убил Колокольчика, но он мой родственник, и мне кажется, что он знает, где деньги воровского общака и деньги Хуршита.
– Ты и вправду так думаешь?
– Я не уверен. Все надо проверять. Надо искать. Убрать его мы всегда успеем, а вот бабки…
– Да, там было около восьмидесяти миллионов евро.
– Ну, это вместе с деньгами Хуршита за наркоту, да?
– Да.
– Я могу выкупить Ибрагима.
– И тем не менее родственникам Колокольчика нужна его кровь. Поэтому либо ты сам решишь этот вопрос и принесешь его голову, либо… Ты должен сделать свой выбор. И сделать его правильно. Сроку тебе три дня.
– А как же деньги? Если убить Ибрагима, денег не найти будет.
– Все, до свидания, Альберт.
– До свидания, Мустафа, но передай родне Абдулы, что месть местью, а бизнес бизнесом, и он будет их только после того, когда я найду деньги. Иначе будет война.
Альберт встал и поспешно вышел из ресторана.
Весь вечер Альберт сидел в раздумьях. С одной стороны, он готов был исполнить просьбу воров, но с другой, Ибрагим был его двоюродным дядей, единственным родственником после смерти его матери. Альберт не мог иметь детей, у него не было жены, был только двоюродный дядя Ибрагим, которого он глубоко в душе все-таки любил. И относился к нему всегда с уважением. И вот ему приходится делать выбор, который, как он понял, он не в состоянии сделать еще потому, что… Где же все-таки деньги Колокольчика?
***
– Здрасьте, Виктор Николаевич, – сказал Петров, заглянув в кабинет следователя Кузнецова, – можно к вам?
– А, здоров, здоров, пофигист! Входи, конечно же! А то я уже подумывал – не заотдыхался ли ты? О, черт, как загорел-то? А жена твоя тоже загорела, а?
– Да, я к теще ездил с семьей, а жена с детьми там решили остаться пока, так что я буду как вы – пока холостой.
– А… Ну лучше уж быть по жизни холостым, чем временно, – плоско пошутил Кузнецов, потрепав по щеке Петрова Виталия.
– Да ладно вам, Виктор Николаевич, – ответил Петров, убирая ладонь Кузнецова со своей щеки, – а то я уж подумаю, что у вас ориентация изменилась, пока я в отпуск ездил, уж, видно, точно никаких дел не прибавилось у вас за это время.
– Да, это ты точно заметил, Петров. Ты, как обычно, растешь в моих глазах, молодец. Институт-то скоро заканчиваешь, а?
– Да, точно, с выводами я поторопился. Ведь если вы забыли, что я перед отпуском защитил дипломную работу и окончил вуз, то значит, есть работа в районе у вас; значит, есть дела.
– Есть, значит, рамс! – отрезал Кузнецов.
– О, новое слово.
– Рамс – это давно уже не новое слово, я его от одного адвоката узнал, он у нас в районе так говорит. Оно всем так понравилось, что и не только я его употребляю, но и много кто еще.
– Ну и что же оно обозначает?
– А я знал, что ты спросишь. Это слово заменяет многое. А этот адвокат просклонял его от выражения «рамсы попутать», что на воровском жаргоне означает «сделать что-нибудь не так». Вот он взял и стал использовать слово «рамс» в смысле понятия «блудни, кураж, работа, дела». И говорит теперь весь район «рамсить» и «рамсить жестко», что означает «делать дела» и «делать дела очень серьезно». А вообще ты у него сам спроси, что же есть «рамс» на самом деле. Я слышал тут от опера Тихомирова из нашего отделения милиции, он мне сказал, что этот адвокат вывел целую теорию о рамсе, придумал там какие-то классификации. Да, он еще и песни поет, прикинь.
– Да, еще и десяти часов утра нет, а вы уже так загрузились всякой ерундой о рамсе какойто, – сказал Петров, почесывая макушку. Про песни… Где-то я об этом уже слышал, – сказал задумчиво Петров.
– Да я уже запарился со всей этой новой суматохой, – сказал Кузнецов, не слушая Петрова и усаживаясь за свой рабочий стол.
– С какой?
– Розенштейном-Батькой, потом взрывом в жилом доме, убийством Тиктинского – владельца крупного агентства недвижимости в городе…
– Нет, что-то не могу пока вспомнить.
– А, это ты после отпуска – мозги жиром заплыли. Ну, вот то самое дело, помнишь, пацан еще в камере предварительного задержания повесился, там еще наши менты по этому делу шли в качестве подозреваемых за то, что избили его, как потом выяснилось, перед его самоубийством.
– Или убийством. Мы с вами тогда эту версию не исключали, – сказал Петров и посмотрел многозначительно на следователя.
– Да. Там еще мать его с ума сошла, но самое главное, во многих убийствах у нас шла подозреваемой некая Света, помнишь?
– А! Она, кажется, убила бомжа на свалке, Хмырем которого звали, да и ее вроде как на этой свалке бомжи нашли… – …после того, как ее кто-то похитил и изнасиловал, – закончил фразу следователя Петров.
– А потом другое дело по крупной партии наркотиков, которую таможенники задержали в фурах с китайской тушенкой.
– Точно, там еще были бандиты из чеченской мафии, помнишь убийство их босса, вора в законе Мамедова Хуршита Тамазовича по кличке «Дядя».
– Вот оно-то наше дело и подмяло под себя. Так оно глухарем на мне и повисло, тем более что единственный наш свидетель – а поначалу первый подозреваемый во всех убийствах, директор охранной фирмы «Черный ястреб», – Рубаковский Александр, – был убит свои другом и партнером по бизнесу, неким гражданином Кобуровым по прозвищу Коба. Так теперь вообще никаких свидетелей по делу не стало. Никаких доказательств, кроме того самого диктофона, который ты нашел в кармане убитого Рубаковского. На этой записи Коба признается в убийстве Маневича и Тиктинского. Но остальные-то убийства так и не раскрыты! Ни свидетелей, ни подозреваемых, да теперь еще эта долбаная проверка из Москвы. Говорят, сам генерал МВД РФ приедет совместно с зам. генерального прокурора. Чувствую задницей – несдобровать мне.
– Умом надо чувствовать, а не задницей, – сухо добавил Петров.
– О, да ты, я посмотрю, не только загар приобрел, но и острый язык?! Что ж молодец, Петров, молодец. Глядишь, скоро и шефа своего превзойдешь.
– Может, и превзойду, но не во всем. Опыт такой, как у вас, мне тоже только с годами можно будет получить, а пока только одна теория.
– Ну, ничего, и практика тоже будет. Ладно, церемония встречи закончилась, давай рамсить теперь начнем.
– То есть работать? – спросил Петров.
– Да, то есть рамсить.
– А как именно рамсить-то будем? Что будем делать, кого разрабатывать?
– Пока не знаю, но чувствую, что скоро будет жесткий рамс. Все, Петров, иди работай и не отвлекай меня от рамса, – сказал следователь, погружаясь в папки документов на столе.
***
Осенний дождь нещадно бил по щекам. Прохладный ветер заставлял бежать мурашки по коже. Запахнув пальто от ветра, Волхов, по кличке Седой, сел в ожидавший его у подъезда черный джип. В машине уже сидело трое.
Самый молчаливый и огромный из всех, с короткой стрижкой, с черными, как ночь, зрачками, Витя, по кличке Бегемот, уверенно вел машину, зорко поглядывая в зеркало заднего вида. Его побаивались все, кроме самого Седого, который уже многое повидал в жизни. Огромные руки Бегемота мешали ему входить в дверь или влезать в машину. Только в джип он мог садиться без проблем и неудобств.
Ненормально худой, высокого роста, вечно носивший кепку-блин, как у грузин, с выпученными глазами, работник милиции по кличке Гад тоже входил в состав банды. Онто и сливал братве всю информацию о делах ГУВД и местного РУВД. Очень опасный и скользкий тип, способный на многое по первому приказу Седого либо по собственной подлости. Поэтому он никогда не обижался, если его кто-нибудь называл Гадом, ему это даже нравилось.
Очень выделялся среди них рослый детина по имени Миша, добродушный нрав которого всех сбивал с толку. Мишу все любили, он со всеми находил компромисс, уважала его и местная милиция. Клички поэтому у Миши не было. Он никогда и никому в помощи не отказывал. Уважал его за это и Седой, а потому сделал его своей правой рукой по всем делам.
Это была верхушка местного лохотрона городского рынка – Апраксина двора, с которой считались все или почти все.
Ехали молча. В динамике автомагнитолы слышался треск рабочей волны.
– Наверное, выходной, – сказал Бегемот, включив компакт-диск.
В салоне зазвучала акустическая гитара с одним исполнителем:
Жесткий речитатив действовал молниеносно, уводя за смыслом песни. Седой отвлекся от своих дум, слушая её. Песня навевала какую-то силу, жажду движения с целью все изменить.
– Кто поет-то? – спросил Седой.
– Да сам не знаю, – ответил Бегемот, – вот взял у сеструхи своей послушать. Говорит, реальная тема.
– А коробка от диска где?
– В бардачке.
Седой достал из бардачка машины коробку компакт-диска. На первой обложке был нарисован Питер. Вернее, Седой догадался, что это Питер: вдоль набережной Невы с одной стороны Петропавловская крепость, Эрмитаж с другой, а чуть дальше – питерские Кресты, обвитые колючей проволокой. А над всем этим сияло большое желтое солнце. И надпись на обложке: «Заклеен рот, глаза мои кричат…» – название диска. Имя автора сбоку – Руслан Лимаренко – было ему незнакомо.
Неожиданно заиграла мелодия сотового телефона.
– Черт, – выругался Седой, – не дали песню дослушать. Кто это? – тихо спросил он в трубку.
– Это Седой? – спросили на другом конце провода.
– Я! – утвердительно, ответил Седой.
– Это Петя звонит. Тут тема одна появилась. Опер Тихомиров предлагает…
– Не по телефону, – резко перебил Седой, – подъезжай на Мойку, там и поговорим.
– Что, снова рамс какой-то сует тебе этот пройдоха? – спросил шефа Гад.
– Да, наверное, я не дал ему договорить.
– И правильно, он лох полный. Рамсы попутал в прошлый раз, когда по всему городу раззвонил, что у Эдика кайф будет. Вот Эдика с Брысем и пришил кто-то у них на хате тогда. Да и как все классически сделали – у нас ни в отделе, ни в прокуратуре никто так и не понял, кто их завалил. Так это дело глухарем на следователе Кузнецове и повисло. Хреново ему теперь будет, ибо проверка МВД-шная с генпрокуратурой из Москвы у нас скоро.
– Проверка? – спросил Седой.
– Да, ожидаем.
– Так это же для нас может выйти боком: начнут дела старые поднимать, отказные материалы проверять, как да на каком основании отказывали мы в возбуждении уголовных дел по обманутым нами в лохотроне гражданам. Может такое быть?
– Вполне, – ответил Гад.
– Поэтому нам надо сейчас сидеть тихо, не рамсить, чтоб шума никакого нигде не было.
– Только удастся ли? – спросил доселе молчавший Миша. – Нам же надо дела покойного прибрать к рукам, пока другие его бизнес не прибрали, а это без рамсы не получится.
– Посмотрим, – тихо ответил Седой, почесав лоб и сдвинув кепку на затылок.
Глава вторая. Раздел– Здоров, Седой.
– А, это ты? Ну, здоров, здоров, Тихомиров. По делу или просто так к нам ты зашел? – спросил Седой, поднимаясь вверх по лестнице в свой офис. – Что у тебя там за тема? Пойдем, расскажешь.
– А тема интересная, – начал Тихомиров,
– я вот слышал от своего знакомого мента из Москвы о новой схеме лохотрона. Так вот, я предлагаю вам организовать лохотрон на нашем рынке.
– Так ты что это, Тихомиров, – вмешался в разговор Миша, – нам ОПГ пришить хочешь?
– Что за ОПГ? – удивился Тихомиров.
– Ну не прикидывайся дураком-то, сам, что ли, не знаешь? Ну, напомню тебе, ладно уж, – говорил Миша, хитро посмотрев на Тихомирова, – ОПГ называется организованная преступная группировка.
– Так это я и сам знаю, – сказал Тихомиров,
– только я не это хотел сказать.
– Говори давай дальше, – сказал Седой.
– Так вот, мой знакомый в Москве из…
– …из? – заметил Миша и серьезно посмотрел на Тихомирова.
– Неважно откуда, – продолжил Тихомиров, – так вот, он подсказал мне, чтобы я поговорил с вами… – на этих словах Тихомиров замолчал, так как понял, что сболтнул лишнего. По офису зазвенела тишина. Все молчали, ожидая, что скажет дальше Тихомиров. Придя немного в себя, Тихомиров продолжил:
– Есть такая схема, которая делает легальной игру в лохотрон в документальном плане. Мой знакомый…
– Из??? – сказал Миша, многозначительно посмотрев на Тихомирова.
– …недавно открыл мне один секрет по игорному бизнесу, – не слыша вставки Миши, продолжал Тихомиров, – так вот, в Москве умные люди придумали схему…
– Тихомиров, ты меня выводишь из себя, – сказал Седой, – короче говори.
– Говори быстро, – прошипел Гад, выпучив глаза, замахнувшись кулаком в сторону Тихомирова.
– Есть документы, по которым люди «на станках», то есть те самые кидальщики, могут работать легально. Они становятся сотрудниками фирмы, которая имеет лицензию на игорный бизнес. То есть это позволяет людям легально стоять и проводить игру. Их не вправе забирать сотрудники милиции за административное правонарушение – организацию азартных игр.
– Потому что есть лицензия? – спросил Миша.
– А лицензия на что? – спросил Седой.
– Ну, это всегда законная лицензия, например на букмекерскую деятельность, только именно ее и показывают глупым лохам. Я тут подумал, что надо бы вам тоже что-то такое придумать, вроде такого.
– То есть чтобы наша игра стала законной?
– Да она и будет законной, ибо я тут проконсультировался с одним знающим человеком. Так вот, я объяснил, что суть нашей игры в том, что игроки делают просто ставки в деньгах за халявный приз, и у кого денег больше, тот и выиграл, а следовательно, забирает приз и все деньги. Здесь нет никакого обмана, если человек предупрежден о правилах такой игры.
– И что ты предлагаешь – мы будем предупреждать лохов об этом? – спросил Гад.
– Именно. И кроме того, мы сделаем письменные соглашения на игру, где все это прямо так и распишем, и люди будут писать собственноручно, мол, с правилами согласен, претензий не имею и указывать свои паспортные данные. А тогда – это уже не мошенничество, и когда лох прибежит к нам в ментовку, мы вызовем вас, вы принесете все свои документы, лицензию, правила игры и это соглашение, а мы посмотрим и скажем потерпевшему: «Какой же это обман? Идите в суд и там оспаривайте. Это не уголовное преступление». Вот так примерно мы сможем рамсить. Ну как?