Жизнь прожита, и я ни о чем не жалею. Она была яркой и интересной. И я не опозорила честь семьи и память отца – отличного пилота, капитана корабля…
Хотя если быть честной – жалею, что так и не решилась… Не попыталась хотя бы поговорить с Реем о своих чувствах. Потому что трусиха? Возможно. Смело ринувшись спасать членов экспедиции, запаковывая их в спасательные шлюпки, я не боялась. Не за себя. И теперь не боюсь смерти. А вот рассказать обо всем Рею – боюсь. Вот такая нелепая женская натура… Наверно, прав был папа – нечего делать девчонке в космосе…
Голова кружится все сильнее. И в глазах двоится. А в ушах какой-то шум. И вспышки. Или это мне не кажется и сюда правда летит корабль? Нет, наверно мое отравленное сознание решило пошутить напоследок. Откуда корабль на Марсе-13?
А вот и закат. И снова этот багрянец, что сводит с ума… И сама я, кажется, растворяюсь в этой красоте. И мир в душе. И только Рея не хватает, чтобы быть счастливой. Я улыбаюсь и закрываю глаза, представляя его. Вот он смотрит на меня строго: – Мира, ты снова сидишь тут? Почему не идешь в каюту? Уже ночь.
– А ты почему не идешь? – усмехаюсь я в ответ. – Или капитанам не нужно спать?
Он улыбается в ответ и садится рядом. Мы сидим и болтаем обо всем, а перед нами – бескрайний космос…
Я сижу на скале проклятой планеты и чувствую себя счастливой. Образ Рея так реален, что я, кажется, слышу его голос. Он зовет меня, настойчиво и как-то отчаянно… Словно от меня зависит все в этом мире. И если не отзовусь, то и мира не станет…
– Мира! Мира! Да очнись же ты! Ты не можешь умереть, слышишь! Не сейчас, когда я тебя нашел! Не у меня на руках! Я же никогда себе этого не прощу! Мира, ну давай, девочка, давай! Открывай глаза! Мира, ты нужна мне… Мира…
Я слышу его голос, и чувствую его аромат совсем рядом… Слышу, как бьется его сердце под моей щекой. Его руки сжимают меня так крепко, что я не могу пошевелиться. Да и не хочу. Он здесь… Он рядом… И я ему нужна… Что может быть лучше в этом мире?
Открываю глаза и вижу Рея. Он смотрит на меня с надеждой. И складки на лбу становятся чуть меньше, а руки перестают судорожно сжимать мои плечи.
– Ты жива! Мира, какое счастье, что ты жива! Я думал, что опоздал… Мира, ты простишь меня?
– За что?
Я не понимаю, за что он извиняется. Ведь он приехал, и, кажется, спас меня. Рядом валяется шприц – значит противоядие подействовало, и я буду жить.
– За то, что отпустил одну! За то, что ты почти не умерла!
– Ну не умерла же…
– Мира, ты не представляешь, что я пережил, когда засекли твой маячок – Марс-13, медленная смерть за несколько суток… Я думал с ума сойду. Я прилетел, как только удалось раздобыть корабль! Мира, я так боялся опоздать…
Он снова прижал меня к себе, и его объятья были далеки от нежных. Но я понимала, что так уходит его тревога. И лишь сжала его руки на своих плечах. Он обнял мое лицо ладонями и долго смотрел, как бы изучая заново и запоминая каждую черту. А затем поцеловал. Это был безумный поцелуй. Властный, безудержный, немного болезненный. Наш первый поцелуй.
И будет второй, и третий… А домой я обязательно слетаю. Мы слетаем. Вместе.
Потому что не может капитан без своего штурмана.
Елена Першина@lena_first_bookОтветственное задание
«Потому что гладиолус!», – вот откуда я это знаю??
И зачем мне это знание? Что за люди?? Наградили искусственным интеллектом, а мое дело – ползать по кратерам, лампочкой мигать и посылать сигнал на Землю… Это и банка с консервами может, а я: робот-первопроходец. На Марсе, на минуточку!
Фотографировать научили, а селфи не сделать!
А я красив!!! Над моим внешним дизайном женщина работала – умничка просто! Домой меня брала, чтобы я ее собаку пугал… Собака меня боялась… Забивалась под диван, и застревала там. А один раз я носок на гусеницу намотал… Ох, и ругалась она! Женщина, не собака. Но забавно так: тут уж мне смешно было.
Потом она изобрела робот-пылесос. Говорят, изобретение произвело фурор! А все я! Ну, и носок…
Так! Ещё один кратер! Больно большой – я там не застряну? По этой планете бегать невесело, а уж застрять на одном месте – вообще скука смертная!
О чем это я? А, точно: Земля, Пип! Вот зачем меня было начинять интеллектом, если я могу сказать только Пип!??
Для чего мне весь этот ваш интеллект, если я блог вести не могу? Я мог бы быть звездой Инстаграм, у меня и чувство юмора есть: меня интеллекту трое учили, и так ругались!
– Я удалю тебя из друзей!!!
– Ты меня добавь туда сначала!
– Девочки, не ссорьтесь! Кстати, корпоратив скоро! Давайте у меня соберёмся? Подготовимся, марафет наведём, накатим слегка…?
– То есть на корпоратив придем …того… Подготовленными??
Весело было. А теперь я сную по красной планете, ищу признаки воды, воздуха и жизни. А мне бы носок… И пусть Она со мной опять всю ночь возится, пусть ругает, смеется, поет… Поет она фальшиво, но от души! Я все время вспоминаю, как она погладила меня по боку и шепнула: если увидишь надпись «Здесь был Вася» или просто захочешь домой, пошли пять коротких сигналов! Я буду ждать!
Надпись я ищу старательно, но безрезультатно. Фотографирую все, анализирую – ну, мозг есть, хоть и искусственный, есть чем!
Сколько там времени? Земля, Пип!!! И очень хочется уже подать эти пять сигналов, чтобы увидеться с ней, но – я хочу ее порадовать. Буду и дальше искать эту грешную надпись. Не зажегшаяся звезда Инстаграма. Ваш Марсоход.
Татьяна Беспалова@tataonlaineКомета и Марс
Ольга Володина@olenka_volodinaWN 1359
– Земля в иллюминаторе, Земля в иллюминаторе видна… – тихонечко напевал ТHN 2002.
– Тихон, ты опять за свое? – рассердился Сан Саныч (он же – SS 313). – Мы еще никуда не летим.
– И не полетите, – добавил я. – Вы только в кружке Петри и можете развиваться, неудачники!
Ишь, чего захотели?! На Марс они собрались! Зря нас что ли тестировали на выживаемость в инопланетной среде? Сидели мы на глубине 20 метров на правом берегу реки Колыма на полуострове Таймыр, пока нас не выкопали исследователи. Затем нас дружно поместили в искусственно воссозданную марсианскую атмосферу. А на Марсе, скажу вам, жизнь – не сахар. Кислорода почти нет, весьма прохладно (местами до – 153) да и давление в 144 раза ниже земного. Не удивительно, что далеко не все одноклеточные «сибиряки» выдержали такое испытание. Из 10 тысяч штаммов бактерий выжить смогли только шесть. Лучше всего в ходе эксперимента чувствовал себя я – WN 1359. Для друзей просто – Ваня. Поэтому и дураку понятно, что полечу я. А эта пятерка микробов не способна нормально переносить заморозку и низкое давление, а всё туда же лезет – колонизировать Марс.
– Открытие земных бактерий, которые могут жить в условиях низкой температуры, давления и недостатка кислорода, дает новую пищу для размышлений астробиологам в деле поиска внеземной жизни, – процитировал Бублик 2 последние новости. – Похоже, что вечная мерзлота является многообещающим источником микробов, способных выжить на Марсе и других экзопланетах.
– Вот это память! – восхитился Бублик 3.
Вообще-то их звали BBL 742 и BBL 743. Но мы переименовали их в Бублик 2 и Бублик 3. Бублика под номером один у нас не было. Зато был Ромашка. Самая несуразная бактерия, которую я когда-либо видел. Ромашка был похож на кукурузную палочку, которая закатилась под холодильник и собрала там всю пыль.
– Как же мы на Марсе-то без кислорода будем? – испуганно спросил Ромашка.
– Отставить панику, – строго сказал Сан Саныч. – Ты анаэробная бактерия, тебе не нужен кислород.
– Быстрей бы увидеть Джулию, – вздохнул я, глядя на этих недоумков.
Джулию, а точнее JLI-1, достали изо льдов озера Эйс в Антарктиде. Сотрудник Центра космических полетов имени Маршалла из NASA её «воскресил» от долгого сна. Заморожена она была на протяжении 30 тысяч лет. И вот Джулию доставили к нам прямиком из Алабамы.
– Вот будет твоя Джулия страшной, – подленько захихикал Бублик 3. – А тебе с ней полгода до Марса лететь.
– Не полгода, а 115 дней, – меланхолично поправил Бублик 2.
– Красота – понятие растяжимое, – возразил я. – Главное, чтобы было, о чем поговорить. С вами же посидишь пару дней и обратно в вечную мерзлоту хочется, лишь бы вас не слышать.
На самом деле я очень боялся, что Джулия будет хм… не особо приятной на внешность. Но я не был намерен показывать им свои опасения.
Ну вот, наконец, входная дверь хлопнула и в лаборатории появился доктор в белом халате. К нам несли пробирку с Джулией. Бублик 3 ошибся. Джулия была красавицей – изящный жгутик, пушистые фимбрии, загляденье просто. Мы радостно прильнули к стенке своей пробирки.
– А чего она не шевелится? – резонно поинтересовался Тихон.
– Дохлая, что ли? – спросил Ромашка.
– Тьфу ты, дурак! – разозлился я. – Спит, наверное.
– А чего это она за тридцать тысяч лет не выспалась? – озадачился Бублик 3.
– Джулия, – тихонько позвал я.
Та лишь почесала жгутиком фимбрии и перевернулась на другой бок.
– Вот тебе и напарник для покорения Марса, – печально отозвался Сан Саныч.
И вот дядька в белом халате достает меня из пробирки и переносит к этой «спящей красавице».
– Пока, Ваня! – кричат мне покинутые друзья. – Ты пиши нам!
И вот я уже не слышу их. Нас с Джулией уносят.
1 ДЕНЬ В ПУТИ
Наконец-то долгожданная тишина. Никаких дурацких песен Тихона, нравоучений Сан Саныча и телерадиовещаний от Бублика 2. Только я и космос.
Ну и эта еще, храпит. Бестолочь…
49 ДЕНЬ В ПУТИ
– Джулия, проснись!
– Мммм, – промычала мне в ответ напарница, не просыпаясь.
Мне скучно. Я выкладываю из её фимбрий слова «Джулия – дура».
81 ДЕНЬ В ПУТИ
– Земля в иллюминаторе, Земля в иллюминаторе видна… – пою я.
Не видна мне Земля и иллюминатора у меня нет. Хочу обратно на Колыму!
102 ДЕНЬ В ПУТИ
Никто мне не нужен. Сам всё сделаю. Обо мне еще в книгах писать будут…
Как же я по вам скучаю, микробчики мои! Как же я без вас справлюсь?
115 ДЕНЬ В ПУТИ
Мы прилетели. Роборука достает нас из марсохода. Пробирка открывается. И вот я на Марсе! Один-одинешенек. Без друзей. Только бескрайние красные пески.
Что это? Что еще достает роборука? Откуда вторая пробирка?
– Не может быть… – изумленно бормочу я.
– Ваня! Ваня! Привет! Мы ехали в другом отсеке! Представляешь? Нас тоже взяли! Ну что? Вперед, колонизировать Марс?
– Тихон! Сан Саныч! Бублики! Ромашка! Любименькие мои! Счастье-то какое! Вы не представляете, как я рад вас видеть!
Анна Лазарева@writer_anna_lazarevaПервооткрывательница Марса
Руслан Левицкий@poetlevitskyЛюбовь – не картошка
«Нет, Аглая Львовна оказалась-таки права. 19-я капсула сработала криво. Но кто бы мог подумать, что в наше время оборудование, не до конца прошедшее техосмотр, можно спокойно выставить в общий ангар. Это Петрищева на них нет. В его бытность такое было просто невозможно. Охламоны чёртовы, распоясались. Ну ладно, надо как-то выбираться. Дверь вырвало с мясом, надо полагать? Ну, конечно, такой удар был. Нет, если я попаду домой, я точно напишу рапорт на имя Сквернюка, пусть разбирается. Давно пора половину поувольнять».
В дыру, недавно бывшую герметичной дверью машины времени, вдруг потянуло жареной картошкой. Игорь Семёнов, только что вдохновенно размышлявший о судьбах сослуживцев, работавших с ним бок о бок в Воложинском Институте Стратегических Общевременных Киберпространств (сокращенно ВИСОК), от удивления подскочил и больно ударился о приборную панель.
«Что это, черт побери?.. Это Марс? Это же Марс, блин? Или эти тупицы и здесь напортачили? Нет, Марс, все верно. Вот, на панели указано. 7 апреля 2035 года, за три месяца до первой успешно завершенной пилотируемой высадки человека на Марс. Специально же так рассчитывали, чтобы попасть сюда именно в это время, все переиграть и присвоить себе лавры первопроходцев. А то Институту сильно урезали финансирование, зарплаты упали и вообще в Воложине стали поговаривать о ликвидации организации. Всё так. Я в своём уме. Да. Но картошка? Жареная картошка?!..»
Чертыхаясь, Семёнов осторожно выбрался из того, что осталось от машины времени.
Через покорёженное ударом стекло шлема было плохо видно, но то, что удалось рассмотреть, не оставляло сомнений: Семёнов находился в огромном, крытом брезентом, шатре. В нем была оборудована кухня. Кругом, за пределами шатра, насколько видел глаз, просматривался красный марсианский песок, но здесь, блин, была кухня! На плите покряхтывала сковородка, из-под крышки которой и тянулся этот знакомый до боли аромат. А возле шкафчиков суетился… Нет, этого не может быть… Древний американский актёр Мэтт Деймон, бывший очень популярным тогда, сто лет назад, в эпоху аудиовизуального кинематографа. Семёнов остолбенел.
«Почему я раньше не замечал, как он хорош? – лихорадочно думал он, пожирая звезду глазами. – Эта стать, мускулы… А взгляд! О боже! Я же… Кажется, я люблю его!»
Мэтт снял с плиты сковороду и повернулся к Семёнову.
– Картошку будешь? – подмигнув, спросил он.
– К чччёрррту картошку! – зарычал семьянин, отец двоих детей Семёнов, бросаясь к Деймону и судорожно пытаясь стянуть с себя скафандр.
Мэтт улыбнулся, поставил сковороду на стол, взял Семёнова за руку и, на его глазах превращаясь в ординатора 3-го отделения Воложинской психоневрологической больницы В. А. Сквернюка, нежно произнёс:
– Аглая Львовна, кажись, переборщили вы на этот раз с кетамином. Вызывайте Петрищева, и пусть захватит галоперидол.
Екатерина Рафалюк-Бузовская@katrusienkaЛав стори Марс
На календаре был май 2055 года. Игорь готовился покорить Марс. В рюкзаке лежали нанопирожки от Булыча, холодец в тюбике и сухой пакет с горячительным. По его расчетам он прилетит на красную планету как раз в канун старого Нового года, через 8 месяцев и 13 дней. Может, взять с собой концентрат Оливье в пакетике? Только полезные ингредиенты и ни грамма жира – это допускается к перевозке. (В голове Игоря мелькнула смешная мысль: «Здесь могла бы быть ваша реклама»). Да и кто знает, может, придется задержаться на пару дней. Важное задание от редакции – интервью!
Цены на Марсе кусались. Игорь забросил в рюкзак еще пару снеков, низкокалорийные батончики и коктейль. Все от небезызвестной компании! Первопроходцев (такая у Игоря была фамилия, поэтому его всегда и везде посылали. Первым) присел на край тахты. В руке он крутил дребезжащий смартфон. Наверняка, Наташка… – не хочет, чтобы он улетал. Строчит в Телеге. Директ Инсты заполнен мимимишными картинками от нее же. Неужели не понимает? Такое ответственное задание! Первый журналист на Марсе! Не буду отвечать…
Игорь прилег. До выезда на космодром было полчаса. Мерные вибрации телефона его усыпили. За спиной легкий рюкзак. В руках охапка фиолетовых тюльпанов с атласной лентой. Цветы нежно и по-весеннему пахнут, на лице мечтательная улыбка. Наташа это любит. Его стальные широко открытые глаза, высокий лоб и сильные руки. «Мой Первопроходец!», – так она стала называть его со смехом, когда Игорь получил задание – лететь на Марс. И вот он топает по весенним лужам ей на встречу. Не полетел, остался. Ради нее! Сердце девушки застучало быстро-быстро от счастья. В носу защекотало, и глаза наполнились слезами радости… Первопроходцев! Мой! Игорь вскочил с тахты. Чуть не проспал челнок! Телефон надрывался. Обычный домашний громкий телефон, оставленный в квартире как раритет. Это он разбудил Игоря. Парень спешно схватил трубку:
– Алло… Заснул, да… Не писал – собирал рюкзак.
В трубке ласковый взволнованный голос. Игорь засмеялся от счастья…
– Люблю тебя, милая Наташка! Жди с букетом! Спасибо, что раз-бу-ди-ла. Интервью Первопроходцев взял у космонавтов по Скайпу. Отличное, интересное получилось. Только это было после майских, на 8 месяцев раньше, чем его ждали в редакции.