Преобразования в общественной жизни путем проведения властью реформ проходят с минимальным элементом насилия, постепенно, этап за этапом, благодаря чему со временем формируется новое качество общества.
Первым этапом реформ становится осознание властью и обществом глубины переживаемого кризиса. Как правило, власть пытается путем проведения частичных преобразований (фрагментарных реформ) в одной из сфер общественной жизни (военное дело, финансы) разрешить кризис, но это не получается. На втором этапе реформ происходит борьба в правящих и господствующих слоях (элите) общества, в ходе которой лидер-реформатор подавляет противников преобразований, определяет цели и программу реформы системы, обеспечивает внутреннюю и внешнюю опору для перемен, создает правовые основы нового строя. Третий этап – самый трудный и длительный, его содержание составляют формирование и развитие новых производственных мощностей в хозяйстве, возникновение новых социальных сил и отношений в обществе. В силу масштабов и сложности этих процессов, воздействия на них субъективных и объективных факторов, а также внешних условий они могут слабеть и ускоряться, откатываться назад и возобновляться. На четвертом этапе «революции сверху» после прохождения волн социально-экономических перемен и обретения большей частью общества нового качества, большей степени социальной зрелости власть приводит политическую систему общества в соответствие с изменившейся социальной структурой, новым уровнем политической и общей культуры общества.
Реформа – не волшебная палочка. В реальной жизни приведенная схема многократно усложняется. В России игра в слова «реформы», «модернизация», «социализм», «капитализм», «рынок», «перестройка», «ускорение», как убедились несколько поколений, дело опасное и напрасное. Увлеченность ломкой экономических и государственных структур ведет к катастрофе. Однако и страх власти перед реформами или их подмена «псевдореформами», усугубляют кризис и затрудняют его последующее разрешение. В общем, модернизация общества путем реформ – процесс длительный и трудный, затрагивающий в конечном счете интересы всех и каждого.
Власть, начиная реформу системы, должна при поддержке общества одновременно обеспечивать три процесса: выход из кризиса, поддержание нормальных условий жизни и проведение собственно преобразований. Это трудно. Альтернативой является полусытое прозябание и превращение в слабую периферию мировой системы.
Попробуем понять, как делали свой выбор наши предки, наши деды и отцы.
Глава 1. На пути преобразований. Реформы в России в XVIII – первой половине XIX в.
Вступление к главе 1
Природно-географические параметры, как объективная и устойчивая реальность, создают те условия развития общества и государства, в которых они могут существовать и развиваться. В XVIII в. Россия обладала огромной территорией на трех континентах, что, с одной стороны, позволяло использовать неисчерпаемые природные ресурсы, а с другой – усиливало экстенсивный тип хозяйствования. В экономической жизни европейских стран сочетались интенсивные методы внутри национального капиталистического хозяйства и экстенсивные методы – в азиатских колониях, служивших источниками ресурсов. Часто забывается то обстоятельство, что Россия – северная страна и как раз Петровская эпоха оказалась веком лютых морозов. В XVIII в. уровень урожайности зерновых (по оценке) был у нас примерно вдвое меньше, чем в странах Западной Европы, и вчетверо меньше, чем в Китае и Индии. Объем ВВП на душу населения в России был в 1,5–2,0 раза меньше, чем в странах Западной Европы, и в 1,5 раза меньше, чем в Китае и Индии. Доля городского населения составляла у нас около 5 %, в крупных странах Запада и Востока – 10–15 %. Ограниченность выходов на мировой рынок (единственный до Петра торговый порт – Архангельск) определила меньшую, чем на Западе, активность внешних торговых связей и более позднее возникновение финансовых учреждений (первые банки появились в Неаполе, Амстердаме и Лондоне в XVI–XVII вв.).
К этому времени определились цивилизационные особенности России, принадлежащей к христианскому миру и европейской культуре, но в силу исторических обстоятельств оказавшейся почти изолированной от источников христианского и античного наследия в связи с падением в 1453 г. Византийской империи и конфликтами с ведущими европейскими государствами, а также включением в состав империи десятков народов с иным цивилизационным наследием. Скрытый конфликт между сторонниками европейского и самобытного путей развития проявился в Смутное время, но стал стержнем общественной мысли в Новое время, начиная с Петровской эпохи. В Европе XVIII в. стал рубежом разрыва с прошлым, с традицией, с христианской системой ценностей, замещаемой светской, буржуазной системой ценностей эпохи Просвещения. Этого не произошло в России в целом, но сходные процессы определили формирование самой активной, образованной и вестернизированной части народа – дворянства, а позднее разночинцев. Петр также усилил процессы огосударствления православной церкви (по западной модели), отходя от традиционного курса на служение государства Церкви и ее целям.
Важной и характерной чертой общественного развития Руси и России стали иные, чем на Западе, отношения государства и народа. С одной стороны, объективные условия – величина территории и внешние угрозы – требовали существования сильного государства. По словам Екатерины II, «Российская империя есть столь обширна, что кроме самодержавного государя всякая другая форма правления вредна ей, ибо все прочие медлительнее в исполнениях…». Сложившаяся в силу объективных условий имперскость России должна была поддерживаться государством, имперские интересы которого неизбежно выходили за рамки национальных границ. Империя – не просто государство с большой территорией и населением, имеющее монархическую форму государственности, сильную армию и централизованное управление. Империя подразумевает наличие имперской идеи, реализующейся как в территориальной экспансии, так и в экспансии определенной системы ценностей. Империя всегда играет заметную роль в региональной и мировой системах международных отношений, становясь центром притяжения одних и сдерживания других государств. Таким стало Русское государство в начале XVIII в., обретя статус великой державы.
С другой стороны, возможности ухода или отгораживания от государства в крестьянской общине создали основы для иной, чем в европейских странах, политической культуры. Город не смог стать центром общественного развития, как это случилось на Западе. Из около 40 млн человек, составлявших население империи в царствование Екатерины, лишь 6 % проживало в городах и городках.
В Англии в 1215 г. была принята Великая хартия вольностей, суть которой состояла в общем для всех равенстве перед законом (что было утверждено окончательно в 1640–1660 гг. в ходе Великой английской буржуазной революции). На Руси на смену Русской Правде Ярослава Мудрого, принятой в том же XIII в., ничего нового не пришло до середины XIX в., до появления николаевского Свода законов Российской империи. Так, в русской политической культуре, не прошедшей рубеж секуляризации, странно сочетались терпение, покорность власти и взрывная готовность к бунту.
В то же время процессы экономического развития в России имели тот же характер, что и в европейских странах, хотя и протекали более замедленно. Русь издавна была связана с Европой. В ходе торговых сделок русское купечество приобретало капитал, опыт и знания. Но в Европе частные финансовые учреждения для предоставления кредита появляются в начале XV в. в Венеции, Генуе, Флоренции, Амстердаме, в 1694 г. создан государственный Английский банк. К началу XVIII в. «в пределах четырехугольника Амстердам – Лондон – Париж – Женева восстанавливается на высшем уровне торговой деятельности эффективное главенство банков», – отмечал французский историк Ф. Бродель. Первое банковское учреждение в России – Дворянский банк – было создано лишь в мае 1754 г. по указу императрицы Елизаветы Петровны.
Наконец, нельзя не сказать и об образовании, ибо качество народонаселения во многом определяет успех или неуспех модернизации. К концу XVIII в. уровень грамотности в России оставался на уровне 2–6 % среди женщин и 4–8 % среди мужского населения, уступая показателям по западноевропейским странам в 8-10 раз и по Китаю и Японии – в 3–5 раз. Московский университет был создан в 1755 г., но к этому времени в Европе возникла сеть университетов: Болонья (1158 г.), Париж (1215 г.), Кембридж и Оксфорд (около 1200 г.), Прага (1348 г.), Краков (1364 г.), Вена (1365 г.), Гейдельберг (1386 г.) и т. п. По замечанию Н.Я. Эйдельмана, «два полюса – «рабство» и «просвещение» – после «петровского взрыва» резко отодвигаются друг от друга на большое социальное расстояние, и притом друг другу «как бы не мешают». Для русского крестьянина в Петровскую эпоху эти полюса совмещались в созданном волею Петра «просвещенном крепостничестве».
Конечно же, реформы надо было проводить, уродливый симбиоз старого и нового превратить в их гармоничный синтез, чтобы ликвидировать отставание от Европы, создать возможности для раскрытия потенциала России и «очаговое развитие» современного уклада сделать более широким. Однако верхушечный характер Петровской реформы внутри системы виден не только в ограниченности достижений в хозяйстве или образовании, но прежде всего в возможности торможения реформ или отката назад. Преодолеть рубеж кризиса на смогли наследники Петра Великого. Весь этот полуторавековой период русской истории можно отнести к первому и второму этапам реформы системы, которой суждено было начаться лишь в середине XIX в.
От Руси к России
При рассмотрении реформ в России в Новое время обыкновенно их отсчет ведут от Петра I Великого (1672–1725 гг., правил с 1682 г. как русский царь, с 1721 г. – как российский император), вошедшего в историю с почетным именем реформатора. И в самом деле, с Петра начинается летоисчисление от Рождества Христова, а не от Сотворения мира, а начало года – от 1 января, а не от 1 сентября. Петром введены в обиход русской жизни европейская одежда, гражданский шрифт, кофе, картофель, газеты, светские учебные заведения, музей, ботанический сад и многое другое, небывалое ранее. Так действительно ли Петр – создатель современной России из ничего? И да и нет.
Некоторые материальные и идеологические основания будущих перемен были подготовлены еще в XVII в. усилиями сподвижников его отца, «тишайшего» царя Алексея Михайловича (1629–1676 гг., правил в 1645–1676 гг.) – боярином Ф.М. Ртищевым (1626–1673 гг.) и А.Л. Ординым-Нащокиным (1605–1680 гг.). В то время огромное государство еще более расширило свои границы, приобретя в Сибири новые территории, ресурсы и народонаселение. Началось формирование национального рынка, происходило превращение городского ремесла в мелкое товарное производство, появились первые мануфактуры, первые металлургические заводы.
Москва не только укрепила свое положение в качестве центра страны, но московский государь усилил свою власть путем издания Соборного уложения 1649 г., создав централизованный аппарат управления и закрепив самодержавный характер высшей власти в России. С.М. Соловьев так объясняет это: «В обществах, подобных русскому XVII века, в обществах, слабых внутренно, всего крепче вера во внешнюю силу. Правительство распоряжается всем, может все сделать».
В 1652 г. была установлена государственная монополия на торговлю «хлебным вином»; Торговый устав 1653 г. унифицировал таможенное обложение, а устав 1667 г. ограничивал для иностранных купцов свободу торговли внутри России. В Москве при Андреевском монастыре Ртищев в 1667 г. организовал при содействии киевских ученых монахов школу («гимнасион»), ставшую предшественницей Славяно-греко-латинской академии; в некоторых городах появились приходские школы. По инициативе Ртищева расширялась система медицинских и благотворительных учреждений (госпитали, богадельни, странноприимные дома). Эти и иные мероприятия государства были направлены на ускорение социально-экономического развития.
Однако постепенное исчерпание феодальным строем своего потенциала вело к нарастанию кризиса. Возрастание налогового бремени на податные сословия вызывали их возмущение. Рост налогов и усиление крепостного строя вызывали массовые волнения крестьян и горожан в 1648 и 1662 гг. в Москве, в 1648–1650 гг. в Новгороде и Пскове, массовое и широкое восстание С.Т. Разина в 1670–1671 гг.
Экономика страны сильно зависела от импорта. Вывозили за границу лишь сырье, причем своих грузовых судов большого водоизмещения не хватало, да и имелся лишь один порт в Архангельске. Россия была отрезана от Балтийского и Черного морей. Попытки выйти на их берега при Иване Грозном и Крымских походов оказались неудачными. Русская армия не могла вернуть земли, захваченные поляками и шведами, она терпела поражения и от войск Речи Посполитой, и даже от крымско-татарских отрядов. Русь оставалась слабой окраинной периферией Европы. Показательно, что Русское государство до 1704 г. выплачивало дань крымскому хану, который сам являлся вассалом османского султана.
Но кризис был вызван не только материальными причинами. Русское государство оказалось отрезанным от бурно развивавшегося европейского мира, его культуры, науки и экономики.
Митрополит Киевский Петр Могила (1596–1647) заботился о возрождении церковного образования и книжности. Но Катехизис, «Православное исповедание кафолической и апостольской Церкви Восточной», он был вынужден написать в 1640 г. на латинском языке с использованием катехизисов католической церкви. В то же время ослабли и связи с православным Востоком, где после падения Византийской империи в 1453 г. христианские церкви боролись за выживание, не развивался потенциал православной культуры, более того, «вера у греков пошатнулась» вследствие заключения союза с католиками (уния) на Ферраро-Флорентийском соборе в 1439 г. Уния, на которую вынужденно пошла Византия, привела к активному взаимообщению с Западом, но также побудила Русь к необходимости искать ответы на его вызовы.
Внутри страны авторитет государства и царской власти был сильно ослаблен борьбой в царской семье между группировками Милославских и Нарышкиных, а также церковным расколом, возникшим вследствие мер патриарха Никона по исправлению церковных книг и обрядов, поддержанных царем. Но действия раскольников (сторонников верности «старым», как они считали, церковным обрядам) пошатнули монопольное положение правящей православной церкви в духовной жизни русского общества. За старину были низший клир и часть народных масс, за реформы Никона – высшая церковная иерархия, по сути, отвергавшая старый уклад русской жизни и предлагавшая по выражению прот. Павла Хондзинского «выход из замкнутости культа к открытости культуры».