Не в твоем я вкусе? Ну, конечно! Зато ты очень даже в моем, кадет Ивес.
Выхожу я не на тренировку, а на охоту. Этот желтоглазый еще будет ползать у моих ног. Нужно только взять в себя в руки и не превращаться в кисель каждый раз, когда он открывает рот. Мои мысли настолько заняты новым кадетом, что вопрос сохранения собственной жизни каким-то образом отходит на второй план. Я специально отгоняю от себя тревожные мысли и воспоминания о жуткой боли, отдающейся пылающей лавой во всем теле.
Путь до полигона преодолеваю непозволительно быстро и не успеваю придумать план дальнейших действий. Иду по открытому с одной стороны коридору и зябну от порывов ветра. В Крепости этот путь так и называют – Ветровой коридор. Он представляет собой открытое пространство на самой верхней точке скалы. И да, архитектура Крепости всегда поражает странными решениями. По правую сторону от меня стена спортивного зала. Наши историки пришли к выводу, что раньше он выполнял функцию тронного, но в таком случае, строившие Крепость древние воины не слишком беспокоились о безопасности правителя – спортивный зал самое изолированное помещение учебного заведения и абсолютно не имеет отходных путей. Зато рядом с ним прямо из Ветрового коридора вниз ведет совершенно открытая винтовая лестница. Это приспособление для спуска и подъема не имеет перил – лишь узкий бортик сантиметров десяти по краю. На полигон, он же внутренний двор, можно попасть только по этой винтовой лестнице. Наше место для тренировок – еще одна историческая загадка. Строители зачем-то выделили на нужды внутреннего двора столь же большую территорию, какую занимали все вместе взятые части Крепости. Уже когда старинное здание занял Кадетский Корпус, полигон застроили подобием развалин, пострадавших от войны, и засадили растениями, имитируя некий заброшенный город в лесах.
Уже спускаясь по винтовой лестнице, я слышу внизу звуки, напоминающие шум сражения. Идти туда хочется еще меньше, и я непроизвольно замираю на полпути, тщательно прислушиваясь.
– Спускайтесь, кадет Арос! Не стесняйтесь, – позвал знакомый до икоты голос.
Хаган Ирэ здесь только второй день, а уже вызывает у меня негативные физические реакции.
– Каблук застрял, мастер Ирэ! – из вредности лгу я, блуждая взглядом по открывающимся взору крышам построек полигона в надежде обнаружить куратора.
– Вы выбрали обувь с каблуками для тренировки? – полковник показывается из-за ближайшего к лестнице здания и вскидывает руку. Бой мгновенно стихает.
Он улыбается мне почти по-дружески, обнажив ровные белые зубы. Сейчас куратор кажется мне красивым – волосы растрепаны, карие глаза сверкают, а от улыбки из уголков глаз разбегаются морщинки-лучики, делая лицо сурового военачальника добрым и притягательным. Как же преображается человек, когда занимается тем, что ему нравится. Хаган Ирэ сейчас в своей стихии. И пусть это не реальный бой, а тренировочный, полковник явно рад возможности сражаться. За что же вас так наказали, полковник, что направили в место, где даже излюбленные пистолеты не стреляют?
Мастер Ирэ любит огнестрельное оружие. Об этом знают все, и те, кто хотел угодить воину, дарят ему что-нибудь какой-нибудь редкий пистолет или ружье. Поговаривают, что у него самая большая коллекция в империи. Интересно, он привез ее с собой? Или оставил дома? Странно, но я совершенно не знаю, где он живет. Есть ли вообще у него дом? Ждет ли его там жена? Или он…
– Если вы будете так на меня смотреть, кадет Арос, я решу, что симпатичен вам не только как куратор, – его улыбка приобретает издевательский оттенок, и очарование вмиг слетает.
– И не надейтесь, мастер, – я продолжаю свой спуск. – Вы слишком стары, чтобы оказаться в сфере моих матримониальных интересов.
– А вы слишком молоды и неопытны, чтобы играть в подобные игры, – его совсем не задевают мои слова, скорее наоборот – веселят. – Я надеялся, что вы осознали это в кабинете ректора.
– Вы первый начали! – я ступаю на твердую почву полигона.
– Заплачьте от несправедливости жизни, кадет, или смиритесь, – Хаган Ирэ продолжает подтрунивать надо мной и не скрывает этого.
Гордо вскинув голову, я шествую мимо и чуть не врезаюсь в Лео, который неожиданно появляется из-за дерева.
– Мари, привет! – боевик раскидывает руки, приглашая меня в свои медвежьи объятия, но я ловко избегаю прикосновения.
– Охлади свой пыл, Лео, – рычу я. – Я не в настроении, как ты мог заметить, если бы не был таким…
– Ну чего ты? – басит парень.
Леонгард пожимает плечами и прячет ладони в карманы форменных штанов. Вообще-то он хороший парень. Друг так точно не плохой. Но, ничего личного, сегодня я не расположена к праздному общению, поэтому просто отмахиваюсь от него.
Из соседних кустов показываются Рот и Инди, а из-за покосившейся двери постройки, возле которой мы стоим, выходят Тибо и Аэрт. Тиборд не поднимает взгляд в отличие от черноволосого красавца Ивеса, в глазах которого читается откровенное пренебрежение. Секунду-другую я честно пытаюсь смотреть гордо и независимо, но потом происходит невероятное – я опускаю глаза. Я делаю это прежде, чем успеваю себя остановить. Знаю, что взгляд – это всегда что-то большее, чем просто игра в гляделки. Отец говорит, что показать свой статус можно одним взглядом, и я не раз убеждалась, что это так. Но сейчас у меня не вышло сдержаться. И мои внутренности сводит колючим ощущением, что я не смогла удержать что-то гораздо большее, чем взгляд. Неконтролируемое раздражение на свою вдруг проснувшуюся стеснительность затапливает. Позор. Позор мне. И еще неизвестно, чем мне это аукнется.
– Кадет Арос, пока вы собирались, отряд уже разогрелся, – сообщает куратор, отвлекая от невеселых размышлений. – Вы же приступите к заданию сразу.
Иди к ядру вместе со своими ценными указаниями.
– В чем заключается задание? – деловито спрашивает Тибо.
– Вам нужно договориться с представителями клана огненных котов, – полковник выразительно оглядывает нашу шестерку. – Или убить их, что вероятнее.
Боевики важно кивают, тактики задумчиво хмурятся, просчитывая варианты. А я? А я внимательно рассматриваю свои ногти.
– Как вы знаете, огненные коты не совсем люди. Их генные мутации до сих пор не изучены до конца, их сила вовсе не в оружии и умениях, как у представителей нашей цивилизации, – Хаган Ирэ нарочно использует этот термин, чтобы провести еще более четкую границу между «своими» и «чужими». – Конечно, я не могу вам предоставить для тренировки настоящих огненных котов, но нам любезно согласились помочь кадеты седьмого курса боевиков.
Я небрежно вскидываю вверх два пальчика, привлекая внимание.
– Да, кадет Арос.
– Мастер Ирэ, цель мне, конечно, ясна, но вы не объяснили, зачем нам это делать? В чем причина нападения на огненных котов? Или они нападают сами? Они держат заложников? Что с ними не так?
Зачем я это спросила? Конечно, из вредности. А еще немного оттого, что мне действительно не ясны причины всей этой глупейшей войны в целом.
Куратор сжимает челюсти так, что белеют скулы. Парни смотрят на меня с недоумением, и только Аэрт меняет свой взгляд с насмешливого на оценивающий, и то ненадолго.
– Вы правы, кадет, я не объяснил. И не собираюсь объяснять, – в голосе мастера Ирэ слышатся рычащие нотки. – За время обучения в Кадетском Корпусе вы так и не усвоили вашу главную задачу: вы обязаны беспрекословно подчиняться приказам руководства. Если вы не усвоили даже этого, я сомневаюсь, что вам вообще доступны какие-либо знания.
– Очень доходчиво разъяснили, – киваю я. – То есть, наша основная задача не задавать неудобных вопросов командирам?
Кажется, даже ветер стих, ожидая ответа.
– Именно!
– Вы тоже не задавали вопросов, когда вас, легендарного полковника, отправили с фронта к… нам?
Ну а что? Я же просто спросила, зачем хамить-то сразу?
– Мари, – шикает на меня Лео.
– Вы правы, кадет, – на щеках полковника играют желваки. – Я вопросов не задавал. И вам не советую. Приступить к выполнению!
Чтоб ты провалился!
Но куратор, к моему искреннему сожалению, остается стоять на месте, прожигая меня взглядом. Да что я-то?
Кадеты синхронно разворачиваются и теряются в кустах. Интересно, мне сейчас тоже туда лезть придется?
– Кадет Арос! Если вы сейчас же не отправитесь выполнять задание, я высеку вас, как последнего дезертира!
– В стенах Крепости не используются физические наказания, – напоминаю я.
– Не использовались до сегодняшнего утра! – огорошивает меня Хаган Ирэ. – Ректор уже подписал приказ! Хотите еще поговорить?
ЧТОБ ТЫ ПРОВАЛИЛСЯ!
16
Я зло шиплю и, костеря полковника на все лады, ломлюсь в кусты вслед за группой.
Как и ожидалось, кадетов уже и след простыл. И где теперь их искать? Что я вообще делаю на этом треклятом полигоне? Я же переговорщик! Моя стихия кабинеты, ну, или, в крайнем случае, походные шатры, но никак не кусты и развалины.
Раздражение мое настолько сильно, что я, не разбирая дороги, прохожу достаточно большое расстояние, прежде чем останавливаюсь и оглядываюсь. Вокруг меня заросли и парочка покосившихся хижин. Красота какая. Недовольно фыркнув, я решаю отсидеться в ближайшей из них до конца задания. Пусть мальчики сами разбираются, а нам, королевам, это ни к чему.
Я бодренько иду к хижинке, открываю дверь и в удивлении останавливаюсь, видя пятерых семикурсников с факультета боевиков. Их изумление, если судить по лицам, по степени выраженности почти приблизилось к моему.
– А вы чего тут делаете, ребятки? – робко спрашиваю я, не до конца понимая, что происходит.
Их физиономии вытягиваются еще сильнее, и они недоуменно глядят на одного рослого парня с серьгой в ухе. Похоже, он у них главный. Отвечать мне не спешат, зато главарь кивает какому-то громиле, и меня быстренько хватают за руки, затаскивая вовнутрь.
– А ну-ка брось! – брыкаюсь я, но меня держат еще крепче.
Если у меня появятся синяки, я убью этого ретивого гада.
– У нас ваш переговорщик! – орет главарь в просвет между досками.
Это я что ли?
И тут меня осеняет: это же и есть те самые кадеты, которых попросили сыграть роль огненных котов. А я-то, дура, со своим оскорбленным самолюбием совсем об этом забыла! И теперь подставила свою группу.
Я с досадой стону. Да… Оплошность так оплошность. Аэрт будет в ярости, а у мастера Ирэ будет новый повод надо мной поиздеваться. Конечно, он сам виноват в том, что так вышло – нечего было доводить бедную девушку до исступления, но чувство вины уже поселилось в центре моего живота.
– Ребятки, вы б меня отпустили, – начинаю переговоры я, в надежде исправить ситуацию.
– Мари, – обращается ко мне главарь. – Ничего личного, но ты наше преимущество, так что посиди молча, пожалуйста.
Ничего личного… Обычно так говорю я. И молча? Э нет, дорогой.
– Простите, но моя специальность предполагает долгие душевные разговоры, – просвещаю я его дремучего.
– Не сегодня, – он продолжает смотреть в щель между рассохшимися досками, не обращая на меня ни малейшего внимания.
Мне не нравится, когда от меня отмахиваются, как от назойливой мухи, а его ответ именно это и демонстрирует.
– Прости, как тебя зовут? – уточняю я, чтобы отметить в своей памяти очередного врага.
Парень косится на меня уже с явным неудовольствием.
– Замолчи, пожалуйста, иначе мне придется заткнуть тебе рот.
Да что вообще происходит в последнее время? Я что – моментально растеряла все свое обаяние? Почему даже эти… относятся ко мне так, будто бы я обычная… даже не знаю кто! Неужели всего за один день Аэрт Ивес успел прочно расселить своих тараканов у них в головах?
– Выходите вместе с нашим переговорщиком, – слышу я голос Аэрта.
Как приятно, когда тебя спасают. Прямо-таки сразу чувствуешь себя хрупкой и беззащитной.
– Только если твои отойдут на пятьдесят метров! – выдвигает свой ультиматум главарь.
– Этого не будет, вы же знаете! – Аэрт непреклонен. – Отдайте девчонку!
Парень с серьгой подзывает своих поближе, и они несколько минут о чем-то шепчутся. Ты гляди-ка, боевики, а играют в тактиков.
– Хорошо, мы согласны обменять ее.
Что?! На кого это?
Этот вопрос интересует и кадета Ивеса.
– На кого?
– На тебя!
Да кто вообще так ведет переговоры? Это что за техника такая дурацкая? Конечно же, Аэрт не согласится и будет прав! Он координирует действия нашей группы, а я всего лишь переговорщик. Да это то же самое, что менять ферзя на пешку в любимой игре моего папеньки.
– Я согласен!
Что он делает?! Это всего лишь тренировка, меня не убьют и не покалечат, а этим обменом он обезглавит свою группу и обречет ее на поражение.
– Аэрт, это плохая идея, – кричу я. – Мне и здесь хорошо!
– Лучше замолчи, идиотка! – он злится на меня.
Обидно вообще-то. Ну ладно, пусть меняется, раз ему так хочется.
Боевик, державший мои руки за спиной, поднимает их кверху. Плечевые суставы больно выворачиваются, и я неожиданно для себя вскрикиваю. Он что – нарочно старается сделать мне больнее?
– Вот скотина! – морщусь от боли.
– Какая грубая, – он шепчет мне на ухо, почти касаясь губами моей мочки, и больно щиплет меня пониже спины.
Я застываю, брезгливо кривлюсь. Пытаюсь вывернуться и лягнуть этого мерзавца пяткой в колено. И у меня это даже получается, вот только мой слабый удар не доставляет здоровенному боевику никакого дискомфорта. Он лишь хохочет и прижимает меня к себе.
Фу! Тошнота подкатывает к горлу так резко, что я чуть не задыхаюсь.
– Ты что творишь, придурок?! Ты знаешь, кто я?
– Симпатичная мордашка с завышенным самомнением? – спрашивает он, черкнув жесткой щетиной по моей шее.
– Нет, я твоя большая проблема! – во мне все клокочет от ярости и бессилия: возможностей моего тела хватает на то, чтобы залезть ночью по отвесной стене, но совершенно недостаточно, чтобы вырваться из цепких пальцев обнаглевшего тупого верзилы.
– Ой, вряд ли, – парирует наглец. – Уже все знают, что ты совсем не прочь попрыгать по постелям нового тактика и вашего куратора. Почему бы тебе не посетить и мою комнату сегодня ночью?
Я сцепляю зубы, чтоб не выругаться. Как я и предполагала, мою репутацию губят нелепые слухи!
Пока я думаю, что делать, здоровяк, повинуясь жесту главаря, выводит меня на улицу. Солнце слепит меня так, что в первый момент я вообще ничего не способна видеть.
– Ну, так как? – звучит совсем близко так неожиданно, что я дергаюсь.
– А ты не боишься, что эти слухи окажутся правдой? – часто моргая, спрашиваю я. – Не страшно подкатывать к любовнице самого Хагана Ирэ?
– Не думаю, что ты так уж ему дорога, если он тебя засунул в передовую группу. Так что приходи, крошка, я не хуже.
– Отпустите ее, – слышу уверенный голос кадета Ивеса.
17
Я моментально нахожу взглядом обтянутую в черную форму стать Аэрта. Как же он прекрасен все-таки! Солнце запуталось в его черных волосах, золотые глаза сияют ярче, чем обычно, черные брови сдвинуты к переносице. Злится. И, конечно, есть на что.
– Твой любовничек? – лыбится боевик.
Отдергиваю плечо, не желая поддерживать беседу. Потом разберусь с этим уродом. Главарь позади нас хмыкает, щелкает пальцами, и я с довольно сильным ускорением, которое придала мне твердая рука, лечу на твердую землю. Приземляюсь на четвереньки, больно ударившись коленями и содрав ладони. Аэрт не пытается меня поднять, даже не глядит в мою сторону. На душе становится еще более тошно. Сволочи.
Аэрта берут под руки и ведут в покосившийся сарай, в котором только что сидела я. Как только все скрываются за трухлявыми дверями, ко мне подскакивает Лео, помогает подняться, осматривает, как маленькую и, взяв за запястье, уводит под тень деревьев.