Малика приложила ко лбу ладонь козырьком:
– Вельма?..
– Готово! – с гордостью произнёс страж и принялся складывать инструмент в ящик.
Малика соскочила с камня:
– Маркиз Безбур! Прошу вас, давайте чуть-чуть вернёмся. Там служанка. С ней что-то не так.
Это была действительно Вельма. Платье пыльное, в разводах от пота. Из-под повязки на голове выбились белокурые локоны. Некогда беломраморное лицо покрылось красными пятнами. Глядя на затормозивший автомобиль, Вельма выпустила ручку дорожного сундука, который перед этим тащила волоком по земле. Поправила рукава, сползшие с чудно-округлённых плеч.
Малика выбралась из салона:
– Ты куда идёшь, Вельма?
– К тётке в гости.
– В такую-то жару. Нашла время.
Маркиз высунулся из окна:
– Малика! Ещё минута, и можно никуда не ехать.
Она открыла дверцу:
– Садись, Вельма.
– Нельзя подбирать всех подряд, – сказал Безбур. – А вдруг она больная?
– Это личная служанка правителя, – ответила Малика и попросила стража поставить сундук в багажник.
Вельма забилась в уголок кресла и закрыла глаза. Машина полетела по бездорожью. На каждом бугорке руки Вельмы безвольно соскальзывали с коленей, она вновь укладывала их поверх платья и сидела неподвижно до следующего бугорка.
– Вельма, – прошептала Малика. – Где живёт твоя тётка?
– В городе.
– В каком городе, Вельма? В Порубежье много городов.
– В самом большом.
– В Ларжетае?
Вельма коротко кивнула.
– Ты не говорила, что у тебя есть тётка, – не унималась Малика.
– Я забыла, – еле слышно сказала Вельма и отвернулась.
Янтарное солнце клонилось к охристо-жёлтой земле. Ветер, врываясь в открытые окна, дышал в лицо мелкой пылью и нестерпимым жаром. Покачиваясь на переднем сиденье, маркиз посапывал, а Малика смотрела в спину стража и пыталась вспомнить… Вдруг он бросил взгляд на её отражение в зеркале заднего вида. Обычный любопытный взгляд, но блеснувшая в глазах сталь заставила Малику вжаться в кресло. Бурнус… из бандитского лагеря. Он точно так же сверкнул глазами, перед тем как её ударить.
– Как тебя зовут? – вмиг охрипнув, произнесла Малика.
– Драго, моя госпожа, – пробилось сквозь надрывный стук сердца в ушах.
– Драго… ты ветон? – спросила она и увидела в зеркале, как напряглись скулы на непроницаемом лице.
– Почему молчишь, Драго?
– Ветон. Наполовину. Мой отец переселенец из Бойварда.
Малика потёрла ладонью грудь, пытаясь отогреть застывшую душу. Это не Бурнус. Не он. Бурнус был чистокровным ветоном. У чистокровных ветонов чёрные волосы, а у стража тёмно-каштановые.
– Твои родители живут в резервации?
– Нет. Мать умерла, отец женился на переселенке из Маншера. Он боялся, что меня «закроют» и записал добровольцем в армию Тезара. Я служил с Криксом.
– Ты очень похож на одного человека.
Драго скупо улыбнулся:
– Ветоны все чуть-чуть похожи друг на друга. – Выдержав паузу, сказал: – Говорят, вы всю жизнь провели в замке.
– Это так.
– Я не видел там ни одного ветона. Как вы догадались?
Малика пожала плечами:
– Догадалась.
– А вы правда моруна?
– Правда.
– Но вы обычная женщина.
– Ты ожидал увидеть у меня копыта или хвост?
– Простите. В детстве наслушался сказок.
– Это хорошо, Драго. Ты знаешь, с кем имеешь дело.
Глядя в зеркало, страж кивнул.
– И я знаю, – произнесла Малика и чуть тише добавила: – С кем имею дело.
Драго уставился на дорогу.
Поздно вечером автомобиль покатил по окраине столицы. Ярко горели фонари, которые слегка притухали после полуночи. По улицам двигался поток машин, по тротуарам прогуливались шумные компании и влюблённые парочки. А Малика неотрывно смотрела на Вельму. Прильнув носом к окну, пассия Адэра разглядывала светящиеся витрины магазинов и вывески кафе и ресторанов.
– Куда ехать? – спросил страж.
– Вельма, где живёт твоя тётка? – поинтересовалась Малика.
– В большом доме, но я не могу заявиться к ней в таком виде.
– Сейчас прямо, Драго. Я скажу, где свернуть.
Через полчаса страж затормозил перед трёхэтажным зданием со спиралевидными колоннами и массивной лепниной под крышей. По бокам лестницы и вдоль фасада стояли чёрные ажурные шандалы с сочно-зелёными лампами в форме свечей. В их свете стены гостиницы переливались изумрудным шёлком. Окна были тёмными, кроме узкого окошка возле двери.
– Не знаю, как внутри, но снаружи просто превосходно, – отозвался Безбур.
– Спасибо, маркиз, – улыбнулась Малика. – Гостиница пока что не работает, все комнаты свободны. Останетесь?
– Нет, Малика. Надеюсь, меня ещё ждут. Я заеду за вами завтра вечером.
Драго вытащил из багажника поклажу, избегая смотреть на Малику, и быстро сел за руль, будто боялся, что маркиз передумает брать его с собой.
Проводив взглядом машину, Малика взяла чемодан и схватилась за ручку сундука:
– Вельма, понесли.
Пассия Адэра с неподдельным страхом смотрела на двух чёрных собак, лежащих возле двери.
– Вельма! Бери сундук! – прикрикнула Малика.
– Не укусят?
– Они мраморные.
– А как настоящие.
– Идём, Вельма!
– Я забыла деньги в замке. Я не смогу заплатить за ночлег.
– Это моя гостиница.
Вельма вытащила глаза:
– Правда?
– Правда, Вельма. Пошли!
Они не успели подняться по ступеням, как из здания выскочил Таали:
– Недавно вспоминал вас, Малика, и вы тут как тут! – Втащил в вестибюль сундук, бережно опустил на сверкающий паркет. – И как я выглянул в окно? А лёг бы спать, не услышал…
– Это всё-всё твое? – спросила Вельма, озираясь.
– Да, Вельма, моё, – ответила Малика.
– На днях должны привезти ковры и занавеси… – начал Таали.
– Даже не верится, – произнесла Вельма и, раскинув руки, закружилась. Повязка, стягивающая волосы, соскользнула, белокурые локоны упали водопадом на плечи и спину. – Какая красота!
С улыбкой глядя на девушку, Таали почесал ребро ладони:
– Мебель завезли, но не успели расставить.
– Завтра поговорим, Таали. Иди домой. – Малика подхватила чемодан и направилась под центральную лестницу.
– Так я ж сундук дотащу, – прозвучал голос Таали. – Негоже девицам такую тяжесть таскать. И паркет поцарапаете.
Кутаясь в плед, Малика вслушивалась в невыносимую тишину. За стеной спала беспробудным сном причина её нестерпимых мук. Порочная страсть Адэра к Вельме изводила Малику сильнее, чем его безразличие, а порой презрение к ней, к своему старшему советнику. Каждую ночь она ждала, когда лопнет первая сердечная струна. Первая… Сколько их – Малика не знала. Тайна морун обнажается и умирает с последней струной. Пока Вельма будет гостить у тётки, можно спать спокойно, только уснуть не получается.
Вдруг стало холодно. Казалось, что голова изнутри покрывается инеем. Малика прижала руки к вискам и выгнулась от прострела в груди, словно в неё вонзили раскалённый прут. Раскрыв рот, учащённо задышала, пытаясь остудить пылающие лёгкие.
У него другая!.. В постели Адэра другая…
Кровь разносила по телу жгучую боль. Боль пережёвывала каждую клеточку. Каждая клеточка умоляла прекратить пытку огнём.
Малика потянулась к графину с водой. Вот здесь… на тумбочке… Издалека донёсся звон стекла. Чёрт… В голове вновь забегали колкие мурашки. Малика успела закусить уголок подушки и, прижимая колени к груди, взвыла.
На лоб легла ледяная ладонь.
– Малика! Ты заболела?
Она мотнула головой и вновь выгнулась. Яркий свет резанул по зрачкам.
– Я сбегаю за доктором.
– Свет…
– Малика, где живёт доктор?
– Свет… убери…
Раздался щелчок выключателя, в глазах потемнело.
– Боже! Что делать?
– Воды…
– Я за доктором.
– Не надо… воды…
Губ коснулось стекло. Малика торопливо глотала холодную воду.
– Малика! Мне страшно!
– Сейчас пройдёт… это сон… – стуча зубами о стакан, прошептала она и захлебнулась водой: пылающий прут проткнул горло.
Стук каблуков доносился со всех сторон и отдавался в голове звонким эхом. Скрип оконной рамы чуть не разорвал ушные перепонки.
– Сядь! – из последних сил крикнула Малика, и боль вдруг отступила.
Или Адэр устал за день, или девица не понравилась… Руку сжали чьи-то прохладные пальцы.
– Ты вся горишь.
– Мне приснился кошмар, – прошептала Малика и ухнула в бездонную яму.
***
Тёплый луч скользнул по щеке и заставил открыть глаза. На окне колыхалась занавеска. Возле кровати сидела Вельма, утопая в глубоком кресле, и с тревогой всматривалась Малике в лицо.
– Ты приходила ночью?
Вельма кивнула.
– Я тебя испугала?
– Мне тоже иногда снятся плохие сны. Я просыпаюсь, засыпаю опять. А потом ничего не помню. А ты помнишь?
– Мне приснилось, как я умираю.
– Нет, – покачала Ведьма головой. – Мне такие кошмары не снились. Я бы такое запомнила.
– Тебе надо идти.
– Я тебя не оставлю. Побуду с тобой до вечера.
– Малика! Я пришёл, – раздался из коридора голос Таали.
– Скажи, чтобы подождал, – проговорила Малика. – И надень другое платье.
Вельма выбралась из кресла, провела руками по кружевной юбке:
– Я надела его полчаса назад.
– Мне не нравится слишком открытая грудь.
– Всем нравится, а тебе – нет.
– И не нравится, что оно просвечивает.
– Ну, знаешь ли… мы не в замке.
– Или ты сменишь платье, или отправляйся к тётке! – сказала Малика и, когда Вельма, горя негодованием, удалилась, с трудом поднялась с кровати.
Она обошла все комнаты, придирчиво осматривая каждый закуток. За спиной ни на минуту не прекращался разговор. Таали красноречиво описывал картину, которая предстала перед ним, когда он впервые переступил порог гостиницы. Вельма ахала, охала и без устали нахваливала работу строителей.
Здание было полностью отремонтировано, но мебель, укрытая белыми чехлами, ещё загромождала коридоры и залы.
– Не успели расставить, – произнёс Таали, опережая вопрос Малики. – Мои ребята хотели растащить её по комнатам, художники взбунтовались. Видите ли, сами хотят заняться обстановкой номеров.
– Не противься.
– На этой неделе должны привезти картины и ковры, – продолжил Таали, возникнув из-за плеча Малики. – Вам надо купить посуду и всякую дребедень, которую любят дворяне. В слониках, пастушках и шкатулочках я ничего не понимаю.
– Пастушками пусть займутся художники.
Таали шлёпнул себя по лбу:
– Совсем забыл. Бумагомаратели требуют цветы.
– Какие бумагомаратели?
Таали забежал вперёд и услужливо распахнул перед Маликой и Вельмой двери гостевой залы:
– Мазилы. Замучили меня со своими цветами. Я их из пальца выдую? – Потёр мочку уха. – Тут работы осталось всего ничего: там подмазать, там подкрасить. Отделочниками командует мой брат.
– И что? – спросила Малика, учуяв недомолвку.
– Найдите мне замену. Мои ребятки на другом объекте спину гнут, а я с тюбиками воюю. Руки плачут по кельме. – Таали похлопал себя по животу. – Бурдюк вырос.
– Я думала, ты поможешь мне с делами в гостинице.
– Так всё, что я мог, я уже сделал. А больше я ничего не могу.
– Хорошо, Таали. Дай мне неделю, – сказала Малика и, осмотрев гостевую залу, направилась на первый этаж.
Стоило ей выйти из гостиницы, как уши заполонил шум большого города: сигналили машины, лоточники нахваливали пирожки и мороженое, ватаги детей со смехом бегали по площади.
Вельма с озадаченным видом спустилась вслед за Маликой с лестницы:
– Странно, ночью мне показалось, что она зелёная.
На самом деле гостиница была перламутровой, как внутренний слой жемчужницы, сейчас она искрилась в лучах солнца золотом. Если вечером на шандалах заменить зелёные светильники красными, здание запылает будто огромный костёр.
Малика посмотрела через плечо и печально улыбнулась: для неё все краски размыты, словно разведены грязной водой. Она никогда не познает всё великолепие разноцветного мира, потому что полюбила человека, который никогда не будет ей принадлежать.
Сидя на летней площадке кафе и потягивая сок лесных ягод, Малика украдкой поглядывала на Вельму. Солнечные ожоги на лице девушки побледнели и легли ровным загаром. Коралловые красиво очерченные губы, слегка заострённый нос, капризно изогнутые брови и небесно-голубые глаза. Вилар говорил, что Вельма – жалкое подобие Галисии. Интересно, какая она?
– Я ведь тоже могла каждый день гулять по этой площади, – проговорила Вельма, ковыряя вилкой котлету. – И угораздило меня родиться в тайге.
– Ты надолго к тётке?
– Не знаю. Как будет принимать.
– Почему ты о ней не рассказывала?
– У меня было время на рассказы?
Малика отставила бокал:
– Доедай быстрей. У нас много дел.
Они побывали в нескольких магазинах посуды, договорились о доставке, и только после посещения банка Малика чётко знала, куда теперь им идти. Зарин по секрету поведал, кто занимался подготовкой и проведением торжества, посвящённого двадцатилетию открытия отделения «Ювелибанка» в Порубежье.
Открыв дверь со скромной табличкой: «Организация праздников», Малика и Вельма вошли в светлую комнату. Возле окна – столик, окружённый мягкими креслами на низких ножках. На полу пушистый ковёр в тон нежно-лиловых стен.
Из смежной комнаты появилась невысокая смуглая девушка, посмотрела с немым вопросом и расплылась в ослепительной улыбке:
– А я вас знаю. Вы Малика, хозяйка гостиницы. Кстати, почему такая красивая гостиница и до сих пор без названия?
Малика не успела ответить, как очутилась в кресле с фотоальбомом в руках. Вельма уселась рядом.
– Йашуа, – представилась смуглянка и расположилась в кресле напротив. – Необычное имя. Зато не забывается.
Малика открыла альбом.
– Посмотрите, какие гостиницы. Доброго слова не стоят, а названия… – Йашуа забавно сморщила нос. – «Император», «Звезда»… Какую будем готовить вывеску?
– «Дэмор».
Йашуа склонила голову к плечу. Из глаз цвета морской волны исчезло веселье.
– «Дэмор»?
– Да. И только так.
– Хорошо. Пусть будет убежище морун.
– Вы знаете, как переводится это слово? – удивилась Малика.
– Конечно. Я вам никого не напоминаю?
– Неужели ориентка?
Йашуа улыбнулась:
– Ориентом был мой дед. Извините, Малика, но я не буду смотреть вам в глаза. Хорошо?
Малика кивнула и отложила альбом:
– Вообще-то я пришла к вам по другому поводу.
Беседа затянулась до вечера. Вельма, глуповато улыбаясь, наматывала на палец поясок платья. Малика не обращала на неё внимания. Вниманием завладела Йашуа: её глаза таинственно мерцали, плавные движения гибких рук завораживали, а низкий грудной голос уносил в Смарагд.
Посмотрев на настенные часы, Малика вскочила:
– Бог мой! Вельма! Мы опаздываем. Йашуа! Ради бога простите, но нам надо идти. Вы поняли, что я хочу. Подумайте, а я приду к вам через неделю.
В вестибюле гостиницы их встретил Таали. Оказывается, приезжал страж, сказал, что маркиз передаёт свои извинения и просит быть готовыми к отъезду завтра в полдень.
Вельма хлопнула ладонями себя по бёдрам:
– Ну вот, зря бежали.
– Я провожу тебя к тётке, а Таали поможет донести сундук. Да, Таали?
Распорядитель кивнул:
– Конечно!
Вельма схватила Малику за руку:
– Я тебя не оставлю! А вдруг опять ночной кошмар, а ты одна.
До самой темноты они просидели на лавочке в парке. Вельма молчала. Молчала и Малика. Вернувшись в гостиницу, вошла в спальню и заперла дверь на ключ. Больше никто не будет свидетелем её слабости.
***
Впервые Макидор, оппонент Адэра в дискуссиях о моде, услышав о том, куда собрался правитель, без пререканий принёс любимые сапоги, льняные штаны и рубаху свободного покроя. Зато Исаноха нарядился, как на званый ужин. Едва они отъехали от замка, советник развязал галстук, а немного погодя расстегнул верхние пуговицы на шёлковой сорочке.
Машина охраны катила впереди, огибая кусты и камни. Солнечные лучи отскакивали от ветрового стекла и слепили глаза. Была ещё одна причина, вынуждающая Адэра держать дистанцию: пыль, поднимаемая широкими колёсами. Расстояние между автомобилями не спасало. Изнывая от жары и духоты, Адэр то и дело сплёвывал слюну и вытирал платком лицо, шершавое от песка.