– Около десяти.
– Черт! – встрепенулся Юн. – Проспал деловой завтрак! Теперь придется извиняться.
– С кем завтрак?
– Не помню.
– Ну ты даешь! – поразился я.
– Это я туплю с утра. Надо связаться с шефом. Ладно, позже звякну.
И он отключился…
Поработав несколько часов, я решил перекусить. Вынув из холодильника запечатанный пакет, я, вскрыв его, изучил содержимое. Мне предлагалось: сто грамм свекольного салата, заправленного оливковым маслом; два куска черного хлеба с бужениной; бутылочка с молочной смесью.
Расположившись за столом, я принялся поглощать еду. Раздался сигнал вызова – это был Юн.
– Представляешь, – сообщил он мне, – Шимон решил опротестовать свое участие в шоу.
– Серьезно? – жуя буженину, произнес я.
– Будешь голосовать? – поинтересовался Юн.
– Конечно. Разве я могу пропустить такое зрелище? Когда состоится суд?
– Сегодня, около пяти. Мы с Наташей решили присутствовать в зале суда.
– Тогда я присоединюсь к вам. Как твой разговор с шефом?
– Нормально, – махнув рукой, ответил Юн. – Спрашивал, почему ты не появляешься в офисе?
– Передай, что появлюсь, как только доделаю работу. Дня через три-четыре.
– Сам и скажи. Кстати, зачем ты звонил утром?
Подцепив палочками свекольный салат и сунув его в рот, я сказал:
– Хотел поговорить с тобой о Наташе. Зацепила она меня.
– И тебя тоже? – ухмыльнулся Юн.
– А кого еще?
– Михала.
– Он же зануда! – возмутился я, ощущая укол ревности.
– Не тебе решать, – ухмыльнулся Юн.
– Она замужем?
– А что?
– Я решил жениться.
Юн присвистнул:
– На ней?!
– Вообще.
– Наташа не размещала свои данные в каталогах Корпораций…
Мой разговор с шефом затянулся и в стены суда я попал с небольшим опозданием. Зал, в котором проходили слушания, был переполнен голограммами, и мне даже пришлось включить поиск знакомых. Минут через пять я с трудом втиснулся в небольшое пространство между Марией, Юном и Наташей.
– А где остальные? – поинтересовался я у друзей.
– Смотря, кого ты имеешь в виду, – задумчиво произнес Юн.
– Михал, Андре и Моник.
– Они будут наблюдать за происходящим по телекому, – сказала Мария. – А тебе без них скучно?
– Просто уточнил, – ответил я, сосредотачиваясь на происходящем.
За судейским столом восседал судья, голограмма которого постоянно мерцала. Из-за этого его лицо было неестественно багрового цвета.
– Что у судьи с голограммой? – шепотом спросил я.
– С чего ты взял? – удивился Юн. – С ней все в порядке.
– Тогда почему я вижу ее мерцающей?
– Не знаю, – пожал плечами Юн.
– Проверь зрение, – посоветовала Наташа, повернув голову в мою сторону. У тебя может быть проблема с сетчаткой. Я уже сталкивалась с такими вещами. Все начинается с сильных головных болей, а потом резко падает зрение.
– Да, но другие голограммы не мерцают, – возразил я.
– Обратись к специалисту, – еще раз посоветовала Наташа и отвернулась.
Секретарь – полный человек в строгом костюме зычно произнес:
– Приглашается доктор Джон Джонсон!
– А где Шимон? – я вопросительно посмотрел на Марию.
– Его дело будет решаться чуть позже, – ответила она. – Ты разве не смотрел расписание?
– Если честно, то нет.
Тем временем судья обратился к стоявшей перед ним голограмме сутуловатого мужчины лет пятидесяти:
– Итак, вас зовут Джон Джонсон?
– Совершенно верно.
– В чем вас обвиняют?
– Меня обвиняют в убийстве профессора Лу Кирка.
– Вы признаете свою вину? – судья внимательно смотрел на доктора.
– Нет, не признаю.
– Почему вы отказались от адвоката?
Доктор снял очки, протер их подолом своей футболки и, надев снова, ответил:
– Потому что он мне не нужен.
– Странно, – произнес судья.
– Ничего странного. Я привык сам себя защищать. Всю свою жизнь.
– Я хочу услышать вашу версию событий. Как вы познакомились с профессором?
– Мы вместе заканчивали один и тот же Университет.
– Один факультет?
– Нет. Я факультет виртуального психоанализа, а он медицинского менеджмента.
– Вы были друзьями?
– Что вы! Мы просто знали друг друга. У Лу было хорошее чутье на людей. Если он видел, что кто-то может принести ему выгоду, то моментально покупал этого человека.
– Вас он тоже купил? – прищурив глаза, поинтересовался судья.
– Да.
– Почему?
Доктор немного помялся и произнес:
– Мне очень нужны были деньги. Мой отец тяжело заболел…
– Суду это не интересно. Отвечайте только на поставленный вопрос: почему он захотел купить вас?
– Я создал программу, которая по внешнему виду человека определяла практически все: его сексуальную ориентацию, политическую принадлежность. Давала рекомендации: что кушать, что пить, как лечиться, во что одеваться. Она могла с невероятной точностью сказать, станет ли человек преступником или будет образцовым гражданином. Программа была способна на многое.
– Вот как. Значит, вы и есть тот самый доктор Джи-Джи, благодаря которому в нашем обществе воцарился порядок?
– Да, судья. Я – тот самый доктор, что создал чудовище!
По залу прокатился гул голосов.
Судья постучал молоточком по столу:
– Тишина в зале! – посмотрев с удивлением на подсудимого, судья задал вопрос: – Вы серьезно так считаете?
– Да. Дело в том, что Лу Кирк…
– Профессор Лу Кирк, – поправил его судья.
– Да-да. Профессор. Так вот, он всегда обожал две вещи: деньги и власть. Ну и разумеется самого себя. Когда профессор Лу Кирк решил пойти во власть, то он заставил меня подтасовывать данные.
По залу вновь пробежал гул голосов.
– Последнее предупреждение! – рявкнул судья и со всей силы ударил молоточком по столу: – Мне нужна тишина!
Сдвинув парик, он вытер бумажной салфеткой капельки пота на лбу и тихо спросил:
– Если профессор заставлял вас подтасовывать данные, то почему вы не подали на него жалобу?
– Вы издеваетесь? – ошарашенно произнес доктор Джи-Джи. – Мой босс был очень богатым человеком. Он мог купить все: любую комиссию, любое расследование.
– Клевета! – раздался чей-то голос. – Этот мерзавец клевещет на уважаемого человека, который пал от его руки!
Судья поморщился:
– Прошу обвинение воздержаться от эмоциональных реплик. Вам еще будет предоставлено слово.
– Я не обманываю суд! – взвизгнул доктор и его мелко затрясло: – Он подделывал документы и шантажировал меня!
– Но зачем ему это было нужно? – судья снова промокнул лоб салфеткой.
– Мне нужно выпить воды, – прошептал доктор.
– Пейте, мы подождем.
Голограмма доктора немного дернулась и отодвинулась в сторону. Видимо, доктор ушел за водой. Через пару минут он снова появился. В его руках была чашка. Поставив ее перед собой, Джи-Джи сказал:
– Несколько лет назад профессор выдвигал свою кандидатуру на пост лидера Корпорации, но по каким-то неизвестным мне причинам проиграл. У него и так была не очень стабильная психика, а тут он словно сошел с ума. Я не буду описывать симптомы его состояния, но поверьте – они были ужасны. Если до проигрыша он подменял данные тестирования, в зависимости от настроения или по заказу неких лиц, то теперь это стало происходить почти со всеми. Профессор возомнил себя Богом, управляющим судьбами людей. Он мог изменить традиционную ориентацию человека на любую другую. Просто так, без всяких на то оснований. Если программа отмечала у кого-то природный дар к музыке, он указывал в тесте, что этот «кто-то» прирожденный шахтер. Или программа считала, что человек рожден стать великим политиком и профессор сразу приписывал ему склонность к суициду. Беднягу заставляли принимать серьезные препараты, влияющие на его мозговую деятельность. Профессор даже посягнул на святое – на продолжение рода. Когда программа отмечала, что у родителей родится гений, профессор писал, что они вынашивают будущего преступника. И тогда…
Доктор закрыл лицо руками и продолжил:
– Мне стыдно. Мне стыдно, что я молчал. Двадцать лет длилась эта мука.
– Вы поэтому его убили? – судья пристально посмотрел на доктора.
– Это была самооборона. Тем утром, когда произошла эта трагедия, – доктор достал из кармана брюк небольшой пакетик и, надорвав его, высыпал содержимое в чашку, – он заявился ко мне домой.
– Вы удивились его приходу? – спросил судья.
– Да.
– Почему?
– Последние десять лет профессор предпочитал не выходить на открытое пространство.
– Не вижу связи.
– Ему нужен был пароль для входа в программу.
– У него не было пароля? – удивился судья.
Доктор взял в руки чашку:
– Я изменил его, когда подтасовки стали постоянными. Он орал, ругался, но сделать ничего не мог. А тут, видимо, пересилил себя. Мы поругались, и профессор напал на меня с ножом. Я стал отбиваться… Не знаю, как это случилось. Не помню. У меня в голове сплошной туман.
– Тогда я вам подскажу, – сказал судья. – Профессора нашли в вашем доме с перерезанным горлом… Это все, что вы хотели сказать?
Дрожащими руками Джи-Джи поднес чашку к губам и начал жадно из нее пить. Выпив все до последней капли, он произнес:
– Я хочу лишь сказать, что прошу прощения у всех тех, кому моя программа испортила жизнь. Я очень виноват. Прощайте. Я ухожу. И ухожу с гордо поднятой головой…
– Что значит «прощайте»?! – воскликнул судья. – Суд не закончил свою работу!
Доктор пошатнулся, но прежде чем упасть, произнес:
– Для меня он закончился. Я сам вынес себе приговор и только что привел его в исполнение…
В зале суда творилось что-то невообразимое! Все были крайне возбуждены, и судье понадобилось минут сорок, чтобы успокоить публику. Я, как и прочие, прибывал в шоке. Если то, что сказал Джи-Джи подтвердится, то многим высокопоставленным лицам грозит отставка. Мало того, этот скандал может вызвать крайне негативные события во всем мире.
Когда пришло время Шимону предстать перед судьей, зал был практически пуст – процентов восемьдесят голограмм исчезло.
Потерев пальцами виски, судья устало произнес:
– Вы обратились с просьбой провести открытое голосование.
Шимон кивнул головой.
– Таким образом, вы автоматически лишаетесь адвоката, – продолжал судья, сведя брови у переносицы. – Вы в курсе того, что сказано в правилах?
Срывающимся голосом Шимон ответил:
– Да! Но вчера мне стали известны некоторые подробности предстоящего шоу. Именно эти подробности дают мне право отказаться от участия в этой, на мой взгляд, афере.
– Что за подробности?
– Оказывается, в шоу все будет происходить по-настоящему: боль, увечья, голод, болезни и даже смерть. Я не готов к таким потрясениям.
– Я так понимаю, что вы обвиняете устроителей в том, что их рекламный ролик не предупреждает о наличии некоторых неудобств и опасностей, с которыми может столкнуться любой из участников?
– Совершенно верно! Не предупреждает. Ни одного намека. Уверен, что после сегодняшнего суда практически все участники откажутся от участия в этом проекте.
– Вы ранее принимали участие в реалити-шоу?
– Принимал. В двух. И на одном из них познакомился со своей нынешней женой.
– Эти подробности суд не интересуют. Ответьте, предварительная реклама тех реалити обманула вас в чем-нибудь?
– Нет. Мое первое реалити было связано с виртуальными гонками на машинах. А во втором соревновались, кто дольше выдержит без еды.
– Это были трудные реалити?
– Особенно второе. Я продержался целых 42 часа и выбыл по медицинским показателям.
– Прошу показать суду рекламу предстоящего реалити-шоу.
На многочисленных экранах зала появились, сменяя друг друга, кадры: леса, реки, каких-то странных деревянных построек, странной утвари и чего-то еще. Затем возникло изображение человека, сидящего на небольшом бревне. Его лицо, руки и одежда были перепачканы грязью, а от голоса и слов по моей спине пробежал озноб.
«Приди и докажи, что ты сильнее, выносливее и умнее, чем думаешь сам. Покинь свое убежище. Тебя ждут испытания, о которых ты даже не подозреваешь. Больше никаких удобств, никакой помощи. Все сам, полагаясь только на себя, на свое чутье и, возможно, на помощь тех, кто будет находиться рядом. Думаешь, будет легко? Ты ошибаешься! Будет трудно, очень трудно. Борись за свою жизнь и стань победителем!»
– Спасибо, – судья взял в руки деревянный молоточек. – Суд ознакомился с рекламным роликом, и пока не видит обмана со стороны создателей шоу. Только идиот не смог услышать предупреждение.
– Но!.. – попробовал возразить Шимон.
Однако судья не дал ему договорить. Продолжая вертеть в руках судейский молоточек, он произнес:
– Никаких «но»! Либо вы будете участвовать в шоу, либо понесете наказание.
– Но я не хочу умирать
– Повторяю: либо вы будете участвовать в шоу, либо понесете наказание – десять лет минимального обслуживания в Корпорации. Вы знаете, что это такое?
– Да.
– Вы продолжаете настаивать на общем голосовании?
– Да.
– В таком случае на общее голосование выносятся два пункта. Пункт первый: Шимон Горак обязан участвовать в шоу. В случае, если большинство граждан проголосует за данный пункт, а Шимон Горак не подчинится этому решению, то его ждет наказание, о котором он только что был предупрежден. Пункт второй: Шимон Горак освобождается от участия в шоу. Время пошло!
Судья со всей силы ударил молоточком по поверхности трибуны и
на экранах появился обратный отсчет времени.
– Какое наказание ждет Шимона в вашей Корпорации? – поинтересовалась у меня Наташа.
Я повернул к ней голову:
– Первое – минимальный паек. С голоду он не умрет, но… Второе – невозможность иметь семью и детей.
– Но он уже женат, – удивилась Наташа.
– Ему придется развестись. Третье – его дом отключат от Сети. Следовательно, он не сможет нормально существовать. И четвертое – медицинское обслуживание будет предоставляться только в самых экстренных ситуациях… Знаешь, я не желаю своему другу такой участи.
– Тогда тебе придется проголосовать за его участие в шоу, – тихо произнесла Наташа.
Я утвердительно кивнул головой…
Спустя несколько дней я появился в офисе. Юн, уставившись в гаджет, зачитывал вслух новости. Биоинформатик Тамара – невысокая шатенка двадцати шести лет, с копной мелких кудряшек сидела за мониторами телекома и просматривала список фильмов в Сети. Наша скаинс-художник Кэт – худощавая особа сорока лет, чье тело и лысую голову покрывали разноцветные тату, делала вид, что занята важной работой. На самом деле, будучи великой сплетницей, она ловила каждое слово архитекторов виртуальности, выяснявших отношения друг с другом. Эти двое, побеленных сединой мужчин, являлись семейной парой, чей союз трещал по швам прямо на наших глазах.
Еще несколько специалистов нашего отдела, уткнувшись в свои гаджеты, занимались своими делами. Было видно, что происходящее их мало интересует. Шефа не было видно.
Я приблизил свою голограмму к голограмме Тамары. В этот момент Юн зачитал:
– «Новости сектора энергетики. В связи с уменьшением специалистов по атомным технологиям, Корпорации решили развивать получение энергии от Солнца, ветра и воды…»
– Как ты думаешь, – спросила меня Тамара, не отрываясь от мониторов, – новое реалити преследует цель просто разбудить в нас животные инстинкты или за этим стоит что-то другое?
– О чем ты? – не понял я.
– Да так. Разговоры всякие ходят. Кэт просветила.
– Ты бы ее меньше слушала, – посоветовал я.
– Не скажи, – промурлыкала Тамара, взбивая что-то за своей спиной.
Я усмехнулся. Тамара, как всегда, сидела дома, утопая в больших и мягких диванных подушках.
– «Сектор еды, – продолжал вещать Юн. – Благодаря удачным военным кампаниям, наша Корпорация достигла предельных запасов пищевых продуктов, а также материалов для биохимических принтеров. В последнее время упорно распространяются слухи о нехватке пищевых ресурсов. Эти слухи не обоснованы и подрывают корпоративный дух граждан…»
– О чем тебе напела Кэт? Поделишься? – поинтересовался я.
Тамара оторвалась от мониторов и пристально посмотрела мне в глаза:
– Напела, что практически во всех Корпорациях дела обстоят плачевно, и что они ищут выход из создавшегося положения.