В поисках ответов на эти вопросы целесообразно сравнить страны, дальше других ушедшие по пути просвещения, с теми, где просвещения не было вовсе. К первым мы относим Великобританию, Голландию и Францию, ко вторым – Китай и Японию (в состоянии, в каком они находились до середины XX века) и многие другие.
Огромная ценность просвещения заключается в том, что оно наделяет общество свойством, иногда называемым «мудростью толпы» (см., например, [208]). Она позволяет объединять интеллекты членов общества в некоторые коллективные разумы и использовать их для поиска ответов на сложнейшие вопросы. Примерами использования коллективного разума являются референдумы и голосования на выборах. По правилам и практикам проведения этих мероприятий можно судить о просвещенности общества. В обществе с низким уровнем просвещенности «мужик умен, а мир – дурак». Какая уж тут «мудрость толпы», какой коллективный разум! Нечего и надеяться, что будут найдены решения сложных проблем, пути выхода из кризисных ситуаций и направления развития. В XXI веке у такой страны нет никаких перспектив. Единственное ее спасение – просвещение.
* * *
Г л а в а 1
Образование и просвещение в допетровской Руси (IX–ХVII вв.)
История – это фонарь в будущее, который светит нам из прошлого.
В.О. Ключевский{6}
Эта глава посвящена многовековой истории образования и просвещения в разные периоды развития нашей страны: от начала ее государственности в конце IX в. до 90-х гг. XVII в. Мы выясняем уровень грамотности населения, количество школ и содержание даваемого ими образования, анализируем воздействия государства, церкви и личной инициативы отдельных людей, а также другие факторы, влияние которых тормозило или ускоряло развитие образования и просвещения.
П.Н. Милюков{7} в фундаментальном исследовании «Очерки по истории русской культуры» отмечал: «Кажется, ни по одному вопросу нашей внутренней истории не существует такой разницы во мнениях, как по вопросу о роли школы и образования в Древней Руси. Тогда как одни считают существование школ до Петра I редким исключением, другие, наоборот, покрывают всю допетровскую Русь целой сетью церковно-приходских училищ. Одни признают Древнюю Русь чуть не поголовно безграмотной, другие готовы считать распространение грамотности обязательным и повсеместным. По мнению многих, вся наука наших предков ограничивалась часословом и псалтырем, между тем как, по мнению других, на Руси преподавалась вся средневековая энциклопедия «свободных знаний». Источники дают нам слишком мало сведений, чтобы можно было с их помощью доказать верность того или другого взгляда. Но весь контекст явлений русской культуры говорит скорее в пользу первого взгляда, чем в пользу последнего» [125, с. 207].
В этой главе мы описываем состояние образования и просвещения на разных этапах развития русского государства и общества в IX–ХVII вв., чтобы читатель получил возможность составить свое обоснованное суждение о происходившем в это время.
1.1. Древняя Русь в IX–ХIV вв.
Становление Руси как субъекта истории большинство ученых относят к концу IX в., когда новгородский князь Олег (??–912) с маленьким Игорем и дружиной в 882 г. пришел в Киев и сделал его столицей княжества. Об этом сообщает нам «Повесть временных лет». О деятельности Олега и его ближайших преемников есть сведения в византийских источниках X в., в частности, в хронике Георгия Амартола, в сочинении императора Византии Константина Багрянородного «О народах». За тридцать лет княжения Олегу удалось объединить разобщенные города и племена под властью Киева, освободить их от подчинения хазарам, а также в результате военного похода на Константинополь в 907 г. добиться от Византии заключения выгодного для Руси торгового договора. Этот процесс продолжился с приходом следующих Рюриковичей – Игоря, Ольги, Святослава.
В то время основной функцией государства была военная: защищать подвластные земли и торговые пути от нападения врагов. Великий князь Киевской Руси, по словам В.О. Ключевского, «был первоначально наемный вооруженный сторож Руси и ее торговли, ее степных торговых путей и заморских рынков, за что он получал корм с населения» [94, т. 1, с. 163].
К концу X в. Киевская Русь превратилась в мощное государство: росли и укреплялись города, развивались ремесла и торговля, расширялись международные связи, усложнялись экономические, социальные и семейные отношения между людьми. В соответствии с этими изменениями расширялись и обязанности государства.
Спустя столетие после образования Киевская Русь достигла в своем развитии такого уровня, когда государство получает возможность выполнять типичные для того времени функции:
1) регулировать отношения между подданными;
2) представлять и защищать общие интересы страны.
Выполнение этих функций предполагало не только наличие военной силы, для охраны границ и торговых путей от внешних врагов, как это было на начальном этапе развития государства, но и создание законов, судов, дипломатической службы, а также строительство крепостей и других оборонительных сооружений. Для всего этого были нужны грамотные, образованные люди – следовательно, перед князем и его администрацией встала задача повышения качества населения. Таким образом, просвещение и образование становится обязанностью государства, пока еще не оформленной юридически (это случится лишь в конце XVIII в.).
Принятие в 988 г. христианства в качестве государственной религии дало стране мощный цивилизационный импульс. Свою роль в этом сыграли антропоморфный характер христианской веры, ее обрядовая сторона, великолепные библейские и евангельские тексты.
Г.П. Федотов{8} писал: «И мы могли бы читать Гомера, философствовать с Платоном, получать как дар научную традицию древности. Провидение судило иначе. Мы получили в дар одну Книгу, величайшую из книг, без труда и заслуги открытую всем, но зато эта книга должна была остаться единственной. Когда думаешь о последствиях этого факта нашей истории, поражаешься, как много уясняет он в ней» (цит. по [80, с. 115–116]).
Крещение Руси князем Владимиром I (княжил в Киеве с 980 по 1015 гг.) послужило существенным объединительным фактором и идеологическим основанием власти, а развитая церковная иерархия стала образцом для государственного строительства. На первых порах церковь должна была регулировать не только церковные, но и семейные отношения, а также заниматься нравственными проблемами: «блюсти порядок семейный, религиозный и нравственный» [94, т. 1, с. 251]. Об этом свидетельствуют церковные уставы Владимира и Ярослава, вошедшие в состав «Русской правды» – древнейшего свода законов Киевской Руси. Кроме того, церковь должна была заниматься просвещением и образованием населения, как для собственных нужд, так и для нужд государства.
За начало истории отечественного образования традиционно принимается конец X в. В это время «…варварский склад общественной жизни изменяется с принятием христианской религии, с которой из Византии – самой образованной в те времена державы – перешли к нам как понятия юридические и государственные, так и начала умственной и литературной деятельности» [101, т. 1, с. 3]. В частности, образцом для древнерусского права, сначала церковного, а затем и государственного, послужил «Номоканон» Константинопольского патриарха Иоанна III Схоластика, пришедший на Русь в болгарском переводе под названием «Кормчая книга».
В конце X в. на Руси возникают церковные и монастырские школы с учителями-священниками и появляются книжники – любители просвещения, собиравшие и переписывавшие книги. Как мы увидим ниже, книжниками были не только церковные, но и светские люди (в том числе, женщины), в основном представители знатных семей. Быстрому распространению так называемого «книжного учения» благоприятствовали два обстоятельства. Если в западно-христианской церкви богослужение происходило только на латинском языке, то восточно-христианская церковь разрешала проповедь и богослужение на национальных языках. Благодаря этому, с самого начала на Руси возникла и распространилась литература на языке, понятном народу, Второе благоприятное обстоятельство состояло в том, что за век до крещения Руси восточное христианство уже было принято в родственной по языку Болгарии. Благодаря этому происходило соединение древнеболгарского литературного языка с обиходным древнерусским, способствуя их взаимному обогащению. Кроме того, богатая оригинальная и переводная литература из Болгарии (в основном, из библиотеки древней столицы г. Преслава) распространилась на Руси.
В 968 г. киевский князь Святослав (942–972) в союзе с византийским императором занял северо-восточную Болгарию вместе с г. Преславом. Вскоре Святослав перешел на сторону болгарского царя Бориса II, но был вытеснен из Болгарии византийской армией. По-видимому, именно Святослав привез в Киев преславскую библиотеку, в основном содержащую религиозные книги.
Поскольку обучение грамоте есть первый элемент образования, нужно выяснить на каком языке учились читать и писать в Древней Руси. Важно также знать, какие произведения имелись на этом языке. Тогда мы сможем судить о содержании начального образования.
Г.П. Федотов писал: «Если правда, что русский язык – гениальный язык, обладающий неисчерпаемыми художественными возможностями, то ведь это тоже потому, что на нем и только на нем говорил и молился русский народ, не сбиваясь на чужую речь. Но этот великолепный язык до XVIII в. не был орудием научной мысли» (цит. по [80, с. 116]).
Мысль Федотова очень важна: если язык «не был орудием научной мысли», то каково же было образование на этом языке. Как будет показано далее (например, в п. 2.1.4), оно и не было научным, по крайней мере, до XVIII в.
О языке Древней Руси. В «Повести временных лет» описывается расселение славян, живших в долине Дуная, в результате которого «разидеся словеньский языкъ, темже и грамота прозвася словеньская» («разошелся славянский народ, а по его имени и грамота назвалась «славянская») [143, т. 1, с. 26–27].
Церковный и литературный язык пришел на Русь из Болгарии вместе со славянскими переводами Библии и других богослужебных книг. Вот что об этом сообщает энциклопедический словарь «Христианство» [192, с. 237].
Согласно некоторым источникам (напр., житиям св. Кирилла и Мефодия), первый перевод Библии с греческого языка был сделан по заказу моравского князя Ростислава. В 863 г. Ростислав обратился в Константинополь с просьбой прислать христианских проповедников, знающих славянский язык. Для этой цели были избраны греки Кирилл и Мефодий, уроженцы Солуни в Македонии (ныне греческие Салоники), к тому времени уже известные своей миссионерской деятельностью. Они начали делать свой перевод в Константинополе и изобрели славянское письмо, по одним источникам – глаголицу, по другим – кириллицу. Язык, на который был сделан перевод, называется в источниках «словеньским». Из славянских языков по особенностям фонетики он ближе всего к древнеболгарскому, поэтому он иногда так называется в современных грамматических трудах. Так как он был применен к нуждам церкви и славянского богослужения, которое было введено Кириллом и Мефодием в Моравии, то его часто называют церковнославянским. Славянский перевод Священного Писания и богослужебных книг утвердился у болгар, а от них у русских и сербов, а церковнославянский язык сделался языком общей с болгарами славянской письменности, причем постепенно выработались его русская и сербская редакции.
Большой энциклопедический словарь [23] приводит следующие определения.
«Древнерусский (славянский, старославянский) язык – восточно-славянский язык, возникший в результате распада в VII в. праславянского этноязыкового единства. На его основе в XIV–ХV вв. складываются близкородственные русский, украинский и белорусский языки.»
«Церковнославянский язык – старославянский язык, имеющий местные разновидности (изводы). Русская разновидность ц.-сл. языка применялась в церкви, в богослужебной и научной литературе, влияла на русский язык до XVIII.»
Таким образом, когда в различных источниках встречаются термины «славянский», «церковнославянский», «древнеболгарский», речь идет об одном и том же – о языке богослужения и литературы Древней Руси. На нем же велось обучение и создавалась учебная литература. Естественно, что русский обиходный язык и язык богослужения развивались, влияли друг на друга, взаимно обогащались: «В Древней Руси не было потребности в переводе Священного Писания на народный язык, так как язык старославянский был народу вполне понятен, да и церковный язык подвергался у нас влиянию живой народной речи» [192, с. 246]. Впервые необходимость переводов на народные языки (наречия) появляется в Юго-западной и Западной Руси в XV–ХVI вв. Первым западнорусским переводчиком считается Франциск Скорина (ок. 1490–1551), уроженец Полоцка, первопечатник и просветитель. Скорина перевел с греческого языка часть книг Ветхого Завета. В других книгах Св. Писания, имевшихся на славянском языке, он только правил то, что считал неправильно или плохо переведенным с греческого. Все это он напечатал под общим заглавием «Библиа русска». Скорина называл язык всех своих изданий, в том числе Псалтири и Апостола, русским, по той причине, что для него слова русский и славянский были однозначащими [192, с. 246].
По принятии христианства князь Владимир учредил школы и распорядился «собрать у лучших людей детей и отдавать их в обучение книжное» (цит. по [42, с. 8]). На Украине вспомнили об этом замечательном событии: в 1989 г. в Киеве отмечалось тысячелетие первой такой школы, которая, по данным археологов, располагалась на Старокиевской горе рядом с Десятинной церковью.
Во все времена школьное обучение нуждается в учебниках. В качестве первых учебных пособий использовались рукописные «Азбуковники», содержащие толкования слов, тексты молитв, календарь, правила морали и поведения, а также начала арифметики [195].
Поколение тех детей, которых Владимир I Святой отдавал в «обучение книжное», ко времени правления его сына Ярослава Мудрого (1015–1054) уже выросло. Ярослав продолжил дело отца: имеется известие о том, что «он в Новгороде собрал 300 детей у старост и попов и отдавал их учиться книгам» [101, т. 1, с. 19]. Некоторые ученые полагают, что при Ярославе взрослых людей, готовящихся стать священниками, обучали более основательно [168, с. 160].
Ярослав получил хорошее для того времени домашнее образование. Великий князь Владимир «любил словеса книжные», имел библиотеку и приучил сына к чтению, тем более, что Ярослав был хромым{9} и не мог в полной мере предаваться занятиям, обычным для маленького княжича.
В «Повести временных лет» говорится о просветительской деятельности Ярослава: «Ярослав… любил книги и, много их написав, положил в церкви Святой Софии, которую создал сам… И другие церкви ставил по городам и местам, поставляя попов и давая от богатств своих жалование, веля им учить людей» [143, т. 1, с. 167]. При Софийском соборе был создан скрипторий (мастерская, где переписывались и переводились книги), а также первая на Руси библиотека, начало которой положило книжное собрание самого Ярослава. По данным археологов, библиотека находилась в одной из башен Софийского собора. Где находился скрипторий, неизвестно (возможно, в специальном помещении вне собора [42, с. 12]). Писцы переписывали болгарские книги из преславской библиотеки, переводчики (на первых порах это были образованные монахи из Византии и Болгарии) переводили с греческого, древнееврейского, латинского и других языков. Так, были переведены с греческого византийская хроника Георгия Амартола{10}, «Повесть о взятии Иерусалима» Иосифа Флавия. В скриптории трудились не только писцы и переводчики, но и редакторы, художники, переплетчики. Книги из скриптория поступали в Софийскую библиотеку, а также в церковные и монастырские библиотеки Киева, Новгорода, Полоцка и других городов, где в свою очередь разворачивалась издательская и просветительская деятельность.