– Так я и подумал, что ты тоже слепой. Позарился на нее. Мы с тобой братья по несчастью. Сказано в Писании: я человек, испытавший горе от жезла гнева Его. Он повел меня и ввел во тьму, а не во свет. Так видишь ли ты меня?
– Вижу. Ты слепой? Покажи! – К мужику стал возвращаться разум.
Матвей ощупью добрался до стула.
– Сяду я. Устал. Как я покажу тебе хоть что, если сам не вижу. Как я незрячий смогу быть тебе поводырем? Смотри в глаза мои, сам увидишь.
Мужик прищурился, рассматривая глаза Матвея.
– И впрямь слепошарый. Как так?
– Господь испытывает меня. Свое испытание я могу снести без ропота. То жезл гнева Господня. И тебя он испытывает, но не гневается. Испытывает тебя зельем винным. Сломаешься ты или выстоишь. Ты уже надломился. Скоро падешь, так и не вынеся возложенного на тебя испытания. А ты поднимись. Покажи Богу свою веру. Скажи, я все вынесу, что Ты мне пошлешь. Ты для этого дал мне душу. Во имя Твое силу свою применю. Отрекусь от зелья. Иди, ляг в постель. Я прочту над тобой молитву. Ты, обладающий силой, и я, владеющий словом, одолеем недуг.
Мужик встал и пошел к кровати. Жена помогла ему раздеться, уложила в постель. Укрыла одеялом.
– Заклинание читать будете? – Она смотрела на слепца.
– Молитву. Она на все случаи жизни. Эту молитву Спаситель даровал нам в своей Нагорной проповеди.
Глафира слышала о Нагорной проповеди. Но припомнить молитву не могла. И как называется эта молитва, не знала. Впервые Иисус прочел Отче наш.
Матвея к кровати подвел Артем. Старик возложил свою руку на лоб пьяницы. Тихо три раза прочел молитву.
– Поутру полегчает, если встанешь вместе с Богом бороться со своим недугом. А теперь, спи.
И приезжие покинули дом смотрительницы гостиницы.
Поужинали. Артем молчал вначале. Потом не выдержал:
– Матвей, а из тебя отличный шарлатан получится. Одурачил мужика.
– Не дурачил. Сказал все, как есть.
Утром часов в девять Артем и Матвей стояли на улице. Ожидали похоронную процессию. Артем думал, хорошо бы уехать до того, как муж Глафиры проснется и побежит за очередной порцией водки. Но разве старика, этого упрямца, сдвинешь с места. Показался катафалк. С ним горстка провожающих. Они поравнялись с тем местом, где стояли эти двое. От процессии отошла мать усопшего. Подошла к Матвею.
– Спасибо, что пришли проводить. Это вам. Помяните раба божьего. – Протянула пакет.
Матвей взял поминовение.
– Вечная память. Да свершится воля Господня.
Женщина присоединилась к провожающим, а Матвей и Артем ушли в дом. Минут через десять Артем вышел на улицу покурить. Ароматный дым, в руке тлеет сигарета. Безлюдная улица. Лишь девочка-весна ступает по дороге. Откуда ни возьмись с криками бежит баба. Стучит во все ворота.
– Люди! Люди добрые! Чудо! Чудо свершилось! Покойник ожил. Сын Нинки в церкви прямо из гроба встал! Как старик говорил! Он его у Бога отмолил!
Беда, понял Артем. Заскочил в дом.
– Матвей, собирайся быстрее! Бежим! Огородами бежим. Что б нас не видели.
– Что случилось? Куда бежим? Зачем?
– Покойник из гроба в церкви встал. Баба по улицам бегает. Орет, ты его отмолил. Бежим.
– Ничего такого не было. Видать, обморок у него глубокий был. Прошел, он и встал.
– Ты людям это объясняй. Что сейчас начнется. Чудотворец хренов. Они нас на лоскутки порвут. На сувениры растащат. Обереги из нас будут делать. Быстрее.
На улице Артем почти тащил Матвея. Галдят птицы, разбуженные суматохой в деревне. Поднялся ветерок, словно от взмахов крыльев ангела.
– Сейчас в проулок. Там должна быть дорога на краю поселка. Машину бы поймать. Только б нас не заметили.
Глафира услышала крики бабы и у нее подкосились ноги. Батюшки, кто ж лечил ее мужа. Она собралась с силами, поднялась и к мужу.
– Черт старый, знаешь кто тебя лечил. Этот старик покойника из гроба поднял. Чудеса творит. Если ты пить не бросишь, он тебя живым в преисподнюю отправит. Надломился ты. А он тебя, как тростинку сломать может.
Мужик мало чего был способен понимать. Лишь позднее осознал все.
С той поры Степан, муж Глафиры, перестал пить.
Из проулка беглецы свернули на объездную дорогу. Им повезло. Мужик только что закончил загружать в легковую машину вещи. Они доковыляли до него.
– Мужчина, не довезете до развилки? – Артем сам не знал, что это за развилка. Просто надо было уехать.
– Это до какой?
– Вот туда, а потом направо. – Артем махал рукой. – Мне старика слепого надо вести. Выручай, друг.
– До развилки? А! Это где рейсовый сворачивает. Остановка там у него. Садись, довезу.
Артем запихнул старика в машину. Поехали. Минут через двадцать они были на развилке.
Это было чудесное спасение. Во времена, когда по земле бродили пророки, его описали бы особым благоволением Всевышнего, думалось Артему. Но Господу слава, в своем отечестве пророков нет.
На остановке установили бетонный навес со скамеечкой. Было где присесть и отдышаться.
– Матвей, куда идем дальше? – В самый раз было строить планы на будущее.
– Ты меня спрашиваешь? Слепого спросил о дороге. Чем ты думал?
– Ты же затеял этот поход. И спрашивать мне не у кого.
– Ты у нас поводырь. Ты и должен знать путь. Я не ведаю, какой тропой ты вел нас ранее, отчего должен знать дорогу. – Опустил руки. Ступни ног уперлись в землю. Не ведает он дороги. Тело приросло к скамейке.
Артем только покачал головой. А старик еще и вредный. Его вели, на него тратили бесценный дар зрения, а он брюзжит.
– Тогда будем сидеть здесь до морковкина заговенья. – Сам осматривается. Может еще попутка откуда вывернет или автобус.
– Следует идти к свету. Разве не так. Ты видишь свет. Я обращен во тьму. Где ты видишь свет, куда смотрят твои глаза, туда и идем.
– К свету – это на восток. Дальний Восток. Туда до зимы не дойдем. Придется, идти куда глаза глядят. Мудрые слова речешь ты, Матвей. Ты в парламенте не заседал? Они тоже ведут нас, куда глаза глядят. Много говорят, а о чем не поймешь.
– Не доводилось. Но заповеди о депутатах парламента и иже с ними говорят. Глупый не любит знания, а только бы выказать свой ум. Книга Екклезиаста: Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас. Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после.
Артем с Матвеем шли своей дорогой. Один откусил от краюхи тюремной жизни, другой испил темных вод слепоты. Хлеб и вода. Они неразлучны. Мимо проезжали машины. Два путника брели вдоль берега жизни. Им некуда больше спешить, им некого больше любить. Артем уже не думал, куда идти. Просто шел. Поводырь слепого. На тюремных нарах он и представить себе не мог, что пойдет неведомо куда, обретя свободу. Ему грезился родной город. Улицы, по которым он хаживал. По которым пройдет в поисках прежней жизни. И принимать сиротство, как награду. Здесь он обронил…. Это она обронила его любовь. Не склонилась, чтобы поднять ее. Ненужная вещь, ее унесет весенний ветер.
Машины, проезжающие мимо, иногда сигналили путникам. Посторонись. Артем не слышал, а Матвей не видел этой сутолоки жизни. Рядом зашуршали шины останавливающегося грузовика.
– Эй, путники, – Молодой голос парня из кабины, – вас подвезти? Не корысти ради.
– Это как? – Откликнулся Артем. – Безвозмездно?
Бывают на свете чудеса. Не просишь, не умоляешь подвести, Христа ради, а тебе предлагают. Даром. Велик соблазн. Мало кто не согласится на дармовщинку.
– Как, Матвей, поедем или Он принимает только тех, кто пешком идет? – Насмешливо прищурены глаза. Проехать на машине даром – вот тебе и счастье.
– Поедем, раз нам предлагают. Думаю, Он не обидится. – Матвей шарил руками вокруг, словно пытаясь определить, где машина.
– Чего мне обижаться. – Откликнулся водитель. – Сам предложил. Залезайте.
Артем помог Матвею залезть в кабину. Сел сам. Машина двинулась с места.
– А вы куда идете? – Интересовался водитель.
– Вперед идем. – Матвей поудобнее устраивался на сиденье.
– Сам вижу, – Парень рассмеялся, – что не пятитесь. И я вперед еду. Еду, смотрю, бредут по дороге. С попутчиками ехать веселее. Доеду, разгружусь и в обратную дорогу. Беспокойную выбрал себе работу. Хорошо, когда в одном месте сидишь, в своем городе. Развез грузы по складам или магазинам и сиди. А тут почти весь день за баранкой. А вы куда и к кому путь держите, если не секрет.
– К Господу Богу, мил человек. К Нему. – Признался Максим.
– Со мной вы к нему не скоро попадете. – Парень улыбается. – Лично я к нему не спешу. Тише едешь – дальше будешь. Я и не спешу. Мне пока пожить хочется. Если кто хочет меня обогнать, пусть обгоняет. На дорогах разное видишь. Торопятся, обгоняют. Глядишь, а торопыга тебя в кювете ждет. Хорошо, если ушибами и переломами обойдется. Некоторые за свою скорость жизнью платят.
Пареньку явно хочется поболтать. Одиноко в пути. Когда еще на дороге слушателей подберет. Рекой струится под колесами асфальт. Через полуоткрытое окно в кабину задувает весенний ветерок. Встречные машины пролетают мимо. А те, кому не терпится, объезжают его. Есть и те, кто с сердитым гудком обгоняет неторопливого водителя.
– Не, мужики, машину я с детства вожу. Меня еще отец учил. – Парень задорно улыбается, вспомнив детство. – И скажу вам, если ехать осторожно, ничего не случится. Это же не самолет. Там двигатель заглох, и ты упадешь. Тут просто остановишься. Починишь двигатель и в путь. – Крутит баранку, дергает рычаги. Хорошо на дороге. Привычно.
– Я тоже водил машину, – Артем говорил о днях до пребывания в узилище, – и, бывало, нарушал правила. Но пронесло. Жив, не покалечен.
– Молоды вы еще, – ворчал Матвей. – В дороге всякое может случиться, чего не ждешь. И никто не знает. Сказано, и я этому верю: Не хвались завтрашним днем, потому что не знаешь, что родит тот день. Ибо человек не знает своего времени. Как рыбы попадаются в пагубную сеть, и как птицы запутываются в силках, так сыны человеческие уловляются в бедственное время, когда оно неожиданно находит на них.
– Дед, твои библейские мудрости меня уже достали. Времена сейчас другие. Твои мудрецы много не знали из того, что сейчас есть. Техника, медицина. Врачи человека почти с того света могут вытащить. Пересадка сердца, других органов. И техника понадежней. Во времена твоих старцев и техники не было. Телега и все. Сейчас намного сложнее жизнь. И их премудрости нам ни к чему. – Артем знает, дед упрямый. Его не переубедишь. Только высказал свое понимание.
– Тут ты прав, Артем. Времена другие. Человек остался прежним. Со своими страстями, с пороками. С желаниями. Желания не всегда плохи. Сердце человека обдумывает свой путь, но Господь управляет шествием его. Вот и мы, Артем, идем, куда твои глаза глядят, а ведет нас Он. И придем куда надо в срок. Вот он…. Звать то тебя как?
– Игорь.
– Вот, Игорь правит этой машиной. Думает доехать до места. А все в воле Господней. Он и решит, доедет Игорь или встанет на пути.
– Нет, Матвей, доеду, а то завгар мне такое устроит. Вот это и будет гнев Господень. Даже пострашнее будет. Премии лишит. С выгодных рейсов снимет. И сколько ни молись, ничто не поможет.
– Дело твое, Игорь. Мое сказано. А семья у тебя есть? – Не зрячие глаза деда смотрят на дорогу.
Вдоль дорожного полотна посажены чахлые деревца. За ними поле. Остановились возле шлагбаума. Железнодорожный переезд. Прошел тепловоз, таща за собой вагоны. Свободен путь. И машина двинулась дальше.
– Жена, дети? У меня девушка есть. Мы снимаем квартиру. Не расписаны, но живем вместе. Нас обоих пока это устраивает. Притираемся к друг другу. Другие сразу женятся, потом разводятся. К чему нам это?
– На квартире живете, это ничего. Дом и имение – наследство от родителей, а разумная жена – от Господа. Любишь ее, женись. – Думы Матвея о своей покойной жене.
– Я об этом думал. Да все некогда. Не получается. – Игорь и сам не понимает, что такое некогда.
– Не лукавь. Побаиваешься. Попросишь выйти за тебя замуж, а она скажет, не время. Может, ждет она заморского принца и не понимает, что он рядом. Придешь из рейса, сразу и позови.
– Да как-то оно…. А что? Приеду, скажу, завтра идем в загс. – И полегчало на душе у Игоря.
– Не затейливо у тебя все получается. – У Артема тоже все было не затейливо. Пусть хоть у парня будет лучше. – Ты цветы ей подари. Колечко. В ресторан пригласи. Чтобы красиво было, дурья башка. Это нам, мужикам, без разницы. Я почти не помню, как своей бывшей сделал предложение. А девчонки запоминают. Им это необходимо.
Может, оттого и не стала ждать его жена. Забыла, как он сделал ей предложение. Другой мужчина позвал ее красиво, торжественно. И согласилась. Горько на душе. Не одна она виновата. Оба.
– А ты чего, Артем, сник. Отболит в душе, другую женщину полюбишь. – Старик повернул незрячие очи к спутнику.
– Хватит. Не женюсь больше. Прошло все это. Я не мальчишка. Бабу так найду. И мне хорошо, и ей не скучно.
В кабине повисло молчание.
Дорога пошла через лес. Она выглядела наряднее. Среди сильных старых деревьев. Ветерок заигрывал с листвой и веточками. На небе одинокая темная тучка. То ли обещала грозу, то ли собралась в гости к подругам.
– Тут дальше лесистое место. До следующего поселка так. – Прервал молчание Игорь. Как без разговоров в дороге. – После поселка опять лес.
Справа с грунтовой дороги вылетел джип. Игорь ударил по тормозам. Расстояние слишком маленькое. Вывернул руль влево, избегая столкновения. Машина полетела на обочину. Передние колеса въехали на груду камней, заботливо сложенных дорожными рабочими. Кабина вздыбилась вверх. Матвей одной рукой уперся в переднюю панель. Другой толкнул Игоря в плечо. Тот отлетел к дверце. Матвей плечом все же ударился о панель. Рука соскользнула. Артем выставил вперед руки. Удар. Сильная боль в правой руке. Игорь головой ударился об руль. Могучая ветка дерева, росшего на обочине, пробила ветровое стекло, вонзилась в спинку сиденья водителя. Лишь минута, и ветка пропорола бы легкое парня. И Игорь бы упал в кабине своей машины, захлебываясь кровью.
– Ибо человек не знает своего времени. Всему свое время. И время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать. Время насаждать, и время вырывать посаженное, время убивать, и время врачевать, время разрушать, и время строить, время плакать, и время смеяться, время сетовать, и время плясать, время разбрасывать камни, и время собирать камни, время обнимать, и время уклоняться от объятий. Час твой не пробил. – Прошептал старик.
Джип не стал задерживаться. Владельцы его торопились. Пусть эти в грузовике сами справляются со своей бедой.
– Черт! Откуда он взялся? – Игорь вываливался из кабины. – Вы как, мужики, живы?
Из носа Игоря текла кровь. Стирал ее руками и рукавом рубашки.
– Вроде, живы. – Артем ощупывал правую руку. Сломал или вывих? Больно.
– Уцелели, – подтвердил Матвей.
Игорь по сотовому телефону вызвал полицию. Те не торопились. Приехали, обследовали место происшествия, нарисовали схему.
– Джип этот сейчас не найдешь, – Сказал следователь. – Но следы протектора явные. Хорошо летели. Резко разворачивались.
Помят капот грузовика, ветровое стекло разбито. Но машина на ходу. Можно ехать.
Скорая помощь пострадавшим помогла. Живы, и ладно. Игорю в нос вставили тампоны, забинтовали. Артему вправили руку. Обошлось вывихом. Плечо Матвея почти не пострадало. Огромный синяк.
– Все, в гараже меня съедят. – Сетовал по дороге Игорь. – Мало, что нет моей вины. Машина пострадала. Груз вовремя не доставил. За ремонт машины меня заставят платить. Накрылась наша свадьба.
– Я тебе, накроюсь – Грозил Матвей.
– Ты им не плати. Несчастный случай. Страховка покроет. – Советовал Артем.
– Невесту как зовут, дурья башка? – Матвею хотелось, чтоб свадьба быстрее сладилась.