– Девка мне понравилась, вот и все! Не тронь меня, сука вагранийская, а не то…
Артанна осклабилась.
– А не то – что? В героя решил поиграть? Это ты зря, я с тебя быстро спесь собью. Сочных бабенок – полгорода, а ты полез к дочке моего человека. Прекрасно знал, чьи это люди, и понимал, что будут последствия. Но все равно полез. Кто из «Братства» обещал тебе защиту?
– Только попробуй меня тронуть! У меня есть друзья!
– Соизволь уточнить, кто именно. С удовольствием обсужу с ними случившееся.
Насильник молча стиснул зубы. Артанна вздохнула и покачала головой.
– Видят боги, я хотела поговорить по-хорошему. Драть тебя с перцем, Маттео, ну почему ты такой тупой?
Сотница еще ниже спустила портки насильника и цокнула языком.
– И ты умудрился обрюхатить бедняжку вот этим? – хохотнула она. – Ну, впрочем, так даже лучше. Глядишь, бабы не станут тосковать по упущенным возможностям.
Она приставила лезвие кинжала к его мошонке и подняла глаза:
– Последний шанс, дорогой. Потом я затолкаю эти вонючие мешочки тебе в глотку.
– Чирони! – Маттео взвизгнул так, словно Артанна уже начала работать ножом. – Чирони сказал, что можно!
– Который Чирони? – не отнимая лезвия, уточнила наемница.
– Старший! Старший! Боги, убери нож!
– Зачем?
– Не знаю! Клянусь Хранителем, не знаю! – вопил Маттео. – Я как-то обмолвился, что хочу эту девку. Ну, он и разрешил. Сказал, проблем не будет. Больше я ничего не знаю! Поверь мне!
– Жаль, – вздохнула Артанна. – Фестер, душа моя, преврати это скромное жилище в обитель Арзимат.
– Что-что, командир?
– Сожги, говорю, здесь все к чертям.
– А, это можно, – глумливо улыбнулся он во весь рот и принялся доставать головешки из очага.
Артанна наклонилась к самому уху Маттео.
– Тебя предупреждали о последствиях, – процедила она. – Меня заботят люди, которые помогают «Сотне». Я, понимаешь ли, чувствую ответственность за их судьбы. Вазаш был хорошим человеком и помогал не только «Сотне», а ты его убил. Теперь я убью тебя, и если меня поймают, заплачу положенный штраф. Твоя семья обязательно узнает, что ты сделал, и будет жить в позоре. Потому что никто не смеет трогать моих друзей.
Маттео мычал и мотал головой. Когда огонь занялся, Артанна аккуратно перерезала горло насильника, вытащила из его ладоней ножи и вернула Фестеру. Пламя охватило уже половину сеней. От темного дыма становилось трудно дышать – выдержанных в смоле деревяшек в доме плотника было в избытке.
– Уходим, – сказала Артанна, выходя на улицу, но резко остановилась в дверях. Фестер едва не врезался ей в спину.
– Это проблема, командир, – задумчиво изрек он.
В переулке прямо перед домом Вазаша разразился бой. Тела двух наемников «Братства» аккуратно сложили у низенького забора. Еще четверо бойцов Танора вступили в сражение с Веззамом и Ханком. Фестер тут же бросился на подмогу. Дарона нигде не было видно.
Артанна узнала Пирафа. Десятник Танора, худой мужичок в забавной щегольской шапочке, держал в руке короткий меч с безвкусной золоченой рукоятью, напирая на Веззама.
– Прекратить бой! – рявкнула вагранийка. Наемники недоумевающе посмотрели на командира. – Пираф, пожалуйста, прикажи своим остановиться.
Десятник жестом приказал бойцам опустить оружие.
– Привет, красотка, – кривая улыбка обнажила рот с редкими зубами. – Зачем моих людей режете?
Артанна шагнула ему навстречу, демонстративно убрав руку с меча.
– Давай поговорим. Скажи сначала, зачем твои люди устроили резню в этом доме?
– Ничего не знаю, – пожал плечами Пираф и кивнул на одного из своих бойцов. – Этот прибежал и начал вопить, что твои люди напали на моих.
– Он не уточнил, почему?
– Нет.
– А стоило бы, – хмыкнула Артанна. – Твои ребятки ворвались в дом моего человека, убили его, надругались над его дочерью. Пришлось вмешаться.
Пламя начало вырываться из крохотных окон дома плотника.
– Интересно, – покачал головой Пираф. – Кто был из наших?
– Маттео привел четверых. Живым, видимо, остался только тот, что смылся, у него имена и спрашивай. Важно другое, – Артанна наградила Пирафа мрачным взглядом. – Мы с Танором договаривались не трогать людей друг друга, а вы творите хрен знает что. Будь другом, передай Чирони, что в следующий раз за подобную выходку я переломаю ему все кости. Если у Танора будут претензии по поводу сегодняшнего, пусть идет в ратушу и решает все через суд синьоров. Отнекиваться не буду и штрафы заплачу.
Пираф взял за грудки парнишку, умудрившегося привести подмогу.
– Все было так? Говори, болван!
– Д-да…
Десятник со всего размаху двинул бойцу в челюсть. Тот рухнул на колени и пополз прочь.
– Приношу извинения от имени Танора. Семья осталась?
– Да.
– Заплатим. Кормильца не вернет, но хоть что-то. И я сам сообщу Танору.
– Хорошо, – Артанна жестом приказала своим людям убрать оружие. – А теперь, если все решено, мы уйдем. И вам советую…
Она не договорила, заметив, как расширились глаза Пирафа. Наемница обернулась и едва успела отскочить от пронесшегося мимо нее Дарона.
– Где тебя носило?
– Осторожно, командир! – завопил Зеленый и толкнул ее в сторону. – Стрелы!
Пираф растерянно обернулся. Артанна задрала голову и увидела на крыше лучника с нашивкой «Братства». Десятник «Братства» сделал шаг вправо – лук переместился вслед за ним.
Стрелять собирались не в нее.
– Падай! – заорала наемница и бросилась на десятника.
– Что такое?
Тренькнула тетива. Артанна оттолкнулась от земли и налетела на Пирафа, сбивая того с ног. Щегольская шапочка полетела в грязь. Спустя миг что-то обожгло ягодицу, Артанна ощутила резкую боль и взвыла. Пираф изумленно смотрел на ее скорчившееся лицо.
– Кому ты мешаешь в «Братстве», дорогой? – тихо прорычала она. – Уж не Чирони ли?
Ее подхватили чьи-то крепкие руки и подняли на ноги. Зад горел.
– Ушел, – мрачно констатировал Веззам и недобро посмотрел на десятника. – По крышам не догоним. Но, зуб даю, я видел у него нашивку «Братства».
Пираф поднялся и взглянул на торчавшую из ягодицы Артанны стрелу.
– Кажется, я твой должник, Сотница, – хмыкнул он. – Когда-нибудь придется тебе отплатить.
– Сначала доживи, – прохрипела она. – Уходим! Дарон!
– Да, командир? – отозвался юнец.
– Ты, мать твою, уволен!
1.4 Миссолен
«Дура! Я же пытаюсь ее спасти!»
Имперский казначей Демос Деватон отложил перо, прикрыл обожженную половину лица волосами и уставился на гостью. Голову дамы венчал конический головной убор, высота которого демонстрировала статус баронессы.
– На вашем месте я бы немедленно согласился на предложение моего Дома, – сказал Демос вслух и смерил женщину оценивающим взглядом. – У моего брата определенно есть вкус, но, увы, нет мозгов. Однако в ваше благоразумие я верю. Соглашайтесь, леди Лисетта.
– Мой муж…
– Переживет вашу измену, как переживет ее и супруга моего брата. Все улажено. Когда ублюдок появится на свет?
Лисетта Тьяре вздрогнула, услышав грубую, но правдивую формулировку.
– В начале осени.
– Тогда все лето вам лучше провести вдали отсюда. Барон уже дал согласие, – Демос улыбнулся одними уголками губ. Вышло криво, как и всегда: некоторые мышцы лица так и не восстановились с годами. – Вы отправитесь в монастырь и останетесь в окружении слуг Хранителя до рождения ребенка. Как только восстановите силы, вернетесь ко двору и будете хранить все в тайне.
Его равнодушный тон, казалось, беспокоил молодую баронессу сильнее, чем обезображенное лицо. Опустив глаза к полу, она тихо спросила:
– Но что станет с ребенком? Какое будущее его ждет?
Демос пожал плечами.
– Останется в обители, пока не достигнет семилетнего возраста. Щедрое подношение настоятельнице уже сделано. Если родится девочка, станет служить Хранителю в Ульфиссе или Бэрке. Если же Хранитель одарит вас мальчиком, бастарда переведут в Орден. Например, в Лаклан или даже Мирвир.
– Боже, Мирвир! Это же в Хайлигланде…
– Чем дальше, чем лучше для всех, – сухо произнес Демос. – Помогите замять этот скандал, и, обещаю, мы не бросим этого ребенка.
– Только церковь? Неужели нельзя придумать для дитяти другую судьбу?
– Этот бастард – пятно на репутации величайшего Дома империи! – крик Демоса заставил собеседницу вжаться в спинку стула, и казначею пришлось взять себя в руки – и без того его внешность пугала людей. Выходки брата с каждым разом становились все опаснее, а у Демоса оставалось все меньше времени на решение его проблем. – Благодарите Хранителя, что ублюдку позволят жить.
На миг лицо баронессы ожесточилось, но она быстро пришла в себя. Демос оценил самообладание молодой женщины.
– Я согласна. Нам ведь не позволят видеться? Он не будет знать, кто его родители?
Деватон качнул головой:
– Со временем дитя догадается, что его родители – очень знатные люди. А там посмотрим. Начинайте готовиться к отъезду. Мои люди сопроводят вас в обитель и проследят, чтобы вы ни в чем не нуждались. Помните: все будет хорошо, пока вы молчите.
– Мне все ясно. Прощайте, ваша светлость, – Лисетта Тьяре поднялась со стула и слегка поклонилась. – Благодарю за помощь.
«Благодарит, как же. Ну да ладно. Главное – вопрос решен».
Демос снова открыл гроссбух, потеряв интерес к беседе. Спина, колени и даже локти ныли после неудачного приземления – той злополучной ночью императорский кабинет сгорел дотла вместе с завещанием императора, да и сам Демос пострадал. Но все те дни, что прошли с момента трагедии, ему приходилось бодриться, дабы придворные не заподозрили неладное. И за все это время Аллантайн ни разу не проявил себя.
«Наверняка выжидает момент поудачнее, старый он хрен».
Шурша юбками, баронесса проследовала к выходу и вскрикнула от неожиданности, когда двери распахнулись, а в кабинет влетел запыхавшийся секретарь.
– Ваша светлость! – торопливо поклонился он. – Вас зовет канцлер. Срочные новости!
«А старина Ирвинг легок на помине».
Демос снова отложил перо.
– Что еще?
Секретарь неуверенно покосился на женщину. Та понимающе кивнула и спешно вышла, а служащий плотно закрыл двери.
– Ну? – терял терпение казначей.
– Вдовствующая императрица… Миледи Изара… Она исчезла!
* * *
– Герцог Бельтерианский и Верховный казначей его императорского величества Демос из Дома Деватон! – объявил герольд, и на несколько мгновений в приемном зале воцарилась мертвая тишина.
Демос перехватил устремленные на него взгляды. В глазах вельмож читалась смесь интереса, опасения и презрения. Должность казначея предполагала неотлучное пребывание при дворе, но отнюдь не обязывала Демоса вести светскую жизнь. Однако он понимал, почему вызывал столь живой интерес именно сейчас.
«Глядите! Сам Горелый лорд вышел на прогулку. Должно быть, здесь уже знают о судьбе завещания. Интересно, сейчас они прикидывают, как на мне будет смотреться корона, или воображают мою уродливую голову на пике?»
Демос лениво обвел глазами оживленный зал приемов. Просторное светлое помещение с двумя мраморными аркадами по бокам было набито людьми. Демос высматривал слуг канцлера, медленно продираясь сквозь толпу в сопровождении неизменных телохранителей-эннийцев. Мужчина и женщина, чьи лица скрывались за цветастыми шелковыми платками, открывавшими лишь темные узкие глаза, расчищали казначею дорогу – впрочем, вельможи и так шарахались от Горелого лорда, словно тот был прокаженным. Демос ощущал едва уловимую тревогу, витавшую в воздухе.
«Неужели эти болваны успели что-то разузнать про Изару? Вряд ли. Или кто-то все же успел проболтаться?»
Когда ранним утром в его кабинет ворвался посланник канцлера и сообщил новости, даже привыкший к различным поворотам судьбы Демос на некоторое время опешил. За те пять лет, что он служил империи в столице, случалось всякое. Но еще никогда ему не доводилось слышать, чтобы императрицы бесследно пропадали из собственных покоев.
«Зачем ее величеству покидать дворец, не попрощавшись с усопшим мужем? Если только она не решила, что люди, уничтожившие завещание, захотят избавиться и от нее самой. Но знала ли она о скандальном решении Маргия?»
Телохранители остановились. Облаченный в черно-красную ливрею слуга Аллантайна подошел к Демосу.
– Следуйте за мной, ваша светлость, – пригласил он. – Канцлер ожидает.
Они вышли из душного зала в длинный коридор, залитый светом десятка факелов. Демос ощутил боль в колене – старая травма, полученная еще в молодости, возвещала о грядущем изменении погоды. Снова разболелась голова.
Наконец, слуга остановился перед массивной деревянной дверью, украшенной коваными цветами, и несколько раз постучал. Императорское крыло утопало в зловещей траурной тишине.
– Я знаю дорогу, – тихо сказал Демос, когда их впустили. – Благодарю.
Увидев Демоса, приставленные к покоям императрицы стражи вытянулись по струнке и распахнули двери. Эннийцы остались снаружи.
Ирвинг Аллантайн задумчиво измерял шагами роскошно отделанное помещение, сжимая в дрожащих руках клочок бумаги. На его плешивую голову, обезображенную старческими пятнами, лился золотистый дневной свет. Услышав скрип дверных петель, канцлер обернулся, и его тонкие бесцветные губы тронула едва заметная улыбка.
– Здравствуйте, Демос. Проходите же.
Деватон кивком поприветствовал канцлера и подошел ближе.
– Что это? – спросил он, глядя на бумагу.
– Письмо императрицы. Загадка на прощание, если вам угодно. Я хотел, чтобы вы увидели его своими глазами.
Демос взял послание и, нахмурив брови, принялся изучать текст.
– Писано рукой самой Изары, – медленно проговорил он. – Я перехватывал ее переписку и могу распознать почерк императрицы.
– Читайте же! – нетерпеливо приказал канцлер. – А потом скажите, что думаете об этом.
«Ничего не понимаю. Она пишет, что, скорбя по усопшему супругу, решила посвятить жизнь служению Хранителю. Верится с трудом – боголюбивой Изару точно не назвать. И почему она выбрала богом забытый монастырь в Ульфиссе? Это же холодная дыра, а ее изнеженное тело вряд ли сможет долго выносить суровые условия. Разве что она решила спрятаться от нас подальше. Но почему Ульфисс, если можно выбрать более безопасное место?»
Закончив чтение, Демос вернул письмо канцлеру.
– Изара темнит, вот что я думаю. На ее месте я бежал бы домой в Таргос, но уж точно не в монастырь на севере империи.
– То-то и оно, – прошамкал Аллантайн, и Демос в который раз поймал себя на мысли, насколько же внешность этого старика расходилась с внутренним содержанием. Выглядел он как трухлявый пень, но горе тому, кто переставал воспринимать его всерьез. – В Таргосе у нее хотя бы остались друзья. Королева Агала приняла бы сестру и обеспечила ее безопасность…
«Если только сестры остались в хороших отношениях».
Демос опустился на стул, массируя разнывшуюся ногу.
– В письме Изара говорит, что решила стать сестрой Хранителя, – размышлял он. – Знатные вдовы часто находят утешение в служении богу, ведь в определенной степени таким образом получают даже больше свободы. Но почему Ульфисс?
Ирвинг пожал дряхлыми плечами:
– Вот и разберитесь. Мне известно, что, несмотря на мирную должность казначея, вы обладаете необходимыми инструментами для… Обретения ясности, скажем так.
«Какая деликатная формулировка».
Демос нехотя кивнул.
– Прибегну к ним, если понадобится.
– Делайте что угодно, но найдите Изару и доставьте в Миссолен, – давил старик. – И не тяните с этим вопросом. Я уже поручил вам одно дело, и вы успешно его провалили.
– Провалил? – усмехнулся казначей. – Выходит, вам так и не передали, что было в завещании?
– Нет! Уверен, ничего нового. Маргий вас ценил.