– Есть!
– «Четвертый», пробуем сбить. Огонь!
Пушки МиГов заговорили одновременно, выплёвывая килограммы металла в несущуюся к «Тушке» ракету. Всё «в молоко». Грузный лайнер неуклюже затрепыхался, пытаясь уйти от опасности, но ракета следовала за ним, как привязанная. Отвлекаться на «Второго» она тоже отказывалась.
Еще несколько секунд, и участь «Посланника» решена. Медлить было нельзя, и Алекс бросился наперерез… Спустя всего лишь мгновение, скоротечное, как взмах клинка, но показавшееся капитану целой вечностью, раздался оглушающий взрыв. Не защищенный броней «Туполев» развалился бы на куски, а МиГу всего лишь разворотило крыло и посекло осколками фюзеляж. Самолет потерял управление и с раздирающим душу рёвом, переходящим в протяжный вой, устремился вниз. За ним потянулась широкая полоса черного дыма. Пилот пострадал не так сильно, как машина. Можно сказать, отделался лёгким испугом: при взрыве открылся замок фиксирующего ремня, и Алекс ударился грудью о штурвал с такой силой, что в глазах зарябило, а в ушах жалобно пискнуло. Дыхание сбилось, и капитан судорожно хватанул ртом воздух.
– Пилот должен немедленно покинуть машину, пилот должен немедленно покинуть машину! – затараторил «мозг» под резкое завывание сирены. – Тридцать секунд до автоматического катапультирования! Пилот должен немедленно покинуть машину…
Алекс, сглотнул пересохшим горлом и дернул ручку катапульты. Под сиденьем грозно зашипело, раздался хлопок и Алекс, как пробка, вылетел из кабины вслед за отстреленным фонарем.
– Самолет подбили, – болтаясь на стропах, переиначивал он старый анекдот, – это плохо, парашют раскрылся – это хорошо. Внизу, куда ни глянь – вода. Это просто отвратительно!
Приводнился он мягко, быстро скинул тянущий под воду парашют и лег на спину. Водичка оказалась прохладной. Включив подогрев комбинезона, Алекс стал прикидывать, как ему теперь быть. Первая мысль, что пришла в голову, советовала воспользоваться спутниковым коммуникатором. Алекс сунул руку в нагрудный карман и обнаружил, что коммуникатор безнадежно разбит – вдребезги – в ладони хрустнули мелкие пластмассовые осколки. Ну что за невезение такое? После нескольких минут тяжких раздумий, Алекс заметил в небе самолет. Описывая круги, самолет постепенно снижался, и вскоре стало ясно, что это МиГ Севастьянова. Кричать бесполезно – Роман не услышит, и Алекс принялся размахивать руками. Увлёкшись, он то и дело срывался – пытался выкрикивать что-то нечленораздельно-ругательное и тут же умолкал, хлебнув солёной океанской воды.
По его ощущениям прошло уже очень много времени, а привлечь внимание Севастьянова всё не удавалось. Алекса так и подмывало крикнуть: «Протри глаза!». Гоня мысль о том, что вот сейчас самолет сделает последний круг и улетит, Алекс продолжал махать руками. Эффект от этого по-прежнему оставался нулевым. Тут Алекс неожиданно вспомнил о сигнальной ракете, лежащей в кармане комбинезона, но прежде, чем успел воспользоваться этим последним шансом, МиГ пронесся прямо над ним, пару раз качнув крыльями.
– Ну, слава Богу! – выдохнул Алекс и облегченно вытянулся на водной поверхности.
Рома засёк, а, значит, есть надежда, на спасение, подумал он и почти успокоился, как вдруг в голове закопошилась мысль о том, как скоро могут начать спасательную операцию. Если будут медлить с поисками, согласовывать всякие глупости, то можно и отдать Богу душу! Сколько продержусь на плаву? Водичка-то не самая теплая и «задубеть» проще простого. Зародившаяся где-то в глубине подсознания, песчинка беспокойства росла, грозя превратиться в глыбу всепоглощающего страха. Где находится берег – ясно, но смогу ли доплыть, хватит ли сил? Стоп, не паникуй раньше времени!
В конце концов, Алекс сумел задавить в себе паникёра и решил никуда не плыть, по крайней мере, пока энергоресурс комбинезона позволяет согреваться.
…Стемнело. Легкий ветерок разогнал облака, нарушил штиль. Океан легко заволновался. Вскоре Солнце уступило место Луне. Пришла ночь, и океан, насколько хватало взгляда, засверкал. В своем блеске он соперничал с далекими звездами, переливался всеми цветами радуги. Что-то светящееся липло к рукам, и Алекс с удивлением разглядывал искрящиеся ладони.
Несмотря на потрясающее разнообразие красок, ночь показалась Алексу пыткой. Время текло невообразимо медленно. Уставший организм требовал отдыха. Спать хотелось – хоть спички в глаза вставляй, а заснуть-то нельзя. Тут же хлебанешь воды и гудбай. Из последних сил борясь со сном, Алекс подумал, что надо срочно чем-то себя занять, но чем? Не придумав ничего лучше, он уперся взглядом в небо и начал сосредоточенно рассматривать звезды, а потом принялся считать их. За этим занятием к нему в голову сами собой прокрались строчки песни:
Мы к звездам рвались в вышину,
Неведомые маленькие люди.
Он сам не заметил, как, пытаясь вспомнить продолжение, стал напевать вслух:
И звезды привели нас на войну,
И были звезды на погоны и на груди:
Из золота, но больше из свинца,
Крест на крест, а потом на половины,
Но было мало – по приказу подлеца
Нам эти звезды выпускали в спины.
Одни погасли, новые зажглись,
На головы нам сыпались без счета.
Считать – не стало меньше – зареклись,
Потери не заметят звездочеты.
Поймав себя на исполнении вслух, Алекс вспомнил, как когда-то давно одна девчонка безапелляционно заявила, что его голосом только в туалете «занято» кричать. Тогда он жутко обиделся, а сейчас от души рассмеялся. Все-таки, как со временем меняется отношение ко всему, даже к себе. Раньше переживал из-за отсутствия голоса, а теперь знаю, что это не самое страшное, теперь мне наплевать: хочу петь и буду петь, кому угодно и где угодно! Только дай Бог живым остаться. И он продолжил:
Им не увидеть в самом страшном сне
Такого ангельски безоблачного неба:
Висели звезды в самой дальней вышине,
И вот одна из них упала слева.
И те, кто встречи жаждал, дождались,
Их встретят залпом тысячи орудий.
Шел звездопад, и возносились ввысь
Неведомые маленькие люди.
А вообще, странно и страшно, наверное, выглядит человек, дрейфующий на спине по океану и распевающий при этом во всю глотку, предположил Алекс. Можно и за сумасшедшего принять, ну и ладно! Он немного помолчал и, от нечего делать, снова запел:
В грудь вплавлен крестик,
И поздно мне бежать к врачу.
Мой номер – двести,
Я, наконец, домой лечу.
И над землёю
Клубятся дымкой облака,
А вслед за мною
Бежит последняя строка.
Вдаль по уступам
Спешит конвертик голубой.
Как это глупо —
В нем попрощался я с тобой.
Когда нежданно…
Этот вокальный эксперимент был вероломно прерван захлестнувшей певца волной. Отплевавшись, Алекс попытался было продолжить, но другая волна не замедлила последовать примеру первой.
– Черт! Только шторма мне и не хватало! – прохрипел Алекс сквозь кашель.
А ветер крепчал. Волны, пока еще не большие, набегали одна за другой. Пришлось прилагать некоторые усилия, чтобы оставаться на поверхности, переваливаясь через водные гребни. Неожиданно внимание Алекса привлек странный звук, раздавшийся где-то вдалеке, похожий на удар волны о резиновый баллон. Алекс встрепенулся и принялся внимательно вслушиваться в голос ночного океана. Но ничего, кроме какофонии воды и ветра расслышать ему не удалось.
Возобновить пение возможности более не представлялось. Стихия навязывала Алексу утомительную борьбу за выживание. Разгуливаясь всё более, она играла с человеком, как кошка с мышью: то затаивалась ненадолго, давая небольшую передышку, то набрасывалась на несчастного с новой силой, желая показать, что он полностью в ее власти. Когда забрезжил рассвет, Алекс успел вдоволь наглотаться солёной воды и совершенно выбился из сил. Еще немного, и мне конец, подумал он.
Багровое Солнце неспешно взбиралось на небо, безучастно рассматривая в разрывы облаков обреченную игрушку океана. Что ему, источнику Жизни, до одного обессилившего погибающего существа: разве исчезнет хлебное поле, если сорвать на нем один колос? Его задача – обогреть миллиарды, жаждущих света и тепла, колосьев. Оно, как хороший правитель, должно заботиться о благополучии всех подданных, не выделяя кого-то конкретного, не распыляясь на мелочи. А что такое гибель одного колоса по сравнению с сохранением поля? Вроде бы мелочь… Но упрямое существо никак не хотело смириться со своей участью и продолжало бороться за жизнь. В этой борьбе оно проявляло завидное упорство, вновь и вновь карабкаясь на громоздящиеся водяные валы. Возможно, это упорство и решило его судьбу: бесстрастное до сих пор, светило протянуло к человеку тонкий лучик…
Оказавшись на гребне очередной волны, неподалёку от себя краем глаза Алекс заметил слабое поблескивание, источником которого, как ему показалось, является какой-то объект необычной, но неожиданно знакомой формы. Объект быстро скрылся в волнах, и отчетливо рассмотреть его Алексу не удалось. Обрушившись вниз вместе с водной массой, Алекс несколько секунд пытался сообразить, что же это могло быть. И вдруг, капитана словно током ударило, в голове, затмевая всё остальное, образовалась мысль: «неужели это…». Не доверяя своим глазам, додумывать невероятную и такую желанную догадку Алекс не стал, а принялся остервенело взбираться на следующую волну, чтобы подтвердить увиденное. Объекта не было. Не теряя надежды, Алекс снова и снова оседлывал пенящиеся гребни и вглядывался в штормящий океан. Только бы не померещилось, твердил он про себя, барахтаясь в волнах, и вскоре его старания оправдались. Взобравшись на очередной вал, Алекс, наконец, рассмотрел источник блеска. Догадка получила подтверждение. В солнечном луче сверкал шар спасательной камеры – такие используют американские летчики для спасения в океане. Собрав остатки сил, Алекс решился на последний рывок. Сил оставалось совсем мало, и потому плыть было крайне трудно. Рассвирепевшая стихия никак не хотела отпускать попавшего в ее в лапы человека. Она захлёстывала его волнами, бросала из стороны в сторону, стараясь отшвырнуть от намеченной цели. Но человек оказался дьявольски упорным. Широко загребая слабеющими руками, отплёвываясь и натужно дыша, он приближался к своему спасению.
Последние метры Алекс преодолел, что называется, на последнем дыхании. Ударился плечом в шарообразный корпус камеры, вцепился мертвой хваткой в пластиковый поручень и обессилено повис на нём, отдавшись на волю волнам и ветру. Окончательно измотанный, он так и болтался бы на буксире, но шторм диктовал свои условия. Подчиняясь им, шар разворачивался в волнах самым неожиданным образом, грозя увлечь Алекса под воду.
– Нигде мне нет покоя, – устало усмехнулся Алекс и, вдохнув, добавил: – Ну и где тут у нас вход?
Обнаружить входное отверстие труда не составило – пришлось всего лишь немного развернуть камеру – оставалось его открыть. Но вход оказался задраенным изнутри! Мощный нервный импульс мгновенно пронзил Алекса. Вот об этом-то я и не подумал, пронеслось в его голове, значит, внутри кто-то есть, но кто? Кто тут может быть? Хотя… Как же я сразу не сообразил: наверняка кто-то из сбитых американцев! Ну и что прикажете делать? Застрелиться? Стоп! Только без паники! Надо срочно что-то придумать. Так, что мы имеем? Имеем меня собственной персоной и шар с американцем внутри. И что? Есть два выхода, вернее три: можно попытаться проникнуть внутрь, но теплый прием не гарантирован; можно закрепиться за поручень и остаться снаружи – хорошего тоже мало; можно продолжить самостоятельно барахтаться в воде, надеясь, что шторм закончится, и потом меня найдут свои… возможно, мертвым.
Третий вариант Алекс отбросил сразу. И хотя второй его тоже не радовал, но для начала было решено прибегнуть к нему. А для этого нужно было чем-то привязаться к поручню. Обшарив карманы, ничего подходящего он не нашел и сильно пожалел, что даже шнурков на ботинках комбинезона нет. Беззлобно выругавшись, Алекс углубился в беспокойное раздумье. Раздумье вышло одинаково беспокойным и бесполезным: мысли путались и метались в гудящей от усталости голове, и, казалось, она вот-вот лопнет. Шторм тем временем усилился. Волны вздыбились пуще прежнего, и одна из них, ударив в тандем «человек-спасательная камера», разделила их, накрыв Алекса с головой. Вынырнув, он усиленно заработал руками, стараясь нагнать уносимый водой шар, а когда нагнал и приготовился вцепиться, шар крутанулся вокруг оси и уставился на него смотровым иллюминатором. Алекс резко отпрянул в сторону: в иллюминаторе виднелось чье-то лицо…
Рефлексы сработали мгновенно. Алекс нырнул, немного проплыл под водой, огибая камеру, чтобы выйти из поля зрения того, кто смотрит в иллюминатор, затем осторожно поднял голову над поверхностью и схватился за поручень. Надо же быть таким идиотом и забыть об иллюминаторе, – укорил он себя мысленно. Хотя, какая разница: заметили меня или нет? Полезет он выяснять отношения, что ли? Уж не раньше, чем кончится шторм! Придя к такому успокаивающему и одновременно безрадостному выводу, Алекс вновь попробовал хоть как-то закрепиться на корпусе шара. И тут, слава Богу, вспомнил о поясном ремне. Но надо расстёгивать комбинезон. Задачка вышла нелегкая в таких условиях. Да и воды напустил, вымок до нитки. И вот, наконец, ремень в руках. Осталось только привязаться…
Удар нового водяного вала, едва ли более слабый, чем предыдущий, опять отбросил Алекса в сторону. Пришлось всё начинать заново – догонять уплывающий шар. И тут следующая волна, как бы исправляя сотворенное предшественницей, подхватила Алекса и швырнула на вибрирующий корпус камеры, ткнула лицом прямо в иллюминатор. Схватившись за изгибающийся пластик, Алекс распахнул закрывшиеся при ударе глаза и встретился взглядом с американцем. Всё это произошло настолько неожиданно, что первой реакцией Алекса оказалось желание немедленно спрятаться, раствориться, стать невидимым. Но к таинству магии он приобщен не был, а прятаться было некуда, да и глупо. Попался, подумал Алекс, и усилием воли изобразил подобие улыбки. Американец будто бы и не заметил происходящего у него под носом. Вот те раз, подумал Алекс, всматриваясь в его застывшее, как маска лицо.
– Эй! Ты меня видишь? – прокричал он, стуча в иллюминатор.
Ответа не последовало, как, впрочем, и каких-либо изменений в необычном поведении хозяина шара. Он по-прежнему игнорировал появление невесть откуда взявшегося гостя.
– Да ты ослеп что ли? – разозлился Алекс, саданул кулаком по толстому стеклу и поймал себя на каком-то странном ощущении…
Он быстро протер ладонью залепленный брызгами иллюминатор и, присмотревшись получше, понял, что что-то не так в этом упершемся в него пустом взгляде, словно стеклянных голубых глаз… мертвых глаз…
– Труп! – вырвалось у него.
Резвящиеся волны продолжали швырять камеру из стороны в сторону. В сложившейся ситуации становилось совершенно глупым висеть на ней, как обезьяна на пальме. Цепляясь за поручень, Алекс переместился к входу и достал нож. Попытки отыскать зазор между окантовкой входного отверстия и закрывающей его заслонкой закончились ничем.
– Ну, не вспарывать же тебя? – обреченно произнес Алекс, ощупывая заслонку.
Промучившись еще немного под шквальными порывами ветра, он пришел к выводу, что иного выхода нет. Прочный пластик поддался не сразу. Лишь после десятка ударов удалось проковырять в нем небольшое отверстие. Расширив его настолько, чтобы просунуть руку, Алекс нащупал запоры, поочередно открыл их, с трудом подтянулся и ввалился внутрь. Следом в шар хлынула нагоняемая ветром вода. Не теряя времени, Алекс задраил вход и огляделся. Никого. Только покойник в скрюченной позе на полусогнутых приник к иллюминатору.