* * *
Зал ожидания был полон. Люди ждали объявления посадки. Стрелки на вокзальных часах бегали по циферблату в разные стороны, словно механизм вышел из строя. Пассажиры , готовившиеся к выходу на перрон, беспокоились, что из-за очередной неразберихи со временем отправление поезда отменят. Наручные часы Кати тоже чудили. Они встали, показывая 07:50.
– Что за ерунда? – шепнула она себе под нос и принялась крутить заводное колесико.
– Не подскажите, сколько времени? – обратилась она к старику, который только что сел рядом с ней.
– Время, дочка, 05:20, – ответил он ей. По голосу она узнала мужчину, который появился вчера в ее жизни при загадочных обстоятельствах. Выглядел он иначе, хотя черты лица казались знакомыми.
– Снова вы! Вы меня преследуете?!
– Говори громче, дочка. У меня со слухом плохо, – старик наклонился к ней.
– Вчера у вас было плохо со зрением! – выкрикнула она так громко, что мигом привлекла внимание окружающих. Кто-то даже решил заступиться за пожилого мужчину.
– Как вы можете его защищать?! – Катя не успела договорить. Она почувствовала острую боль в лодыжке. Опустив глаза, она увидела черного лабрадора, который впился зубами в кожаные ботинки. После короткой команды хозяина пес выпустил ногу, сел рядом и принялся недружелюбно рычать.
– Это же ваша собака! – вскрикнула она.
– Не опоздай на поезд, Катя, – с этими словами мужчина вскочил и побежал прочь, будто это был и не старик вовсе, а двадцатилетний мальчишка. Катя кинулась за ним. Она словно одержимая расталкивала людей у себя на пути и даже не замечала, как земля уходит из-под ног. С каждым шагом она поднималась все выше, словно по невидимой лестнице, утрачивая чувство притяжения. Так продолжалось до тех пор, пока она не оказалась под вокзальным потолком.
Катя проснулась и первым делом посмотрела на часы. Время было 05:20.
* * *
Питер и Уолт были уже на вокзале. Кругом бегали люди. Все куда-то торопились. Дмитрий вручил билеты, которые только что купил в кассе.
– Вам повезло. Урвал два последних, – он крепко обнял Питера. – Ну что… Счастливого пути. Если будете в Москве, заезжайте. Будем рады. Не знаю, когда мы с вами еще увидимся…
– Только если в следующей жизни, – пошутил Питер. – Когда отправление?
– Через два с половиной часа…
Друзья попрощались, обменявшись крепким рукопожатием. Питер и Уолт прошли в зал ожидания. Свободных мест не оказалось. И им ничего не оставалось, как расположиться на своих сумках.
* * *
Тусклый свет ночника слегка освещал комнату. Лео было грустно настолько, что становилось даже тошно. Он уселся в любимом кресле и осматривал стеллажи, которые ломились от книг, глазами пытаясь найти ту, что еще не успел прочитать. Но таких книг у него не осталось. Окружающая обстановка на него сильно давила. С ума сводили серые мысли, которые то и дело лезли в голову. Он не знал, как будет жить дальше: ведь не стало человека, которого он мог слушать часами. Не было рядом и того, кто мог слушать часами его самого. Он размышлял о десятидневной поездке во Францию, но как ни старался, не мог представить, какой будет его жизнь по возращению.
Он вспоминал Марту, ее лицо, взгляд и улыбку. Вспоминал, как слушал ее молчание.
Все это время Марта делала напрасные и неуклюжие попытки стать для Лео родным человеком.
Но он всегда считал и ощущал себя одиноким. Одиночество было у него в душе, глубоко. Оно стало частью его жизни. И он привык к нему, и потому не мог признаться себе в своих желаниях. А хотел он лишь одного – чтобы в его жизни появился тот, кто сумел бы занять место, отводившееся в его душе одиночеству. Он этого желал, как желает глотка воды умирающий от жажды в самом сердце пустыни, и боялся… Боялся, что кто-то заполнит ту пустоту, которая предназначалась грусти. Ему нравилось быть одиноким. Он не знал почему… Но так было легче. Было легче быть несчастным, чем счастливым…
Марта… Это сделала она. Она сумела излечить его от тоски. Но занять место в сердце Лео ей так и не удалось. Он не позволил…
Он понял, что был не одинок, лишь когда стал по-настоящему одиноким… Будь у него возможность, он бы вернул назад время. Но зачем – этого он не знал.
* * *
– Наше купе №13, – сказал Питер, посмотрев на билет.
– Чертова дюжина. Лучше просто не придумаешь. Начинаю терять надежду, что мы доберемся без происшествий до места назначения, – кинув рюкзак, проворчал Уолт.
– Да брось! Что может с тобой случится в поезде? По-моему, в мире нет безопаснее транспорта, чем железнодорожный. Ведь так? – ухмыльнулся Питер.
– Так-то это так. Но не с тобой.
– Не знаю, как ты, но я хочу спать. Так что, я на отбой. А ты, если желаешь, можешь поискать себе приключения, только сильно не увлекайся, – сонно промычал Питер и, положив голову на жидкую подушку, мгновенно захрапел.
–Так я и думал, что вместе нам скучать не придется, – прошептал Уолт и достал ноутбук.
Поезд тронулся.
* * *
Картинки, мелькающие в мутном окошке купе №12, напоминали Кате старый диафильм. Она смотрела вслед сменяющимся пейзажам и словно убегала из пустоты в никуда. Зачем? Катя не знала и боялась узнать. Она гнала прочь мысли о том, что с ней будет, когда она приедет в Петербург. Предсказуемость жизни утомляла.
Ее мысли менялись так же стремительно, как поезд миновал один пункт назначения за другим. Она ничего не ждала. Просто устала. Ей становилось грустно каждый раз, когда состав делал остановку, ведь она понимала, что скоро конечная. Ее остановка. А ей нравилось просто ехать, проноситься мимо больших и малых городов и наблюдать из окошка. Казалось, так могла пройти целая вечность, а она все ехала бы и ехала. И неважно куда. Неважно зачем. Главное, чтобы поезд не останавливался…
* * *
Еще никогда Кэтрин не чувствовала себя лучше, чем сейчас. Впервые она ощущала свою причастность к чему-то важному. И сегодня грустно ей становилось, лишь когда поезд делал остановки…
Увидев, что Питер проснулся, Уолт стянул наушники и возмущенно произнес:
– Ты храпел, как танковая дивизия.
– Что делаешь? – сонно протянул друг, протирая глаза.
– Заканчиваю пятую главу. Не думал, что путешествия на поезде могут так вдохновлять. Если бы не твой чудовищный храп, написал бы больше.
– Долго нам еще ехать?
– Более чем. Смело можешь поспать еще часа четыре, – усмехнулся Уолт.
– Пожалуй, так и сделаю. Открой окно. Душно, – поправив подушку, Питер повернулся к стенке и засопел.
* * *
Поезд укачал Катю. Она закрыла глаза.
– Добрый день, – поздоровался вошедший в купе незнакомец. С собой у него не было ни чемодана, ни дорожной сумки. Катя решила, что он зашел на последней станции и наверняка выйдет на следующей, а потому в скором времени она продолжит свое путешествие в одиночестве. По крайней мере, ей хотелось так думать.
Она улыбнулась.
– Как смотрите на то, чтобы познакомиться? – молодой мужчина был явно не из тех, кто любит ездить в тишине. И чтобы избежать дальнейшего нежелательного разговора, Катя вежливо отказалась:
– Я не знакомлюсь в поездах. Извините.
– А где знакомитесь?
– Знаете, это не лучший способ поддержать разговор, – она старалась не обидеть своего попутчика, ведь им предстояло ехать вместе несколько часов, поэтому каждая ее фраза сопровождалась доброжелательной улыбкой.
– Может, вы подскажете, как это лучше сделать? – мужчина явно был не намерен отступать.
– В другой раз… Вы как-то странно говорите.
– Как?
–С акцентом.
* * *
– Я думал, мой русский безупречен, – пошутил Питер.
– Вовсе нет, – милая незнакомка ответила так, что в ее словах не за что было ухватиться.
– Как можно быть одновременно такой доброжелательной и недружелюбной?
– Доброжелательная и недружелюбная – это взаимоисключающие понятия, – сделала замечание девушка.
– Вот и нет, – у Питера было достаточно опыта общения со слабым полом, чтобы различать все оттенки женского настроения. – Ты улыбаешься, что указывает на твою доброжелательность. Но отвечаешь так, чтобы не было возможности продолжить разговор. Это говорит о твоей недружелюбности.
– Вы лингвист, оказывается. Да еще и психолог. Мы вроде не переходили на «ты», – лицо девушки изменилось.
– Я перешел. И ты присоединяйся, – Питер имел дело с разными женщинами. Одни капитулировали под силой его обаяния сразу, другие, не сумев устоять, сдавались позже. Поэтому он был уверен в своей победе. В глазах девушки зажглись искорки одновременно и злости, и интереса, а это значило одно – осталось сделать совсем немного, чтобы расположить ее к себе.
* * *
– Я не знаю, откуда вы. Собственно, мне это и неинтересно…
– Я из Кливленда. Знаете, такой город в США? – не дав договорить, перебил незнакомец.
– Я же сказала, мне это неинтересно, – Катя не могла не улыбаться. А потому казалось, что ее слова противоречат жестам и мимике.
– А я все-таки скажу, – никак не мог угомониться иностранец.
– Ты угомонишься или нет?
– Вот мы и перешли на «ты», – подловил ее молодой человек.
* * *
Пока Питер спал, Уолт не отрывался от работы. Он писал и писал. И казалось, его пальцы не успевали щелкать по клавиатуре, так быстро рождались в голове мысли. Иногда ему даже казалось, что он за кем-то записывает.
– Ты очень красива. Тебе, наверное, все завидуют, – сказал незнакомец Кэтрин.
– Даже если так, они не знают, чему завидуют, – тут ее взгляд помутнел. Она опустила глаза, и ее бледные щеки разрезала прозрачная слеза.
– А куда ты едешь?
– Куда и все в этом поезде. В Петербург.
– Я бывал в России в прошлом, но в Петербурге ни разу. Мечта всей моей жизни, – сказал он, хотя на самом деле так не считал.
– Забавно, – равнодушно произнесла Кэтрин.
– А ты о чем мечтаешь?
– Ни о чем, – ответила она и уставилась в окно.
– Так не бывает. Все о чем-то мечтают.
– А я нет. Я запретила себе мечтать. Это непозволительная роскошь, – Кэтрин не сдержалась и выдала как есть.
– Почему же?
* * *
– Мечты мешают жить, – ответила Катя.
– А мне кажется, наоборот. Они делают жизнь легче.
– Легче, оттого что в своих мечтах ты можешь быть тем, кем в реальной жизни тебе не стать? – Катя принялась сыпать риторическими вопросами. – Или легче осознавать себя никчемным каждый раз, когда мечты не сбываются? Или легче жить в мечтах, зная, что им не суждено сбыться? Это, по-твоему, легче? – выговорившись, она тяжело вздохнула.
– Я не то имел в виду.
– Неважно.
– Значит, ты все-таки мечтаешь?
– Мечты заставляют в них застревать. Они засасывают, как болото. Вынуждают ждать. А у меня сил больше нет. Да и времени тоже.
– Ты так говоришь, будто…
– Будто скоро умру? – Катя продолжила мысль незнакомца. – Я уже умерла. Причем давно.
– Зачем ты так?
– Я умерла, еще когда приняла свою судьбу такой, какая она есть. Я больше не в силах ей сопротивляться, – разоткровенничалась Катя. – А мечты… Они только мешают. И делают больно…
* * *
У попутчицы в душе что-то болело так сильно, что завязался совсем нетипичный для двух незнакомцев разговор. Питер впервые увидел, что такое застывшее внутри человека горе.
– Знаешь, ни одно мое желание никогда не осуществлялось. Ни одна мечта не претворялась в жизнь. Попроси я на Новый год, на Рождество, где угодно и когда угодно, – призналась девушка.
– Миллионы людей живут мечтами, – Питер сказал первое, что пришло в голову. Еще ни разу ему не приходилось поддерживать такой разговор с незнакомыми людьми, поэтому он слегка растерялся.
– Люди живут не мечтами, а мыслью о том, что когда-нибудь их мечты станут реальностью и желание исполнится. И мысль эта облегчает им жизнь.
– И что же теперь не загадывать желания? Не мечтать, по-твоему?
– Какой в этом смысл? Ведь сбываются лишь те желания, которые в силу осуществить самому человеку. Ведь если я буду мечтать о том, чтобы взлететь, у меня не вырастут крылья. Зачем же тогда такое желать?
– Ты не веришь в чудеса?
– Дело не в этом. В чудеса не нужно верить или не верить, они просто с кем-то происходят, а с кем-то нет, – девушка отвела взгляд и уставилась в окно.
– Но чаще они все-таки происходят с теми, кто в них верит, – уточнил Питер.
– А еще чаще тем, кто в них верит, они разбивают сердце. Просто не нужно мечтать, – заключила незнакомка.
– А ты не думала, что мечты не сбываются, потому что исполнение желания не сделает тебя счастливой…
– Исполнение, возможно, и не сделает меня счастливой, а вот неисполнение, определенно, делает меня несчастной, – перебила Питера попутчица.
Наступила неловкая пауза, будто тема себя исчерпала. Но Питер все еще не добился поставленной цели.
– Забавно, – он улыбнулся. – Мы тут с тобой спорим уже около часа, а я даже не знаю, как тебя зовут.
– Меня зовут…
* * *
– Питер, вставай, я тебе сказал, – послышался голос Уолта.
– Чего тебе надо?
– Хотел спросить, будешь ты кофе или нет.
– И для этого решил меня разбудить?
– Так будешь или нет?
– Что буду?
– Кофе…
– Черт бы тебя побрал, Уолт… Я тебя когда-нибудь убью! Я такой сон видел…
Уолт высыпал пакетированный растворимый кофе в пластиковый стаканчик с кипятком, перемешал смесь и отхлебнул:
– Ну и гадость… Это тебе не Старбакс, – заключил он. – Слушай, я тут столько написал, пока ты спал. Хочешь почитать?
– Сейчас я хочу в туалет…
Уолт усмехнулся, он понял, что это значило «нет». Питер встал, размял шею, похрустел пальцами и отправился в сакральную комнату.
* * *
Катя так крепко спала, что даже не заметила, как поезд сделал остановку. Проснулась она от посторонних голосов. Рядом невысокая пухловатая женщина разбирала сумку. Напротив сидел мужчина лет сорока и мальчик, совсем подросток. Вероятно, семья зашла в поезд на последней станции, и теперь Катино уединение оказалось под угрозой не только во сне.
– Извините, что потревожили. Мы просто только зашли…
– Ничего страшного, – перебила Катя и, увидев, что женщина собирается забраться наверх, сказала. – Вы можете посидеть здесь, если хотите. Я отойду перекусить.
С этими словами Катя вышла из купе и направилась в вагон-ресторан.
* * *
Роза работала в мастерской. Она смешивала краски, делала мазки, повторяла эти незамысловатые действия несколько раз. Волосы у нее были растрепаны, лишь небольшой пучок прядей на затылке она собрала кисточкой вместо заколки. Творческий беспорядок добавлял уюта и теплоты комнате. Картины, мольберт, бумага, холсты – все мерцало в золотом свете дневного солнца, пропитавшись ароматом дурманящих голову масляных и акварельных красок. Роза стояла возле мольберта босиком в белой прозрачной льняной тунике. Купаясь в легкой солнечной дымке, она сама казалась воздушной…
Света сидела в углу комнаты на диване с несметным числом подушек, расшитых бисером, и ругалась с кем-то по телефону. Роза взглянула на ворчавшую подругу и повернулась к холсту. Закрыв глаза, она почувствовала нежное прикосновение бархатного солнца и, глубоко вздохнув, продолжила экспериментировать с палитрой.
– Уму непостижимо! – возмутилась Света. – Я потратила на него столько своего драгоценного времени, а он решил меня бросить!
– По-моему, ты скорее слегка огорчена, нежели сильно расстроена, – произнесла Роза.
– Собственно, почему я должна переживать?
– Ну а как же иначе? Ты же его любила.
– Да, брось. Ничего подобного. Я просто проводила с ним время, – призналась Света.
– Выходит, ты потратила это время зря? – спросила Роза.
– Получается так.
– И что теперь?
– Буду искать нового поклонника, – произнесла равнодушно Света.
– Хм, – выдала Роза многозначительно.
– Что?
– Ничего.
– Нет уж, Роза, говори, раз уж сказала «хм», – настояла подруга.
– Ну… Ты была с Михаилом. Кстати, почему ты была с ним все это время? Полгода, если я не ошибаюсь?
– Да, полгода, – подтвердила Света. – Не знаю. От нечего делать. Говори уже, что хочешь сказать.
– Ты была с ним все это время, потому что тебе было скучно, – продолжала Роза, накладывая один слой краски на другой. – Не потому, что любила и даже не потому, что он тебе нравился, а просто, как ты говоришь, от нечего делать. И теперь выходит, что ты напрасно потратила время на человека, который этого не стоил. Тебе не кажется, что жизнь слишком коротка, чтобы расходовать свой ресурс на людей, которые не заслуживают этого. Почему бы не попытаться найти того, кто стоит тебя и твоего времени и…