Все одобрительно засмеялись и подняли бокалы.
– Все верно, господин Корвин, – отметил Линквуд, – качество определенно необходимо. Потому позвольте представить вам моего сына Курта. Он долгое время не ходил в школу, поскольку нам требовалась помощь всех членов семьи на пастбищах в этом году, но многое он изучил сам по учебникам сестры и моим скромным заметкам, ну и конечно огромное спасибо господину Арчеру за частные уроки.
Учитель одобрительно закивал длинным носом над тарелкой с картофелем и бобами.
– А в этом году мы решили отдать его в школу, получить образование и новые навыки.
Курт стоял возле отца и вежливо улыбался. Он был высок и очень коротко подстрижен, на высоких скулах играли желваки. Он коротко поклонился.
– Я не обману ваших надежд, господин Арчер. Отец.
Господин Линквуд довольно потрепал его по спине.
– А сейчас, господа, я хочу вас пригласить в сад, выкурить по трубке и подышать вечерним воздухом. Юные господа могут пройти в верхнюю гостиную, где вас уже ждет сок и десерт.
Гости покидали зал, весело смеясь и шутливо подталкивая друг друга в бок. Окна были распахнуты и сладковатый запах табака сочился из сада.
Бен и Ру потопали по винтовой лестнице наверх. Ру был рад, что ему придется остаться на ночь здесь в этом великолепии. В верхнем зале был низкий стол с клубничным десертом и стаканами с виноградным соком, но они прошли мимо и скрылись за соседней дверью. Десерт выглядел очень заманчиво, но им еще следовало обсудить план вылазки на затерянную ферму.
– Теплые вещи взять не смог, – сказал Ру, – может что-нибудь возьмем здесь. Зато о провизии уже беспокоиться не нужно.
Ру похлопал себя по животу.
– А что если нас хватятся? – предположил Бен.
– Не более чем через пару часов. Мы успеем.
Ру внезапно замолчал. В комнату зашел старший сын Линквудов Курт. Он на секунду замер в дверях, а затем прошел и закрыл за собой дверь. Только сейчас Ру понял, что они в кабинете. Тут был большой стол со свечами, картины на стенах, стеллаж с редкими книгами. Курт прошел к отцовскому креслу и налил себе воды из узкого графина. Жестом он пригласил гостей остаться.
– Там в основном девчонки и разговоры о платьях, оставайтесь здесь, если хотите. Ты Руперт Кимберли? А ты возможно Бен? Сестра прожужжала тобой все уши. Так что я знаю о тебе очень много.
Бен кивнул. Они с Ру переглянулись и присели за стол, сложив перед собой руки.
Курт сел в кресло отца и дружелюбно улыбнулся.
– Идешь в школу в этом году? – спросил Ру, – Ты же пропустил почти год, как ты думаешь все наверстать?
– Меня учил господин Арчер, когда приходил обедать к нам. Плюс пара частных уроков в неделю. А что, вы хотите помочь?
Ру засмеялся и скрестил пальцы перед собой, толкнув в бок Бена. Он чувствовал себя уверенно.
– Ты же даже не знаешь когда была основана наша школа.
Курт улыбнулся.
– Первого сентября весемнадцатого года бэ о в старом здании Совета. Школа занимала первый этаж, а Совет второй. Первым учителем был Лайонел Фокс, ныне покойный отец господина Арчера. В ней открыты три класса и год высшей школы. Первый класс обучение длится два года, остальные по одному. В последнем, третьем, классе можно выбрать специальность – земледелие или мануфактурные работы. Но, боюсь, господа, так мы с вами ничего не решим и тем более не станем друзьями. Я предлагаю сыграть.
Ру и Бен дружно прыснули.
– В «кто умнее?» разве что…
Курт снова улыбнулся и положил руки на стол.
– Нет, в стрит, – он порылся в кармане и вытащил четыре зеленых гляса, идеальной формы, почти овальные (формы мира, как называл их Ру). Он положил их на стол и потянулся к другому карману. Оттуда он вытянул два красных гляса. Ру придирчиво осмотрел один из них и даже на просвет. В глубине красного стекла застыли крошечные пузырьки воздуха.
– Ну, знаешь…, – он вытащил из-за пазухи худой мешочек с неровными стекляшками, – если хочешь распрощаться со своим стеклом, то связался с нужным человеком.
– Вот это разговор! Значит по две.
Бен не заметил, как приоткрылась дверь кабинета, а Ру заметил и вжался в собственный воротник. В дверях стоял господин Линквуд, а на столе недвусмысленно лежала горстка глясов. Ру зажмурился, ожидая крика и, как минимум, перевернутого стола, но господин Линквуд внезапно засмеялся и положил руку на плечо сына.
– Играете, мальчики? Курт, не разоряй ребят. Я предупреждаю вас, господа, мой сын отличный игрок.
– Не сомневаемся, господин Линквуд, – сказал Ру.
Линквуд одобрительно кивнул.
– Ну, играйте, оставлю вас. Но потом не жалуйтесь, – он подмигнул сыну и закрыл дверь. Курт пожал плечами.
– Отец разрешает нам играть. Не обращайте внимания, он никогда не упускает случая понаблюдать за игрой, да и сам неплохо играет. Просто не хочет вас смущать. Итак, ставим по три. А кто арбитр?
– Я буду, – вызвался Бен, – сложно дружить с лучшим игроком конфедерации и не знать правил.
Бен положил поставленные на кон глясы на тыльную сторону ладони и подкинул вверх. Игра началась. Ближайший в Бену гляс принадлежал Курту, и он начинал скидывать – отправлять цветные стеклышки щелчком пальца через ворота, образованные двумя дальними глясами. Ру напомнил, что первый задетый гляс выбывает из игры, но Курт только усмехнулся. С первого кона Ру потерял два гляса, со второго еще два. Он грустно посмотрел на свой мешочек, но продолжил игру. На третий кон он выиграл оранжевый круглый гляс и гордо положил его в мешочек.
К концу пятого кона Бен понял, что погорячился начет лучшего игрока конфедерации. Ру распрощался с последним глясом, вымученным накануне куском кирпича, усердием и бессонной ночью и зло посмотрел на Курта.
– Будем играть дальше, – заявил Курт спокойно, – скажу честно, я немного жульничал. Я привык к игре за этим столом, а вы нет, поэтому переместимся на пол и наши шансы сравняются.
– Ставить нечего, – буркнул Ру.
Курт подбросил на руке несколько глясов, как своих красивых, так и самодельных стекляшек Ру. Каждый знал, как приятно отыграть в игре собственный гляс, над которым трудился много часов, особенно если проиграл его достаточно давно. Собственно, по этому принципу и формировались команды и строились турниры при масштабных играх. Похоже, что Курт знал об этом.
– Я куплю у вас кое-что за пять глясов, и мы продолжим игру. Три твоих собственных и два моих. Твой из белого стекла я оставлю, он мне нравится.
Ру сердито сверкнул глазами, но уйти не спешил. Предложение не казалось ему таким уж позорным.
– Что хочешь за них?
Курт заговорил тише, но на шепот не перешел. Он пододвинул глясы к середине стола и убрал от них руку. Ру легко мог до них дотянуться.
– Кристи сказала мне пару дней назад, что вы рылись в бумагах Арчера, которые он так усердно прячет. Это правда? И не думайте плохо о сестре, она обещала ничего не говорить учителю, и страшим, на всякий случай. Любимого брата это никак не касалось.
Ру все же плохо подумал о Кристи, но про себя. Однако, выхода не было, да и азарт еще не остыл. Он переглянулся с Беном и начал рассказ. Он подробно описал карты и их с Беном выводы и о том, как обругал Эда Ганн и получил кулаком в переносицу от Ллойда и даже как подбил Бена сбежать из-под наказания (эта часть показалась ему наиболее героической). Умолчал только о безумном плане разведки, но Курт перебил его на середине рассказа о чемпионате по стриту, на котором Ру выиграл уникальный тяжелый гляс в виде треугольника.
– Не могу поверить, что вы ни разу не пытались пробраться туда.
– Не могу поверить, что ты ни разу не видел этот особняк. Он почти граничит с вашей восточной частью пастбища.
Курт пожал плечами.
– Там забор. А за ним владения неприсоединившейся фермы. Мы с ними не общаемся, как и никто, впрочем. Их западная стена огорожена высоким кустарником. Со стороны Ганн тоже, так что не удивительно. В любом случае, мы должны там побывать. Да, я говорю – мы.
Ру и Бен снова переглянулись, а Курт продолжил:
– Идти туда сегодня опасно. Сейчас большой праздник и отец будет следить за чужими детьми, да и за нами тоже, для большей безопасности. Кроме того, уже ночь и до утреннего мороза мы можем не успеть вернуться. Если же нас поймают – путь на заброшенную ферму будет закрыт навсегда.
– Твои предложения? – спросил Ру.
– Сесть и играть. На следующей неделе я приглашу вас в гости. Отец как раз хочет, чтобы я больше общался со сверстниками. Потом под предлогом экскурсии по пастбищам, мы незаметно проберемся к восточной границе. Если не выйдет, то пойдем ночью. Я заранее узнаю, кто будет дежурить в поле, и попробую выбрать безопасное время. Теплые вещи и воду я постараюсь спрятать там, в течение недели. А теперь, думаю, нужно временно забыть об этом.
Они вернулись к игре. Ру действительно был более привычен к игре на полу и не только отыграл (правда, не без труда), свои родные стеклышки, но и заполучил два зеленых гляса Курта. Впрочем, Курт не сильно расстроился по этому поводу.
Вскоре в дверь вбежала Кристи. Она старалась не смотреть на Бена, но щеки ее были пунцовые. Курт присел и поправил ей воротничок на платье.
– Папа зовет вас в сад. Время фейерверка.
Когда они выбежали в сад, там было тихо. Четверо взрослых стояли полукругом, скрывая что-то, остальные спешно заходили в дом по вежливой просьбе господина Линквуда, включая детей. Ру успел заметить человека, сидящего на земле и сжимающего предплечье. Его рукав был пропитан чем-то красным, возможно кровью. Рядом лежала тушка какого – то не очень крупного зверя. Затем широкая спина Линквуда загородила страшную картину. Ру узнал в сидящем на земле одного из наемных работников фермы, бывшего мануфактурщика. Тот явно был ранен, не смертельно, но довольно тяжело.
Через четверть часа Линквуд в сопровождении троих гостей вернулись в дом. Глава семьи сохранял беззаботную улыбку.
– Не о чем беспокоиться, господа. Работник еще новичок, плохо обращается со скотом, бывают и несчастные случаи. Прошу вас вернуться за праздничный стол и выпить еще по бокалу чудесного вина с фермы Ганн, а насколько позже вас ожидает сюрприз – великолепный салют. А пока моя дочь Кристи сыграет нам еще. Кристи, пожалуйста.
Кристи выбежала к гостям, озарив всех сияющей улыбкой и, прислонив к плечу тонкую изящную скрипку, начала играть. Тихая, спокойная музыка наполнила зал. Кристи играла почти совершенно, плавно водя смычком и при этом изящно изгибая запястье. Ру смотрел во все глаза, но не мог поверить, что это все та же зазнайка Кристи с вечно поднятой на уроке рукой, показывающая язык, смеющаяся над ним по любому поводу и так глупо и по – детски влюбленная в Бена. Она казалась взрослее, счастливее, а скрипка была словно продолжением ее руки. Ру казалось, что музыка звучит вокруг сама по себе, а Кристи лишь управляет ей, сдерживает ее своим смычком. Загоняет в струны скрипки не давая заполнить весь мир.
Музыка смолкла, но в тот же миг возобновилась с новой силой, ярче, восторженнее, наполняя все уголки большого зала, она накатывала все новыми и новыми волнами. Ру вдруг понял, что не дышит, еще минута, и он стоит на ногах, энергично аплодируя вместе с другими, отбивая ладони. Рядом стоит Бен и тоже хлопает в ладони, улыбаясь.
А потом был салют, целых четыре залпа. Магниевые ракеты взмывали в небо, раскрашивая его зелеными и красными огнями. Они стояли и смотрели на яркие всплески огня над головами. Подошла Кристи и осторожно взяла Бена за руку.
– Как красиво, – восторженно произнесла она.
Бен кивнул.
– А ты хорошо играла.
Кристи улыбнулась, что-то сказала про уроки музыки, но слишком тихо и Ру ее не расслышал. Он некоторое время смотрел на ее тонкие руки. Потом сделал шаг в сторону и вдохнул морозный воздух.
* * *
– Все в силе, Бен! – зашептал Ру так, что его было слышно в дальнем конце Конфедерации.
– А с ума ты не сбрендил? – Бен показал рукой на гостей, неспешно разбредающихся по всему саду, – ты слушал Курта или как? На следующей неделе!
– А чихал я на советы твоего Курта! – выпалил Ру, – собирались сегодня и пойдем сегодня! Я все предусмотрел – если отправимся прямо сейчас, то успеем добраться до потерянной фермы и обратно часа за полтора, а если бегом, то и за час.
В плане Ру был один серьезный изъян – гости были не настолько пьяны и увлечены праздником семьи Линквуд, чтобы счесть нормой бег рысцой среди ночи двух школьников.
– Если ты не хочешь, я пойду один, – угрожающе подытожил Ру.
Бен вздохнул. Эта угроза всегда срабатывала.
Улизнуть от внимания гостей Линквудов было не сложно. Гораздо сложнее оказалось сориентироваться на незнакомой ферме и проложить себе путь в темноте. Бен запахнул куртку и кивнул на ограду, легко различимую в свете факелов.
– Идем!
Голоса и смех становились все дальше, а ночь вокруг все гуще и холоднее. Ру уперся лбом в деревянный овин и сказал, что они идут в верном направлении. Бен молча согласился. Его вздох Ру не заметил. Через пару шагов он уткнулся в амбар.
– Давай я пойду впереди, – сказал Бен.
Ферма Линквудов была огромной. В свете звезды лежали бескрайние поля, по которым, где-то вдалеке, бродили в своих загонах стада. Их полуночное мычание проносилось над серебристой травой.
За оградой колосились поля семьи Ганн, сегодня никем не охраняемые. Свет горел во всех четырех домах владения Ганн, включая два дома безземельных и было достаточно светло.
Бен махнул рукой и они побежали вдоль забора, цепляясь за траву, но не сбавляя скорости. Издали они казались двумя шустрыми зверьками, шелестящими лапками по травяному полю.
Звезда сияла над их головами, издалека доносился лай чьих – то собак. На мгновение Бен представил стаю диких псов, перелетающую через ограду и окружающую их плотным кольцом. В порыве любопытства, они совсем забыли про неизвестную опасность, уже много дней грозящую им всем. Но Ру уже бежал впереди, а поле было чистым и не предвещало опасности.
– Ру. Подожди меня!
Но Ру уже не бежал. Бен остановился в шаге от него, слушая тишину. Далеко на западе сиял огнями дом Линквудов, три дома безземельных черными башенками застыли в южной части поля, а в нескольких шагах от них стоял, привязанный к молодому деревцу, конь и неторопливо жевал траву, раздувая ноздри. За стогами прошлогоднего сена была маленькая роща, украшенная несколькими невысокими постройками. Примерно здесь на школьной карте располагалось чернильное пятно, за которое Бен еще не понес наказание в полной мере.
Тут, вместо чернильной кляксы, была лужа тумана, заполнившая всю низину. В белесом сумраке горел одинокий фонарь, чуть дальше построек, принадлежащих Линквудам, но стоящих уже на ничейной земле. За высоким кустарником кто-то срывался, оставив масляный фонарь на сухом пне.
– Нас ждут! – сказал Ру.
– Да перестань ты, скорее всего сторож пастбищ.
– Ага, там, где должна быть старая ферма!
– Это мы считаем, что она должна быть тут!
Ру промолчал и решительно двинулся вперед.
Он ожидал увидеть засаду: господина Ганн с сыновьями, хозяина земли господина Линквуда, пару городовых, всех трех школьных учителей и отряд охраны с Мануфактур. Ру даже был готов к встрече с ними всеми, но он не ожидал увидеть того, кто ждал их там на самом деле.
Впрочем, слово «ждал» тут не совсем уместно. Господин Арчер дремал, оперевшись плечом о стену старого сарая без крыши. Он сидел в старом кресле – качалке, принесенным сюда, видимо, уже давно и, накинув на плечи плащ, тихо сопел в свете масляной лампы, стоявшей неподалеку на трухлявом пне. Второй фонарь, потухший, стоял возле его ног. А на коленях лежала стопка листов, исписанных красивым ровным почерком.