Медленно обхватываю паренька поперёк груди и делаю взмах крыльями. Он мое прикосновение не чувствует, разве что мысль в голове мелькает: «Похоже, у меня есть силы, чтобы выбраться».
А тем, кто его пытается из трещины вытянуть, кажется, что открылось второе дыхание. Поэтому я сейчас поднатужусь, а они там наверху через минуту отпразднуют спасение друга.
Ноша быстро утекает из рук. Видимо, Бести и два хранителя-малька тоже облагодетельствовали своих питомцев «вторым дыханием».
Что ж, пора на поверхность и скромному спасителю. Старательно стираю улыбку с лица, потому как герой-то я герой, но о скромности забывать не стоит.
Пусть в душе я жду благодарностей и поздравлений, но лицо моё появляется над поверхностью, не искаженное эмоциями. И тут же натыкается… Нет, не на благодарности и поздравления, а на кулак нашей разгневанной лидерши.
***
Чувствую себя жирафом, попавшим из зоопарка в саванну. Мир вроде тот же, но по каким правилам здесь живут, до меня никак не доходит.
Вытянув из трещины, Бести популярно мне объяснила, почему я нахожусь в родстве с некоторым рогатым скотом. Дескать, всё у них было под контролем, и вообще вполне штатная ситуация. А вот я своим геройством подверг опасности троих альпинистов, зависших на скале.
Судя по взгляду, которым смерил меня Архип Савельевич, я и правда нехило оплошал.
***
Здесь в горах одиночество ощущается особенно остро, хотя и в городе мне было к этому не привыкать. Понадеялся, дурак, на дружеское расположение? На, получай, кислый привкус обиды и несбывшихся надежд, который даже ириской не перебить. Сминаю фантик и прячу в карман.
Да, косуху свою я нашёл, как только люди благополучно добрались до места нового лагеря. Лучше бы и не снимал её часом раньше, честное слово.
Квадратики конфет пришлось долго выискивать по вмятинам на снегу, но я собрал все до единой. Дурацкое занятие помогло отвлечься от не менее дурацких мыслей.
Зато теперь, здесь на скале, обида вцепилась в мою шкурку основательно, и путь вниз показался таким заманчивым…
– Эй, Добавок, чего раскис? – бодрый голос Бести врывается в мое одиночество.
Молчу, потому как подозреваю, что за свои мысли снова могу получить в нос.
Она устраивается рядом, долго смотрит в темноту и просто дышит. Я зачем-то подстраиваюсь под ритм этих вдохов-выдохов, и чуть не пропускаю момент, когда она начинает говорить:
– Ты зла не держи. Я набросилась на тебя как на врага, только забыла, что враг у нас всех здесь один. Эта гора. Пожалуйста, давай поможем людям вернуться домой без потерь, а после ты уйдешь и забудешь нас, как самую страшную практику в своей жизни.
Бести улыбается, даже подмигивает, а я только киваю в ответ. Нет сил ни отвечать, ни анализировать. Почему ее слова выжигают во мне дыру?
***
На десятый день восхождения люди разбивают лагерь на высоте 4000 метров.
К моему удивлению, отдыхать они не торопятся. Собираются вместе и отправляются к подножию высокой скалы, захватив с собой только ледорубы.
Архип Савельевич шагает рядом со своими питомцами и явно не удивляется подобному раскладу. Мальки пожимают плечами и двигаются следом. Только Бести остается сидеть на вытоптанном снегу, одним взглядом показывая мне идти со всеми.
Весь путь до ледяной стены люди непривычно молчат, а добравшись до подножия, начинают разгребать снег. Через минуту из-под белого одеяла показывается выложенный большими камнями крест.
Да, я ангел, и в человеческих эмоциях не разбираюсь, но в этот момент ощущаю общую боль.
Ребята быстро раскидывают в стороны лишние камни, а единственная девушка в группе – подшефная Архипа Савельича – тихо всхлипывает в стороне. Хранитель стоит рядом и невесомо обнимает подрагивающие плечи. Странно, только сейчас я замечаю, как эти двое похожи.
Закончив расчищать крест, альпинисты принимаются выцарапывать ледорубами что-то на самом крупном валуне. Похоже, надпись была на нём и раньше, но от непогоды и частых камнепадов почти полностью стесалась.
Мой питомец тем временем рассказывает самому юному участнику группы:
– Мы с ним начинали в альпшколе, там и услышали эту легенду о Золотом сердце. Инструктор еще подтрунивал, мол: «Тебе, Бестужев, с такой фамилией в политику надо, а не в горы». Но Вадик увлекся этой идеей и меня увлек.
Парень вздыхает, как всхлипывает, а я, кажется, впервые заглядываю в его глаза. Ясные, замутненные соленой пеленой, они смотрят на серый камень, но видят совсем другое. И мне вдруг становится неловко, что я до сих пор называю его питомцем и даже не помню имени.
– Пять лет прошло, как гора его забрала, – продолжает мой подшефный, – А мы все ищем Золотое сердце.
Больше не сказано ни слова, и мрачную тишину нарушают только девичьи всхлипы, да скрежет металла по камню. Буквы на самодельном памятнике медленно складываются в слово «Бест».
***
Бести я нахожу на осыпи недалеко от лагеря. Заметив мое приближение, девушка ощетинивается негативом, предупреждает меня безмолвно – лучше не лезь. Но я пришел не с душеспасительными беседами.
Потерять подшефного – главный страх и движущая сила моих поступков. Я без зазрения совести ломаю людям конечности, если это дает мне уверенность в спасении их от худшего. Странно, что устав нашего училища называет подобные крайности смелостью, я-то знаю, что все как раз наоборот.
И вот сейчас рядом со мной сидит хранитель, переживший смерть подшефного. Что я могу? Посочувствовать? Сказать, что понимаю? Спросить, каково ей?
Нет уж, лучше просто сидеть рядом и смотреть на гору под ногами. По крайней мере, в этом не будет фальши, только уважение к силе этой маленькой хранительницы.
Жесткий квадратик из кармана выуживаю рефлекторно, незачем он мне сейчас. Хотя…
Бести на ириску косится так, словно ждет от нее подвоха, но все же сгребает с моей ладони. Шелестит оберткой, пробует на зуб, наконец, отправляет в рот целиком.
А я представляю, как тягучая сладость растекается по языку, затмевая своей приторностью тоскливую горечь. По крайней мере, надеюсь, что так происходит не только у меня.
К лагерю мы возвращаемся вместе, так и не сказав друг другу ни слова. Завидев нас, Архип Савельич спешит к Бести, а по мне скользит равнодушным взглядом.
– Завтра выдвигаются. Пока вас не было, направление вычисляли, – говорит он, и глазами указывает на небо.
– На запад от первой звезды, – вздыхает девушка и неторопливо бредет к своему подшефному.
***
Ночью начинается сильная буря. Люди жмутся друг к другу в палатках в тщетных попытках согреться. Мы же только и можем, что окружить лагерь кольцом хранителей – какая никакая защита от ветра. Увы, с холодом ангелы бороться не умеют.
Сутки спустя измученные альпинисты решают возвращаться.
Наше с мальками ликование по этому поводу прерывает Бести:
– Это не конец пути, а середина. С горы еще надо спуститься.
***
Она права, обратный путь дается нам непросто. Из-за плохой погоды люди передвигаются очень медленно и осторожно – по несколько раз проверяют страховочные тросы, карабины и сцепку с товарищами. Пару раз случаются срывы, но и мы, и альпинисты, реагируем моментально, поэтому всё обходится без серьезных последствий.
Только две недели спустя группа, наконец, спускается к подножию горы.
***
– Проветрился, Гакин? – летит мне в спину язвительный вопрос сокурсника. – Говорят, ты в горы ездил отдыхать. Ну и как там, а?
Останавливаюсь, чтобы Антон меня догнал. Очень хочется до хруста сжать пальцы в кулаки, но я выдавливаю из себя улыбку. Так что, когда самодовольная рожа сокурсника возникает перед моим лицом, в нее летит не мощный хук, а ядовитое:
– И тебе привет.
Антон не унимается:
– Расскажи по секрету, сколько ног переломал? В горах-то, наверное, это проще простого, и не узнает никто, чьими стараниями…
Всего секунда, и я избавлен от раздражающего общества Антона. Всё же хук часто оказывается эффективнее слов.
Переступаю через хнычущего задиру и продолжаю свой путь к кабинету директрисы. Вот с ней придётся договариваться вербально…
***
Бести
Наблюдаю за сбором группы, и хочется выть в голос. Половина людей – новички. Из хранителей – все, кроме меня, даже Архипа Савельича нет. За него вроде и радостно: подшефные остепениться решили, малыша ждут. Но мне-то что теперь делать, если еще здесь, на ровной земле я чувствую подступающую панику?
Люди шумно переговариваются, радуются встрече, и хранители ловят эту волну – знакомятся, шутят, смеются. Так и чешется рука каждому отвесить по хорошему подзатыльнику.
Запускаю пятерню в волосы и шумно выдыхаю, успокаиваю сама себя. И тут прямо перед моим носом возникает ладонь, а на ней… ириска?
Аж зажмуриваюсь, так мне страшно сейчас поднять глаза и ошибиться.
– Эй, командирша, чего раскисла?
Вот теперь можно выдохнуть. И глаза открыть, и даже кинуться обниматься… Но я ограничиваюсь первыми двумя пунктами.
– Добавок, ты никак заскучал в своем городе? – бросаю высокомерно. – Экстрима не хватает, ягодички вернулся размять?
Он не обижается. Лыбится довольно, почти смеётся. Я тоже не сдерживаюсь, начинаю хохотать. И всё-таки выполняю третий пункт…
На запад от первой звезды, или как стать царём
Елена Ермакова @ermakovae_lena
I ЯГОДЫ ЛЕСНЫЕ
«Идти на запад от первой звезды. Так, это, похоже, первая. Темно очень. Здорово я придумал выйти пораньше. Обойду всех на старте! Все задания выполню и стану царём! Остальные – просто идиоты и слабаки! Корона не для них! Волхвы сказали идти на запад от первой звезды. Вот она, первая, на дереве нарисована волшебной краской: сияет, как настоящая! Теперь найти север. Вот мох… Мы-гы.. Хорошо, значит там – запад. Всё, вперёд! Кто герой? Иван – герой!» – и добрый молодец ринулся через лесную чащу, прорубая себе дорогу острым мечом.
Шел долго. Уже забрезжил рассвет, а на пути не встретилось ещё ни одного испытания. Не мог же он заблудиться! Тот, который знает этот лес как свои пять пальцев! Но как ни крути, а куст терновый с надломленной веткой попадается ему уже раз десятый. «Чтоб тебя! Верно, леший кругами водит!». Только так подумал, как слышит: «Ну что, милок, заплутал?». Иван споткнулся от неожиданности.
Поднял голову: перед ним на пеньке сидит старушка сгорбленная, сухонькая, кажется, дунь – рассыпется.
– А тебе-то что?
– Да ты не бойся, поди не укушу,» – засмеялась было она, да зашлась старческим кашлем.
– А с чего бы мне тебя бояться? Ты старая, дряхлая, а у меня вон, и меч есть, в случае чего. Это тебе меня бояться надо!
– Ух ты, какой! А и правда, может, и стоит тебя опасаться… Схитрить стало быть захотел, да сам попался?
«Откуда она знает?» – подумал Иван. Вслух же сказал, гордо выпячивая грудь: «А каждый выкручивается, как может, пусть ворон не ловят!».
– Да ворон-то ты будешь ловить, если ещё поймаешь, когда здесь долгонько поплутаешь.
– Слышь, старая, мне не до твоих прибауток. Как мне из лесу выбраться, лучше скажи. Ты такая древняя, так, поди, все тропинки здесь знаешь?
– Ишь ты, поди ж ты! Так я тебе всё и выложила! Умный какой! Ты мне помоги сначала!
– Ладно, говори, что надо-то?
– Да нашла тут дюже ягодную полянку, подсобил бы, а то добро пропадает! У меня вон и тара есть, – она указала на что-то в кустах. – Как закончишь, так и пойдёшь, путь тебе укажу.
– И всего-то? Да легче лёгкого! Где твоя поляна?
И принялся Иван ягоды собирать. Да только их сорвёт, а они опять на том же месте появляются.
– Что за урожай у тебя такой?
– Да, сама вот и не справляюсь, помощники нужны, – подмигнула старушка.
– Что-то тут не так. Верно, хитришь ты, бабка, заманиваешь честных людей батрачить на себя, ягоды колдовские собирать.
– Ну, чья б уж корова мычала… Каждый выкручивается, как может. Так ты сказал?
– Всё, надоело мне, сам как-нибудь выйду!
– Куда это ты собрался? Я здесь хозяйка! И все пути-дорожки лесные перепутала, без моей помощи не обойтись тебе, так что за работу! Всю ягоду оборвёшь – уйдёшь, я от обещанного не отказываюсь.
– У, ведьма! Я так никогда не успею к началу состязаний.
– Сам – нет. А коли всё сделаешь – время в моей власти, успеешь!
Иван до седьмого пота трудился, ягоды собирал, а они всё есть да есть.
– Бабулечка, родненькая, не управиться мне, прошу тебя по-человечески, отпустила б ты меня! – взмолился он.
– По-человечески, говоришь? Это хорошо, с этого и начинать надо было! Ну что ж, спасибо за помощь, милок, всё сделал, можешь идти, моё слово – кремень.
– А как же?.. – Иван глянул, а на веточках ни одной ягодки – все по корзинкам да вёдрам.
– Я ж сказала, время для меня – не проблема, хочу – ускорю, хочу – остановлю, хочу – минуту в день превращу! Теперь-то урожай мой не скоро созреет, как только с этим управлюсь: варенья наварю, морсов наделаю! А ты иди во-он по той тропинке, да не сворачивай, выйдешь как раз к своей первой звезде.
– Спасибо, бабушка!
– Давай-давай, ступай, да ворон не лови! – и она засмеялась, смех её на этот раз был звонким и мелодичным.
Смотрит Иван, а вместо старухи стоит девчонка молоденькая и хохочет. Хлопок – и она исчезла. Тут же исчезли и собранные ягоды. Иван оцепенел.
Когда пришёл в себя, то услышал, как неподалеку в траве журчит ручеек, будто звонким девчоночьим смехом. Он выдохнул с облегчением: «Привиделось, что ли? Устал, и чудится всякое!».
Где-то высоко каркнула ворона, и ему в ладонь упала крупная красная ягода. По спине пробежал холодок. «Прости, коли что не так, лесная хозяйка! Не поминай лихом!» – и Иван заспешил по указанной колдуньей дорожке.
II ЧУДИЩЕ ПОГАНОЕ
«На старт, внимание, пошёл!» – скомандовал главный волхв. «Ну что, всё сначала? Первая звезда на дереве. Так. Направление – запад. Погнали! Иван шагал по лесу, стараясь не сбиться с пути. Встреча с лесной колдуньей ещё была свежа в памяти.
Впереди показалась огромная гора, а в ней страшной пастью зияла пещера. Иван остановился, почесал затылок: «Похоже, предстоит битва лютая с чудищем ужасным!» Добрый молодец поправил кольчугу, вытряхнул камешки, забившиеся в сапоги, обнажил свой меч и шагнул внутрь…
Пройдя несколько метров, он заметил неяркий свет вдалеке и двинулся к нему. Перед его взором предстала большая уютная комната. Горели свечи, на мягких диванах были разложены красивые вышитые подушки. В кресле-качалке сидел дракон, закутавшись в большой шерстяной шарф, пил кофе с эклерами и читал книжку.
– Кх-кх, – покашлял Иван, привлекая внимание хозяина.
– А? Кто здесь? – всполошился дракон, отложил своё чтение и обернулся ко входу.
– Это я, Иван, пришёл победить тебя, поразить, так сказать, в самое сердце.
– О, великолепно! Присаживайтесь, Иван! Как Вас по батюшке величать?
– Васильевичем, – опешил Ваня.
– Стало быть, Иван Васильевич. Восхитительно! Сразимся, значит?
– Да, чудище поганое!
– Я прошу прощения, но Вы, Иван Васильевич, у меня в гостях, между прочим, извольте без оскорблений, или Вас жизнь ничему не учит? – обиделся дракон.
– Да-да, не удивляйтесь, знаю о ваших трудах у колдуньи на ягодной ферме, слухами земля полнится!
– Так, Вы это, того… – Иван покраснел и перешёл на «вы».
– Сами обрадовались, что битва у нас состоится.
– Конечно, битва… в шахматы.
– А… А я не умею в шахматы, я на мечах всё больше тренировался, чтоб чудище победить.
Дракон строго глянул на гостя и поджал губы.
– Извините… – Иван взмок и сглотнул.
– А я вот в шахматы люблю, да только кто ни заходит, никто не умеет, и приходится мне самому с собой играть. Скучно! – дракон вздохнул.
– Вы не переживайте, давайте во что-нибудь другое сыграем! – посочувствовал Иван.
Хозяин обрадовался:
– А давайте в слова! Я говорю слово, например, эквилибрист…
– Экви… как?
– Эквилибрист. Ну, это неважно. Оно заканчивается на букву т, поэтому Ваше слово должно начинаться на т, понятно? Называйте слово.