– Только тебе жизненного опыта не хватает. Некоторые работы – пустые, – Никита поджал губы и повернулся. Глаза его блестели и искрились от улыбки. Меня словно затянуло. Почти чёрные. В них танцевало моё отражение. Несколько мгновений я не могла собрать мысли в одно хоть мало-мальски цельное предложение.
– Мне виднее, пустые они или нет, – не без усилия выдавливала я каждое слово. Приходилось бороться с нахлынувшим чувством. Я практически кричала сама на себя. Лиля, соберись. Лиля, прекрати о нём думать. Лиля, перестань смотреть в его глаза.
– Это моё мнение. Критику нужно проще воспринимать. Вот посмотри на этого человека в центре вихря из зданий, – Никита протянул руку и почти ткнул в картину указательным пальцем.
– И что в нём не так?
– Он совсем ненастоящий. Такого человека не жаль, с ним не испытываешь страха, он в принципе не вызывает никаких эмоций. Понимаешь? Его нет. Хотя, не знаю, может, твоя задумка была именно в этом.
– Нет, ты не так на него смотришь. Тебе кажется, что главный герой здесь город, но это не так. Присмотрись. Мой человек держит его на себе. Это как спаситель для всех нас. Посмотри, как напряжено его лицо, мышцы рук, на кистях видны вены. Мой человек устал от груза, который ему приходится нести. Ты смотришь поверхностно.
– Ну если смотреть под этим углом, – Никита понимающе улыбнулся и озорно подмигнул.
Через его плечо я увидела Лену, она широко улыбалась. Я сразу поняла в чём тут дело.
– Тебя Ленка пригласила?
– Ага, сказала, что будет весьма интересно.
– А тебе не нравится. Выходит, зря пришёл.
– Почему же зря. Есть много интересного. А это твой парень? – Никита перевёл взгляд на Артёма и прикрыл рот рукой, чтобы тот не заметил его ироничной улыбки.
– Тёмка? Нет, это мой хороший друг.
– Просто он так смотрит, за километр чувствуется, что мальчик к тебе неравнодушен. Он же младше?
– Всего на пару месяцев, но какое это имеет значение?
Я выронила сумочку, но Никита успел поймать её на лету.
– Не в дате рождения суть. Какая же ты всё-таки неуклюжая, – он прищурился, – такие, как ты, должны быть более ловкими. Но в тебе так много человеческого, – Никита снова широко улыбнулся, – это даже забавно.
– Тебе лучше уйти.
– Я хочу ещё посмотреть. Последние дни в этом невыносимом городе были скучными и унылыми. Твоя выставка – новая кровь.
– Удачи, Никита, мне некогда с тобой разговаривать.
Как только я сделала шаг, Никита схватил меня за руку.
– Лиль, давай попробуем сначала?
Наверное, я именно этих слов от него и ждала. Колени задрожали. Я начала пылать огнём от восторга и ужаса. Никита смотрел внимательно и выжидающе. Собрав остатки гордости, я вытянула у него свою руку и шепнула максимально уверенным тоном:
– Никит, я тебя не понимаю. То ты грубый, то опять клеишься.
– А я не клеюсь. Ты меня заинтересовала. Я хочу попробовать начать с тобой нормально общаться.
– Пробуй с кем-нибудь другим, – я растянула губы в недовольной улыбке и торопливо ушла к Ленке.
– Ну и зачем ты его позвала?
– Думала, тебе будет приятно. Посмотри, какой он уверенный и милый, – протянула она.
– Он не милый. Он не уверенный. Он вообще.
– Ага, только ты в него втюрилась. Смотри, как глазки блестят, – Лена надула губы.
Я снова обернулась на Никиту. И Альбинка купилась на его чары. Она взяла его под руку и повела к другой картине. Он заметно оживился, сверкнул глазами в мою сторону и приобнял Альбинку.
– Ну, ладно, я, наверное, уже пойду, хоть праздник и мой, но время уже девятый час, темно на улице.
Я проглотила обиду на Никиту и отвернулась.
– Я тебя провожу? – подскочил Артём.
– Нет, Тём, я сама доберусь.
Улыбнувшись друзьям, я, подхватив пальто, поданное вежливым гардеробщиком, побежала к выходу. На пути меня поймала полная, ярко одетая Варвара, организатор выставки:
– Лилечка, ну, куда же вы побежали?
– А я что-то забыла?
– Милочка, всё только начинается. Нужно ещё пару слов сказать о себе и своей работе. Поблагодарить, сама понимаешь кого нужно.
– Да, Варвара Николаевна, я понимаю.
– Геннадий, заберите пальто, – Варвара кинула пальто гардеробщику и под руку повела меня в зал.
Гости собрались вокруг одной из моих работ. Они весело что-то обсуждали до тех пор, пока перед ними не появилась Варвара. Она поправила синюю блузку и расставила руки в разные стороны.
– Уважаемые гости, мне хотелось бы ещё раз поблагодарить вас за посещение выставки молодого, но очень талантливого художника. Лилия, прошу, вам слово, – Варвара откинула голову назад и натянуто улыбнулась, оголяя пожелтевшие зубы.
Все присутствующие снисходительно зааплодировали. А я смущённо вышла в центр.
– Здравствуйте, рада приветствовать вас на важном для меня мероприятии. Хотелось бы в первую поблагодарить свою семью, к сожалению, мамы и папы сегодня нет рядом, но именно их стараниями из меня вышел толк. Также хочу сказать спасибо, моим близким друзьям, если бы не вы, я ни за что на свете не принесла бы свои работы в эту галерею. Также выражаю огромную благодарность Павлу Петровичу Никольскому. Вы и ваша строительная фирма помогли нам всё организовать. Спасибо всем большое! Наслаждайтесь вечером!
Никольский кивнул и жестом показал, что я должна подойти.
– Лилия, я восхищён, – он пожал мне руку, а его спутница, высокая светловолосая модель, кажется, третья со времён нашего с ним знакомства, скривила накаченные губы и отвела взгляд.
– Спасибо, ваши средства помогли мне всё это организовать.
– Ну что ты. Мне было приятно. Да и, сама понимаешь, меценатство сейчас в моде, – он засмеялся.
– О да, я вас понимаю. Вы не будете против, если я удалюсь, пока Варвара меня снова не поймала и не заставила говорить, – я украдкой посмотрела в её сторону.
– Ну проказница, – расхохотался Павел Петрович, – беги, мы с… – он посмотрел вверх на девушку.
– Наташей, – протянула она и причмокнула.
– Мы с Наташей тебя прикроем.
– Спасибо, – я коснулась его плеча.
Почти у выхода в коридоре мне встретился Игорь, коренастый, светловолосый спортсмен. Ещё с первого класса он на меня засматривался, но не осмеливался подойти. Но сегодня, набравшись сил, уверенно и, немного картавя, заговорил:
– Привет, Лиль!
– А, Игорь, здравствуй!
Парень стоял и переминался с ноги на ногу, что-то теребя в кармане.
– Игорь, ты что-то хотел?
– Да. Поздравляю с открытой выставкой. Ой, с открытием выставки. Я подумал, что ты любишь кино, и купил два билета, – он протянул мне две смятые коричневые бумажки.
– Ох, я даже и не знаю.
Я слегка прищурилась и почувствовала, как громко колотится его сердце. Оно сбивалось с ритма, замирало и снова начинало стучать. Игорь теребил в руках два билета и заметно дрожал. Показалось, что я чувствовала то же что и он. Но ощущение быстро растворилось. Я старательно улыбнулась.
– Ты не думай, это дружеский поход в кино будет, – Игорь нервно положил билеты в карман.
– Да, конечно, если дружеский, то я обязательно пойду.
– Хорошо. Я заеду за тобой в семь, завтра? – Игорь заулыбался и почесал коротко остриженную голову.
– Да. А сейчас извини, мне пора, нужно ещё много дел переделать. Да и устала очень.
Игорь кивнул, снова провёл ладонью по волосам и неловко улыбнулся. Я, стараясь поскорее скрыться за тяжёлой дверью галереи, пробежалась к выходу. Погода изменилась. Стало холоднее, но ветер стих, и разгонять тяжёлые тучи было некому. Я не спешила, рассматривая вывески, которые попадались на глаза каждый день. Реклама детского питания, полусодранная афиша старого фильма. Несмотря на медленный шаг, дома я оказалась всего через тридцать минут.
Я заметила его сразу, он сидел на ступенях, разгребая снег тяжёлыми ботинками и тяжело дыша, будто быстро бежал, прежде чем оказаться около моего дома.
– Игорь? А что ты тут делаешь?
– Я не знаю. Просто пришёл, вот, и мне сказали, что нужно быть тут.
Я поправила сползающую с плеча сумку и шагнула назад. Игорь показался мне потерянным. Его глаза бегали из стороны в сторону, руки дрожали, а движения были резкими. Он вскочил с места и подошёл ко мне.
– Мне нужно тут быть.
– Игорь, ты меня пугаешь! Кто тебе сказал, что нужно быть здесь?
Парень почесал голову и вжал её в шею. Он начал заикаться и, споткнувшись, чуть не упал на меня.
– Он сказал мне прийти. Обещал, что отпустит маму. Он не велел мне говорить.
– Да, кто?
Тут Игорь задрожал и начал плакать. Он упал на колени и обнял меня за ноги.
– Лиль, я не хотел, знай! – он смотрел щенячьими глазами, вымаливая прощение, а потом быстро встал и крепко зажал мне рот, поспешно шаря по карманам моей сумки. Потом нашёл ключи, нервно, не попадая в замочную скважину, открыл тяжёлую дверь и втащил меня внутрь. Всё это время я безуспешно пыталась вырваться, но силы были не равны. Несколько раз мне удалось ударить Игоря каблуком по ноге, но он даже не почувствовал. Перекинув меня через плечо, потащил наверх.
– Игорь, прошу, не надо, – я кричала так громко, как только могла, но сил становилось всё меньше. Связки не хотели слушаться.
– Нельзя по-другому.
– Прошу, отпусти… – голос сорвался окончательно, я хрипела, била его хрупкими кулаками, пыталась пинать, но он словно не слышал и не чувствовал.
Затащив меня наверх, Игорь кинул выбившееся из сил тело на кровать, достал из кармана бельевую верёвку и связал меня, туго перетянув запястья. Он залез сверху и по-звериному разодрал платье на груди. Я видела, как он на меня смотрел, слышала его сбивающееся дыхание. Но вдруг его что-то спугнуло. Сопротивляться больше не было сил, я потеряла сознание…
Глава 5. Бойся того, чего не видишь
В голове гудело. Я открыла глаза. Комната плыла яркими пятнами, растворяясь в полумраке. Запястья горели и щипали. С трудом нахмурив брови, я повернула голову и увидела выпотрошенные шкафы. Вещи разбросаны по всей комнате, ваза, место которой на окне, расколотая вдребезги, смешалась с бельём. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, я встала. Всё перед глазами закружилось, села обратно. Распахнутое окно, запускало холодный ветер.
В голове всё смешалось в густую кашу. Я помнила, как Игорь ждал меня у дома, как что-то говорил, но из памяти напрочь исчезло всё, что случилось потом. Я посмотрела на запястья. Их оплетали тонкие розовые кольца. В груди что-то противно ныло. Аккуратно размяла шею. Позвонки прохрустели один за другим. Значит, лежала долго. В комнату вошёл Никита. Он слегка улыбнулся. Я открыла рот, но не успела ничего сказать, он заговорил первым:
– А, уже очнулась? Это хорошо, я принёс воды.
Я выхватила из его рук стакан и жадно сделала глоток. Никита почти бесшумно подошёл ближе, убедился, что я не отскочу в сторону и сел рядом.
– Что случилось?
– Сам не понимаю. Хотел зайти, поговорить. Увидел, что дверь распахнута, а на снегу тяжёлые вдавленные следы. Вбежал в дом. Ты без сознания со связанными руками на полу. В груде вещей.
– Не понимаю! – я плакала, впервые, как ребёнок.
Как же мне было страшно. Голос дрожал, из рук валилось всё, чтобы я не взяла. К горлу подкатил огромный ком, с привкусом горечи, и я глухо закричала. Сердце колотилось так, что, казалось, пробьёт грудь насквозь. Лицо скривилось в болезненной гримасе.
– Я видел, как кто-то выбегал, но не стал догонять, важнее было проверить, что с тобой всё в порядке, – Никита говорил быстро, но чётко, так, чтобы я всё поняла.
Но гул в ушах так и не исчез. Я слышала лишь собственные крики и шорох разрывающегося платья на груди.
– Спасибо! – я стёрла слёзы, стараясь выровнять дыхание.
Никита легонько обнял меня за плечи:
– Я вызвал слесаря.
– Зачем? – вдруг показалось, что я помнила, как Игорь открывал дверь ключом.
– Замок сломан. С тобой подождать?
– Да, – в груди осталось чувство сильной тошноты.
Никита снова подал мне стакан воды, и я, чуть ли не захлёбываясь, сделала пару глотков. Он искренне пытался помочь. Наверное, впервые за всё время, что мы были знакомы, я не видела его самодовольной ухмылки и не слышала саркастических замечаний. Но вот ещё что было интересно. Безумной любви к нему я тоже не ощущала. Словно нажали выключатель, и я стала сама собой.
– Ну давай успокаивайся. Всё уже хорошо, – но провёл напряжённой рукой по моим волосам.
– Сейчас успокоюсь, – заикаясь, ответила я и вытерла слёзы, размазывая чёрную тушь по лицу.
Мы вызвали полицию и скорую, уверенные в себе мужчины составили протокол, и даже попытались меня подбодрить. Врач скорой оказался старый знакомый семьи, и мне потребовалось усилие, чтобы уговорить его не сообщать родителям.
Никита ушёл поздно ночью, дождавшись пока исправят поломку. Когда сменили замок, стало спокойнее. Жаль, что нет слесаря для сердца. Я бы и его заменила.
Вещи складывать по шкафам не стала, собрала их в одну большую кучу и утрамбовала в стиральную машину. Противно думать о том, что кто-то трогал их своими гадкими руками, что-то искал. Я стала думать о том, что мои любимые вещи перебирали одну за другой. Перед глазами так и мелькала картинка: их прижимали, может, нюхали, рассматривали все мелочи, бегло, но всё же вглядывались.
А потом меня накрыло новой волной: руки не переставая дрожали, стуки сердца оглушали, и горло распирало от огромного кома обиды. На часах уже два часа ночи, но спать я не могла. Схватив телефон со стола, набрала номер.
– Алло! Лиль, что случилось? – сонная Лена ответила быстро.
– Лен, ты можешь приехать?
– Ты дома?
– Да, – я положила трубку и легла. В голове снова начали мелькать картинки. Я видела глаза, безумные и напуганные. Стало противно дышать, я вскочила и открыла окно нараспашку. Ледяной ветер мгновенно ворвался в комнату, пробежался по всем углам, стирая с них следы преступления.
Лена приехала через полчаса. Я открыла дверь и кинулась ей на шею. Сдерживать себя не было сил, и я разрыдалась прямо в коридоре.
– Милая моя, что случилось? – Лена поспешно стянула с себя куртку, оставаясь в одной пижаме, и увела меня в гостиную.
– На меня напали, – задыхаясь, выговорила я.
Лена несмотря на свою внешнюю хрупкость всегда была внутренне сильнее меня, но даже она сейчас оказалась растерянной. Будто всё это произошло с ней.
– Девочка моя, где, как? – она всем телом прижалась ко мне и почти повалила на кушетку.
– Около дома. Игорь. Он схватил меня и…
– Лилька! Он ничего не сделал? – Лена дрожала и плакала вместе со мной.
– Нет, не успел, – Лена вытерла у меня с лица слёзы рукавом рубашки и, крепко обняв, повела наверх. Она уложила меня в постель, а сама легла рядом, обняв сзади.
С того дня всё пошло не так. Приходить домой становилось страшно. Дорога казалась темнее, дверь не такой надёжной, даже родные стены перестали оберегать покой. Родителям я, конечно, ничего не сказала. Зачем им знать. Мама тут же сорвалась бы с места и уже вечером примчалась в Питер, перепуганная до смерти. А так и ей, и мне спокойнее. Никиту я избегала. Отворачивалась, когда он смотрел, ходила там, где его не было. Я начала его бессознательно бояться.
Игоря и след простыл. Я заявила в полицию о взломе и попытке изнасилования. Рассказала о подозрениях, о том, что парень болен и ему нужна психологическая помощь, я всегда знала его другим. Спортсмен, добрый и честный, он был опорой для матери и сестры. Работал по ночам, чтобы Любашка могла ходить в музыкальную школу. Что с ним случилось, осталось для меня загадкой.
Часто, чтобы не оставаться одной дома, я отправлялась в библиотеку. Она находилась недалеко от университета и работала по понедельникам всю ночь. Этот факт мне нравился, была отговорка для самой себя, почему не иду домой.
Вот и сегодня я зашла в тихое и уютное помещение. Администратор сразу узнал меня и кивнул седой головой. Горький запах старых книг и высокие стеллажи обычно приводили чувства в порядок. Но не сегодня. Внутри всё сжималось и словно говорило: «Уходи!». Я пошла мимо стеллажей и у одного из них увидела знакомый мужской силуэт. Никита. Он, услышав шаги, обернулся. Я сделала вид, что не заметила его, схватила первую попавшуюся книгу и пошла к столу. Села. Стул предательски скрипнул.